Андрей Мальгин - Советник президента Страница 55

- Да, - поддержал ее верный Джульетто Крейзи, - хорошо бы, чтобы такой известный правозащитник, как Игнатий Присядкин, дал оценку действиям этих так называемых «федералов». Игнатий, минуту поразмышляв, дал оценку: - Я считаю, - веско начал он, - солдаты и офицеры, которые, в нарушение воинской присяги и наших законов, практикуют пытки, незаконные задержания и даже похищения мирных жителей, должны быть отданы под суд. Только независимый суд может дать оценку этим потерявшим всякий стыд воякам. Нельзя воевать с мирными жителями, надо воевать с теми, кто взял в руки оружие.

- А возможен ли у вас в стране независимый суд? – спросила дерзкая польская журналистка. Почему-то журналисты из бывших соцстран при освещении российских событий занимали особенно непримиримую позицию. Игнатий беспомощно посмотрел в сторону Валентины. Та еле заметно кивнула.

- Да, - сказал он, - конечно. Но, что именно «да» и что «конечно», он уже успел позабыть. Поэтому ответ получился кратким. Неудивительно, что корреспондентка задала уточняющий вопрос: - А можете ли вы привести хотя бы один пример того, что суд объективно разобрался в том или ином военном преступлении. Игнатий глубокомысленно помолчал. Все внимательно смотрели на него, ожидая ответа.

- Ну этот… как его… - начала он и осекся.

- Буданов, - подсказала Валентина.

- Да, Буданов же осужден судом и отбывает наказание.

- Но, говорят, уже готов указ о его помиловании, - не унималась вредная полька.

- Пока я в администрации, такой указ не будет подписан никогда, - не дожидаясь подсказок, важно сказал Присядкин. Валентина ему мысленно поаплодировала. Наконец, корреспонденты откланялись и ушли. Валентина тут же повезла Игнатия в поликлинику, чтоб у него, наконец, взяли кровь. Но они не успели доехать до цели, потому что в машину позвонил лично Кускус и сообщил Игнатию, что того ждет президент. Причем прямо сейчас. К счастью, Игнатий после пресс-конференции не стал переодеваться и ехал в поликлинику в костюме и при галстуке. Поэтому так и не довезя мужа до Сивцева Вражека, Валентина скомандовала Селифану развернуть автомобиль, и Присядкин поехал в Кремль. «Как же я хочу есть» - подумал он, проходя мимо буфета, но не решился туда завернуть – он торопился, его ждал сам президент.  Учитывая важность момента, Валентина осталась ждать в машине.     Разговор, который состоялся у Игнатия с президентом, имеет смысл привести здесь полностью, ни упустив ни слова. Он был коротким. Итак:

- Игнатий Алексеевич, рад вас видеть в добром здравии.

- Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, - от волнения Игнатий поздоровался трижды, пока президент держал его руку в своей. Если б он подержал еще несколько мгновений, он бы поздоровался и шесть, и семь раз.

- Присаживайтесь. Со сталинских времен в этих стенах избегали говорить «садитесь» - из-за двойного смысла этого слова.

- Спасибо.

- Как вам работается, Игнатий Алексеевич, все в порядке?

- Спасибо. Работаем, как всегда, напряженно.

- Это хорошо, хорошо. А вот говорят, вы за границей часто бываете?

- Давно не был.

- Ну как же. А в Германии, говорят, были на правозащитной конференции. Выступили там так ярко… Интервью прессе давали… Игнатий похолодел. Мысли окончательно разъехались в разные стороны, и он не знал, что сказать.

- Игнатий Алексеевич, я вот у вас хочу спросить: как вы думаете, приглашая вас к себе на работу советником, я сделал правильный выбор?

- Ну это не мне решать, - с трудом выдавил из себя Игнатий, - это вам решать.

- А это я вас выбрал или вы меня? Игнатий не понимал смысла вопроса. Вопрос был короткий, и он без труда его мысленно себе повторил. Повторил – но смысла не уловил. Это его испугало еще больше: вернулось! Вернулось его состояние, когда он ничего не мог понять, ни во что не мог вникнуть, ничего не помнил и не мог поддержать беседу. Все, теперь он пропал окончательно. Он не сможет поддерживать разговор! Сейчас президенту станет ясно, что он никуда не годен. И он его уволит. Прямо сейчас.

- Я вас выбрали или вы меня? – повторил президент свой вопрос. – Как вам кажется, кто кого выбрал для совместной работы? - Я! – наобум выдохнул Присядкин, сам не понимая, что и в связи с чем он говорит.

