Русская доля - Сергей Львович Григоров Страница 58

Когда человек занял какую-то должность выше своих возможностей или чувствует за спиной дыхание конкурентов и сильно зависит от своего непосредственного руководителя, происходит подмена критериев его деятельности: он невольно думает не столько о деле, сколько о том, как бы угодить начальству. Пытается отличиться не плодами своего труда, а лизоблюдством. Начинает работать не на результат, а на создание о себе благоприятного мнения в вышестоящих инстанциях. А если сюда плюсуется еще воспитание, прививающее обычаи услужливости… Словно раковая опухоль в живом организме, эта подмена смысла функционирования учреждений и ведомств растекается по всей властной пирамиде от низа до самого верха.

Сию болезнь органов государственной власти сейчас называют бюрократизацией. Не совсем точно. Строго говоря, под бюрократом следует подразумевать человека, использующего возможности, предоставляемые ему занимаемой должностью в государственном учреждении, для извлечения личной выгоды. Подмена же критериев деятельности может иметь и иные причины, например – желание физического выживания в неблагоприятной среде.

Бюрократ не тот, кто, затурканный по потери сознательности, боится взять на себя ответственность за решения, которые должен был бы принимать в соответствии со своей должностью. А тот, кто вынуждает дать ему какой-либо материальный «подарок». Кто за бесценок приобретает государственную собственность, которую должен охранять и приумножать. Кто, например, создал фирму, оказывающую платные услуги населению за то, что он обязан делать по занимаемой должности, – а таких фирмочек, согласитесь, в современной России видимо-невидимо: и медицинскую справку оформят за отдельную плату, и квартиру помогут приватизировать, и свидетельство на право собственности садовым участком выдадут… Вы, конечно, можете все необходимые документы выправить сами, но потратите уйму времени, посещая различные кабинеты. Их же хозяева под надуманными предлогами будут уклоняться от своих прямых обязанностей.

С полным на то правом бюрократом может быть назван и тележурналист, открыто или исподтишка проповедующий с государственного голубого экрана собственную идеологию.

Хоть горшком назови – только в печь не ставь, гласит народная мудрость. Может, нет ничего страшного в том, что известный термин используется в ином значении? Может, и нет. Однако общая энтропия общественного сознания увеличивается. Становится легче маскировать правые силы под левые, чиновнический профсоюз – под политическую партию, бизнесменов от политики – под коммунистов, тоталитаристов – под либералов и так далее. Если не называть вещи своими именами, хаос наступает.

Сейчас, между прочим, неточно применяется множество слов. Под олигархом, например, в современной России огульно понимают любого миллиардера. Тоже не вполне корректно. Олигарх в первоначальном своем значении – человек, использующий возможности занимаемой государственной должности в интересах собственного бизнеса. Поэтому ненавистного широким народным массам губернатора Чукотки, приобретшего по случаю известный английский футбольный клуб, правильнее было бы называть мизантропом: он вкладывает «свои» средства в развитие подвластной ему губернии, а не высасывает из нее последние соки. В то же время любимый столичный мэр, отличный хозяйственник, является олигархом в самом что ни на есть прямом значении этого слова: пользуясь своим положением, он способствует семейному бизнесу.

Сталинская верхушка прекрасно понимала недостатки жесткой пирамиды власти, но для их исправления ограничилась применением двух, самых незатейливых методов.

Во-первых, очертили узкий круг лиц, допускаемых до власти, – чем меньше людей, подлежащих контролю сверху, тем он эффективнее и надежней. Фактически была продолжена линия Романовых на разделение народа, когда высшее общество даже разговаривало преимущественно на иностранном языке.

Появилось понятие «номенклатура»: человек, попав в некий список, всегда мог рассчитывать на занятие какой-либо приемлемой для него должности. Естественно, только в случае соблюдения лояльности вышестоящему функционеру – профессиональная подготовка, личные таланты и способности играли второстепенную роль. Сегодня имярек завхоз на крупном предприятии, завтра – председатель колхоза, послезавтра – начальник отдела кадров какого-либо закрытого конструкторского бюро, и так далее. Никого не интересовало, что как был он по натуре своей, скажем, сельским пастушком, так им и оставался.

Во-вторых, заботились об ускоренной ротации кадров, дабы не засиживались руководители на одном месте, не обрастали связями, не получали излишне высокий авторитет в народных массах. С этой целью, не мудрствуя, помимо «естественных» перестановок применяли репрессивные методы – не угодивших чем-либо или заподозренных в нескромных амбициях посылали «на перевоспитание» на каторжные работы либо просто отстреливали. Подобная практика, кстати, во времена «культурной революции» широко применялась в Китае, а в несколько смягченной форме – в США в эпоху маккартизма.

Пользуясь представившимся случаем, сделаем очередное лирическое отступление и скажем несколько слов о красном терроре.

Когда заходит речь о большевистских репрессиях, ГУЛАГЕ и массовых расстрелах неповинных людей, сразу упоминают тридцать седьмой год – и понеслось-поехало. Миллионы… нет, десятки миллионов безвинно пострадавших, расстрелянных или погибших от холода и голода. Какая жестокость! Вся страна за колючей проволокой! Судить коммунистов! Сталин – людоед! Душегуб! Запретить коммунистическую идеологию как антигуманную!

Господа, меньше крика – больше истины. Лично я, например, общался со многими людьми, жившими при Сталине, и исходя из услышанного от них утверждаю, что мне не известно ни одного случая, когда б пострадал действительно невинный человек. Несуразицы – были. Продавщицу сельмага, регулярно обвешивающую покупателей, могли обозвать врагом народа и судить по политической статье. Но чтоб чистого в душе и на деле человека… не могли мои знакомые привести ни одного примера. А если вдумчиво посидеть над статистическими данными, то нельзя не придти к заключению, что процент заключенных относительно всего населения страны во времена Сталина был не выше, чем в современной «демократической» России.

Однако лес рубят – щепки летят. Я допускаю, что в конце тридцатых годов пострадало множество невинных людей. Большевики совершили большой грех, выпустив джина искушения на волю: человек слаб по натуре своей и нельзя соблазнять его. Сосед стал клепать на соседа. Каждый участковый спешил выслужиться, поймав за руку вредителя, а верхом его мечтаний было раскрытие международного заговора по убиению руководителей партии и правительства. Центральные власти, спохватившись, пытались одернуть народ, приостановить девятый вал доносов и поклепов. Даже несколько решений тогдашнего политбюро составлено было по данному поводу. Но только лет через тридцать, уже при Брежневе установилось нечто похожее на народное спокойствие.

В чем тут дело? Почему сейчас с таким черным неистовством трубят о перегибах в жизни страны в конце тридцатых годов двадцатого века? Потому, вероятно, что репрессии того периода прямо или косвенно, через родителей-дедов коснулись лично тех, кто возмущается ими.

Вынужден напомнить крикунам, что красный террор начался не в тридцатых годах, а почти сразу после Октябрьской революции, с февраля 1918 года. Без суда и следствия «в расход» пускали тысячи и тысячи людей. Бывших царских офицеров