Марина Сванидзе - Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933 Страница 59

Всё. То есть: "Я весь ваш, Иосиф Виссарионович", — говорит Троцкий в 1925 году. Вот после этого письма Троцкого Сталин и сказал, что тот "подполз к партии на брюхе". Большинство из тех, кто был в курсе, одобрительно смеялись сталинской шутке, немногие были в ужасе от мгновенной и окончательной сдачи Троцкого.

В первой половине 1925 года среди активных участников выдавливания Троцкого фигурирует Григорий Зиновьев, член Политбюро и глава ленинградской парторганизации. Именно по его инициативе ленинградский губернский комитет выступил с предложением об исключении Троцкого не только из Политбюро, но из партии вообще. После победы над Троцким в конце 1925-го Зиновьеву приходит в голову мысль развернуть наступление на Сталина. Зиновьев всерьез рассчитывает занять сталинское место. 18 декабря в Москве открывается XIV съезд партии. С политическим докладом выступает Сталин. На следующий день политический доклад делает Зиновьев. 21 декабря, в день рождения Сталина, выступает член Политбюро, глава Моссовета Каменев. Он говорит "Лично я полагаю, что товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба".

Именно в это день, 21 декабря 1925 года, Есенин уходит из психиатрической клиники на Пироговке, в Божениновском переулке. Есенин находился там с 26 ноября и лечился у знаменитого психиатра Ганнушкина. Именно у Ганнушкина он написал "Клен ты мой опавший". Он совершенно измотан за последний год. Весь год, как и предыдущий, он постоянно пишет. При этом он говорит: "У меня нет соперников, и потому я не могу работать. Я потерял свой дар".

И снова пишет. Прямо перед клиникой на Пироговке он заканчивает своего "Черного человека". Он писал его долго. Многим читал. В самых разных местах. Вспоминает Михаил Зощенко: "Мы входим в пивную. Есенин идет нам навстречу. Что-то говорит официанту. Тот приносит ему стакан рябиновки. Закрыв глаза, Есенин пьет. Хочет опять позвать официанта. Чтобы отвлечь, я прошу его почитать стихи.

Он соглашается, почему-то с радостью. Он читает поэму "Черный человек".

Есенина окружает почти вся пивная. Его подхватывают десятки рук и несут к столику, все хотят обнять его, поцеловать".

Муж сестры Есенина Наседкин вспоминает: "Я дважды заставал его в цилиндре с тростью перед большим зеркалом с непередаваемой нечеловеческой усмешкой, разговаривавшим со своим двойником — отражением".

Поэт Николай Асеев: "Передо мной вставал другой облик Есенина. Не тот общеизвестный, с русыми кудрями, а живое лицо, умытое холодом отчаяния и просветлевшее от боли и страха перед своим отражением".

Те, кто слышал поэму в его чтении, говорили, что напечатанный текст короче и менее трагичен, чем тот, что Есенин читал. Сам Есенин, говоря о "Черном человеке", не раз упоминал о влиянии пушкинского "Моцарта и Сольери".

Пушкин ему снился и в бессонницу мерещился. Летом 1924-го в Царском Селе он ни свет ни заря вылез из окна и пошел к памятнику. Говорил потом: "Так нестерпимо захотелось увидеть Пушкина. Первым ему сказать: "Доброе утро"". По дороге нашел фотографа, залез на памятник и говорит: "Сними меня с Сашей. Мы друзья". Потом пошел на вокзал, выпил там за Сашу со словами: "Кто его знает, когда опять увидимся".

Он страшно пил этот год. Когда его убеждали серьезно лечиться, он с неизменной улыбкой ссылался на то, что ему нужно подготовить для Госиздата собрание своих сочинений и тогда возьмется за лечение.

В то же время, летом 1925 года, в планах стоит выпуск 27-томного собрания сочинений Троцкого. Зиновьев к тому времени уже давно обладал правом на издание своих сочинений. Гонорары партийным авторам выплачиваются независимо от того, как распространяется печатная продукция.

Есенин знал, что за стихи он должен получать деньги. Одни вспоминают, что Есенин считал для себя личной обидой, если одно и то же стихотворение печатал меньше чем в пяти-шести сборниках. Что издатели таяли под его взглядом. Другие современники пишут, что его походы в редакцию обычно кончались плачевно, что гордость его не мирилась с получением отказа, что в ожидании денег нервничал и непосредственно из редакции попадал в пивную. Ночью приходил пьяный и без денег. Кормил и поил всех вокруг. При этом часто повторял: "Я хочу быть богатым!" или "Буду богатым, ни от кого не буду зависеть — тогда пусть кланяются". Богатый для него было синонимом "сильный", "независимый". Надежда Вольпин вспоминает, как Есенин однажды неожиданно похвастался: "Дед мой вовсе был не крестьянин. У него, у деда, два парохода по Волге ходили".