- Ага, - удовлетворенно сказал президент, внимательно глядя в глаза Присядкину, - это именно то, что я ожидал услышать. И он сделал паузу. Присядкин тоже молчал. И вдруг президент с удивлением увидел, как из угла рта у его собеседника потекла слюна. Это был отвратительный пузырчатый подтек, который постепенно спускался на подбородок. Президент молчал. Он не мог заставить себя оторваться от этого необычного зрелища, и следил глазами за тем, как на кончике подбородка скопилось какое-то количество тягучей слюны, как стала нарастать на нем громадная капля, как, наконец, эта липкая капля оторвалась от подбородка и упал на галстук. Как следом за ней устремились другие капли, как уже целый поток слюны потек изо рта Игнатия на его галстук, на рубашку, куда-то внутрь пиджака. Президент почувствовал отвращение и, наконец, решил положить этому конец. Он встал с целью попрощаться. Присядкин продолжал сидеть. Это было нарушением не только придворного этикета, но вообще всяческих приличий. Он обмяк и был похож на подмокший мешок с сахаром.

- Ну что ж, - сказал президент и протянул сидевшему Присядкину руку.- До свиданья, Игнатий Алексеевич. Хотел с вами обсудить и еще кое-что, но, думаю, в другой раз. Присядкин продолжал сидеть как истукан. Президент не знал, что ему делать с протянутой рукой. Такое с ним случилось впервые.

- Так вы теперь и руки мне не подаете, Игнатий Алексеевич? – зловеще пошутил он. Игнатий сказал:

- Ммммммммммммммммммммм….

- Простите, я вас не понял.

- Ммммммммм….

Президент подошел к письменному столу и нажал кнопку селектора: - Сергей, по-моему, Игнатию Алексеевичу дурно. Помогите ему выйти. И попросите Кузьму Кузьмича ко мне заглянуть. Ординарец бережно, под руку вывел Игнатия из кабинета. В дверях они чуть не столкнулись со спешащим к президенту Кускусом. Кузьма Кузьмич внимательно поглядел в глаза Игнатия, понял абсолютно все и зашел в президентский кабинет.

…И тут Игнатий проснулся на заднем сиденье машины. Впереди сидели водитель, имя которого Игнатий забыл, и Валентина. Она была мрачнее тучи. «Черт, приснилось это мне? Или было на самом деле?»    

Кускус был в прекрасных отношениях со всеми силовиками. Но только с одним из них дружил, что называется, семьями. По выходным они по очереди ездили друг к другу в гости - встречались на одной из дач и дружно, вместе с женами и детьми, поглощали за хорошей выпивкой шашлыки. Или же потребляли что-нибудь, приготовленное на уличном гриле: курочек, рыбку, свиные ножки.

- Ну что, Кузьма Кузьмич, завтра мы к вам или вы к нам? – звонил обычно в Кремль по пятницам «пан директор», как его шутливо называл Кускус.

- Ну давайте на этот раз вы к нам приезжайте, - отвечал ему кремлевский друг. И действительно, в субботу ровно в два часа дня, как и договаривались, силовик с женой и двумя машинами охраны въехал в ворота дачи Кузьмы Кузьмича, располагавшейся аккурат по соседству с президентом, в Ново-Огарево. Одни охранники обменялись рукопожатиями с другими охранниками. На территории, подведомственной чужим спецслужбам, телохранители силовика тем не менее не расслаблялись. Они группой расположились хоть и в отдалении, но так, чтобы не упускать из виду охраняемое лицо, то есть своего собственного начальника. Многочисленная челядь Кускуса суетилась под большим полосатым тентом, где как раз накрывали стол и расставляли плетеные кресла. Повар колдовал у большого крытого мангала. Это был специальный шашлычный повар, второй – обычный – находился на кухне внутри дома. Конечно, когда обычные люди приезжают друг к другу на дачу на шашлыки, они общими усилиями их готовят. Причем приготовление шашлыка является не менее важной частью совместного времяпрепровождения, чем даже их потребление. В данном случае на долю как гостей, так и хозяев осталась одна-единственная функция: съесть то, что поставят на стол. Ведь это были не обычные люди, а государственные мужья. Еще не хватало им сажей перемазаться. Не обязательно все делать лично. Все равно приятно, когда при тебе раздувают огонь, сгребают в кучу угли, когда куски мяса вытаскивают из маринада и вместе с кольцами лука нанизывают на шампуры, потом аккуратно размещают над жаром, спрыскивают их водичкой, заботливо переворачивают, чтоб не подгорели. Приятно, когда от того места, где готовится это изысканное блюдо, до тебя долетает дымок, и ты заранее, по дымку, можешь определить примерно, какой же будет на этот раз вкус шашлыков. Жир капает с мяса вниз, и угли начинают шипеть и дымиться. А если угли угасают, на них можно направить струю воздуха из специальных мехов. А ты сидишь где-нибудь поблизости. И наблюдаешь за процессом, и внюхиваешься, и пропускаешь по маленькой под малосольный огурчик, взятый из миски не вилкой, а прямо рукой. Рукой можно – ведь это же еще не застолье. Это еще подготовка к нему. Жены и дети обычно в это время занимаются какими-то своими делами. Их зовут, когда уже все готово. И вот в эти приятные минуты подготовки к застолью разговаривают обычно мужчины на темы, какие не хотелось бы им поднимать в присутствии семей. То есть говорят либо о рыбалке, либо о футболе, либо о работе. В данном случае разговор сам собой начался с третьей темы.