Живой Журнал. Публикации 2010 - Владимир Сергеевич Березин Страница 54

— Здравствуйте, девушка, — говорит Березин, — я известный писатель, кандидат наук, а еще я веду литературный кружок. Хотите со мной переспать? После этого в знак своего расположения Березин начинает трогать девушек за разные места. Бывает, что Березина бьют по роже — а бывает, что и не бьют".

Это прочитало и обсудило огромное количество людей. Эффект был совершенно неожиданный — многие мои знакомые стали интересоваться кружком. Тщетно я пытался оправдываться, что слышу о таком впервые. В общем, кончилось это тем, что прекрасные девушки начали меня спрашивать "Березин, а когда и где вы ведете свой кружок?? Я бы очень хотела прослушать пару раз". Сердце моё стало колотиться с двойной скоростью, и жизнь пошла по кривой дорожке.

— Березин, а когда и где вы ведете свой кружок? Я бы очень хотела прослушать, желательно в записи.

— Мы собираемся тайно и не ведём записей. Сердце пусть хранит эти заметы.

— Если вам зададут действительно неприличный вопрос, вы ответите? У меня есть наготове парочка.

— Ответить-то отвечу. Вопрос в том, что считать неприличным вопросом. Вот в литературе есть хороший пример: "Я хочу спросить вас, — говорю я наконец. — Вы веруете в Бога?

У Сакердона Михайловича появляется на лбу поперечная морщина, и он говорит:

— Есть неприличные поступки. Неприлично спросить у человека пятьдесят рублей в долг, если вы видели, как он только что положил себе в карман двести. Его дело: дать вам деньги или отказать; и самый удобный и приятный способ отказа — это соврать, что денег нет. Вы же видели, что у того человека деньги есть, и тем самым лишили его возможности вам просто и приятно отказать. Вы лишили его права выбора, а это свинство. Это неприличный и бестактный поступок. И спросить человека: "веруете ли в Бога?" — тоже поступок бестактный и неприличный.

— Читали ли Вы стихи и переводы Григория Дашевского? Если да, то как Вам они?

— Нет, я его совсем не знаю.

— Вы часто говорите и пишете: "красивая женщина"… А что входит в это понятие, в Вашем понимании? Какие параметры: рост, вес, длина ноги от бедра?

— Не знаю. Тут ведь нет общих правил. Резиновые женщины имеют идеальные пропорции, но толку в этом мало.

— Любите ли Вы дождь? Не тот проливной и оголтелый, что мучает автомобилистов, а мирный, размеренный и степенный осенний золотой?

— Вы как-нибудь определитесь, про что вы спрашиваете — про какой, собственно, дождь? Осенний или золотой? А то вы меня немного пугаете.

— Я про медленный и степенный дождь золотою осенью. Извините, если коряво вышло.

— Если честно — то я люблю всякий дождь при условии того, если нахожусь под крышей.

— Мне девяносто пять лет, я умна, в прошлом красива, отлично готовлю и умею гладить рубашки. Всё остальное тоже теоретически возможно. Возьмё

— Возмо? Теоретически поздрав

Извините, если кого обидел.

11 марта 2010

История про телёнка

Для дела перечитал "Бодался телёнок с дубом". От этого чтения осталось у меня очень странное впечатление: дело в том, что Солженицын в своём мессианстве похож на человека, что стоит перед мытарем и зло его распекает:

— Ты что? Ты не бросил под ноги деньги и не пошёл за мной? А? В глаза смотреть! Что мычишь?

Извините, если кого обидел.

11 марта 2010

История про ответы на вопросы (XIV)

Запишу-ка я сюда, чтобы не пропало http://www.formspring.me/berezin

— Почему Вы не поздравляете женщин с праздником? Вообще, создаётся впечатление, что Вы тайно женщин ненавидите. "Красивые умные женщины" — это

— Это вы разговариваете с воображаемым собеседником, не со мной, то есть. Ваш собеседник кого-то не поздравил, и у вас создалось впечатление. Отношусь с пониманием. Но я-то тут при чём?

— Ваш вклад в серию "Метро": честно, какую он имеет художественную ценность? Как Вы сами его оцениваете? Помнится, Вы как-то яро критиковали Глу

— Первое (да и второе) предложение, увы, сформулировано коряво. И вот во мне возникает некий страх — ну, начну я рассказывать про художественные ценности, а вдруг для вас то, как вы сформулировали вопросы, и есть норма русского языка. Выйдет конфуз и непонимание.

— Хорошо, попытаюсь ещё раз сформулировать вопрос про Ваш роман в серии "Метро". В своём ЖЖ Вы как-то критиковали Глуховского, причём достаточ

— Попробуйте ещё раз.

— Ещё раз: Вы говорили, что "Метро" — это коммерческий проект. Художественной ценности в нём нет никакой. Что побудило Вас принять в нём участие?

— Это не так. Во-первых, я говорил (и подробно разбирал), что в этих книгах мне не нравится. Действительно, у меня есть некоторые соображения по этому поводу, то есть о том, как эти романы они устроены — вот об этом я говорил и не сказать, что многое за эти годы во мне переменилось.

Во-вторых, я не думаю, что коммерческий проект обязательно должен иметь нулевую художественную ценность — это только в припадке безумия так можно сказать. Ну, и наконец, мы добрались до вопроса — зачем я участвовал в проекте "Метро". Тут есть простой ответ — мне было интересно. Ну, и там была такая ситуация, что роман нужно было написать за месяц, чтобы успеть к старту. А это добавляет адреналина.

Дальше можно очень долго объяснять мотиванции (их много) — но мы с вами можем заскучать.

— Да при чём здесь безумие-то? Вы вообще любите это слово, есть за что? Коммерческие проекты как правило, имеют ценность, близкую к нулевой.

— При том. Вы напрасно пытаетесь быть невежливым — неприятные вопросы (если вы думаете, что задаёте неприятный вопрос) нужно задавать вкрадчиво и вежливо — тогда он имеет особую силу. А вы горячитесь и начинаете хамить. Это признак слабости.

Затем вы принимаетесь говорить неверные вещи — мы с вами пока не договорились, что такое "коммерческий проект", что такое "ценность" (а у вас сначала упоминалась "художественная ценность", а теперь уже просто "ценность"), но вот уже вы говорите: "Коммерческие проекты как правило, имеют ценность, близкую к нулевой". Так вот, это утверждение имеет такую же описательную ценность как фраза "Все мужики — сволочи".

Всяко, конечно, бывает, но лучше не торопиться со словами.

— Я абсолютно не стараюсь быть невежливым, не горячусь и не хамлю. Это вы воспринимаете меня как какого-то воображаемого собеседника.

— Ну, значит, у вас это получается само