Отец Есенина писал ему: "Сережа! Если бы ты не пил, то наверняка ты бы не жил, как живешь. У тебя была бы роскошная квартира и имел бы не менее двух прислуг, жил бы настоящим барином". Квартиры у Есенина в 1924-м и в начале 1925-го не было вовсе. Жил по знакомым, по знакомым женщинам. В частности, у Галины Вениславской на углу Большой Никитской и Брюсовского в доме 2/14. Beниславской в марте Есенин написал: "Милая Галя! Вы мне близки как друг. Но я Вас нисколько не люблю как женщину". Бениславская в годовщину смерти Есенина покончила с собой на его могиле.

с. А. Есенин

Галина Бениславская писала: "В период 1923–1925 годов Сергей Александрович уже не умел цепляться за возможности, не умел пробиваться. "Поймите, — твердил он, — в мой дом я должен стучаться, а мне не открывают. Это им не простится. Пусть я буду жертвой за всех, за всех, кого не пускают. Это вам не фунт изюма. За меня все обозлятся. А мы все злые, вы не знаете, как мы злы, если нас обижают. Буду кричать, буду, везде буду. Посадят — пусть сажают — еще хуже будет"".

Галина Бениславская

Поэт, критик, знакомый Есенина Георгий Иванов вспоминает: Есенин чуть не каждую ночь кричал на весь ресторан, а то и на всю Красную площадь: "Бей коммунистов — спасай Россию". Всякого другого на месте Есенина, конечно бы, расстреляли".

Вспоминает прозаик Андрей Соболь: "Относительно Есенина в 1924 году был отдан приказ по милиции: доставлять в участок для вытрезвления и отпускать, не давая делу дальнейшего хода. Конечно, приказ был отдан не из любви к Есенину, а из соображений престижа — не хотели официально признавать "расхождения" между рабоче-крестьянской властью и поэтом, имевшим репутацию крестьянского".

Все милиционеры центральных участков знали Есенина. Из отчета милиционера Дорошенко: "Он (Есенин) позволил себе нанести словесное оскорбление по адресу Советской рабоче-крестьянской милиции, называя всех находившихся "сволочью"".

Милиционер Каптелин: "Гражданин Есенин, будучи в отделении, говорил по адресу находившихся "жулики", "паразиты", а также позволял и другие нескромные вещи".

Милицейские протоколы по Есенину и тот факт, что делам этим велено было не давать ходу, сильно по внешнему рисунку напоминают ситуацию с Григорием Распутиным в 1915–1916 годах. Как раз в те времена совсем молодого Есенина, как в свое время Распутина, водили и показывали по всевозможным петербургским салонам — от монархических до либеральных. Распутин про такое говаривал: "Возят как райскую птицу". По некоторой информации, в 1916 году носилась даже политическая идея слепить из юного поэта Есенина противовес Распутину. Возможно, именно по этой причине полковник Ломан первым делом повез Есенина к великой княгине Елизавете Федоровне, ярой противнице Распутина. Но Юсупов убил Распутина Потом пришла Февральская революция, потом Октябрьская.

Поэт Клюев, доставшийся Есенину в приятели с дореволюционных времен, еще с выступления перед великой княгиней, мало напоминал по нравственным качествам Петра Андреевича Вяземского рядом с Пушкиным.

В 1923 году Клюев — неудачник, его не печатают, он завидует славе Есенина. Но он оказался отличным провокатором. "Жиды не дают печататься. Жиды правят Россией, потому я не люблю жидов", — говорил Клюев.

Из протокола допроса Есенина в 47-м отделении милиции г. Москвы от 21 ноября 1923 года: "Сидел в пивной с приятелями, говорили о русской литературе. Я увидел типа, который прислушивался к нашему разговору. Я сказал приятелю, чтобы он ему плеснул в ухо пивом. После этого тип встал и пошел, позвал милицию. О евреях в разговорах поминали только, что они в русской литературе не хозяева и понимают в таковой в тысячу раз хуже, чем в черной бирже, где большой процент евреев обитает как специалистов. Признаю себя виновным в оскорблении. Оскорбления наносил словами "жидовская морда". О еврейских погромах я ничего не говорил".

Потом был товарищеский суд в Доме печати. Вынесли общественное порицание, хотя в середине 20-х годов антисемитизм еще был серьезным преступлением. Уже после суда Есенин говорил: "Что они, сговорились, что ли? Антисемит, антисемит! Да у меня дети — евреи".

Надежда Вольпин вспоминает: "Слышала не раз: он и Райх зачислял в еврейки и Дункан".

Со знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан Есенин познакомился в 1921 году в мастерской художника Якулова на Большой Садовой, в доме, где потом появится булгаковская "нехорошая квартира". Дункан в тот вечер не села со всеми ужинать, а расположилась в соседней комнате на кушетке. Едва не сшибая гостей, промчался какой-то человек в сером костюме. Он кричал: "Где Дункан, где Дункан?" Это был Есенин. Разругался Есенин с Дункан после поездки в Штаты, в Париже.