Биньямин Нетаниягу - Место под солнцем Страница 6

"В работе четырех этих ученых прослеживается несомненный прогресс. Робинсон установил точные принципы научных исследований библейского материала в Палестине. Тоблер разработал их более тщательно, но все еще не вышел за пределы довольно ограниченного географического пространства. Герен стремился с тем же тщанием исследовать весь регион Иудею, Самарию, Галилею* – но дело затруднялось тем, что он работал в одиночку и был ограничен в средствах. Кондор, возглавивший научную экспедицию, оснастил ее великолепным оборудованием и собрал необходимое количество людей, поэтому ему удалось заполнить многочисленные топографические пробелы, оставленные его предшественниками''/*20.

Поскольку Блисс и его современники писали в конце прошлого века, для обозначения центрального горного кряжа Эрец-Исраэль они употребляли древние названия Иудея и Самария, а не "Западный берег". Само это выражение было придумано и вошло в международный обиход только после завоевания Иудеи и Самарии Иорданией в 1948 году. Король Абдалла назвал оккупированную им территорию 'Западным берегом", чтобы изгладить из памяти человечества историческую связь этой земли с еврейским народом – точно так же, как двумя тысячелетиями ранее римляне попытались добиться аналогичной цели, переименовав захваченную ими Иудею в Палестину. Используя термин "Западный берег", король Абдалла желал установить ассоциативную связь между оккупированной частью Эрец-Исраэль и его собственным государством, расположенным на восточном берегу реки Иордан. Столь же привычно и без всякого политического подтекста употребляли названия Иудея и Самария такие путешественники, как Марк Твен и картограф Артур Пенхрин Стэнли; название Иудея неизменно использовали такие политические деятели, как президент Джон Адамс и лорд Роберт Сесил. Мнение о том, что именно Израиль политизирует географию, используя исторические названия Иудея и Самария, представляет собой одно из тех характерных извращений истины, которыми изобилует арабская пропаганда.

К этим исследователям примыкают сэр Чарльз Вильсон и сэр Чарльз Уоррен, которые внесли значительный вклад в археологическое изучение Иерусалима; Шарль Клермон-Гано (определил местоположение библейского города Гезер); Флиндерс Петри (создал систему датировки археологических объектов на основании анализа керамики).

Многие европейские правительства поощряли подобные устремления своих ученых, поскольку под эгидой научных изысканий можно было исследовать вопрос о том, какие военные и политические выгоды сулит в будущем эта земля. Особое рвение в изучении Палестины проявляло правительство Великобритании.

22 июня 1865 года, под покровительством королевы Виктории, целый ряд государственных деятелей, ученых и духовных лиц учредили Палестинский исследовательский фонд (ПИФ), который оказал решающее влияние на формирование общественного отношения к Палестине – как в Британии, так и в других странах. Именно этот фонд руководил работой многих исследователей, упомянутых выше, но, несомненно, самым внушительным его предприятием стала экспедиция Кондора, которой удалось провести грандиозные раскопки в западной части Эрец- Исраэль.

При помощи своих талантливых подчиненных (в экспедиции, в частности, принимал участие лейтенант Горацио Герберт Китченер, позднее лорд Китченер, герой Хартума и Первой мировой войны) Кондор составил первую современную карту страны от реки Иордан до Средиземного моря и от Ливана до Синая. В сознании миллионов людей эта земля была окутана мифическим ореолом, и сбросить его помогло научное исследование. Палестина, которая до тех пор была легендарной библейской страной, теперь вновь стала конкретной и реальной. Иерусалим находился теперь не на небе, а твердо стоял на земле. То же самое произошло и с Бейт-Лехемом (Вифлеемом), Назаретом, Хевроном и Яффой. Пусть эти города обнищали и обезлюдели – им вовсе не обязательно было оставаться такими.

Изучая эту землю, ее климат и историю ее разорения, многие исследователи пришли к выводу о том, что былое благоденствие может вернуться в Палестину – при условии, что сюда позволят вернуться евреям. В 1875 году археолог и исследователь сэр Чарльз Уоррен опубликовал книгу "Земля обетованная", где выдвинул идею британской колонизации Палестины, целью которой должно было стать "содействие возвращению евреев на их древнюю родину". Для Уоррена было очевидно, что эта земля может принять евреев. Поэтому он без колебаний заявил:

"Израиль должен обрести свою собственную землю… Но нужно еще добиться общественного признания этого факта, равно как и восстановления, в целом или частично, еврейской национальной жизни под покровительством одной или нескольких великих держав"/*21.

Равным образом, Клод Кондор прекрасно понимал, что нет другого народа, который приступил бы с энтузиазмом и энергией к возрождению Палестины. При этом ему было вполне очевидно, что энтузиазма и энергии евреев хватит для того, чтобы вернуть жизнь этой разоренной и запущенной земле. Итак, и для евреев, и для неевреев сионистские чаяния стали вполне осязаемыми и реальными, благодаря научным изысканиям XIX века.

Научный энтузиазм породил практические планы обустройства: например, сэр Лоуренс Олифант в 1879 году предложил поселить евреев в Гиладе, на восточном берегу реки Иордан, и этот проект получил поддержку премьер-министра Британии, британского и французского министерств иностранных дел, а также принца Уэльского./*122

В 1898-м, после ста лет религиозных и научных изысканий, посвященных этой земле, Эдвин Шервин Уоллес, американский консул в Палестине, выразил мнение, которое все более и более распространялось в западном мире:

"Израилю нужен дом, земля, которую, он сможет назвать своей; город, где он сможет обрести спасение. Ничего этого он сейчас не имеет. Нынешний дом его среди чужих людей, шалаш скитальца. Земля, на которой он живет, ему не принадлежит… Надежды Израиля обрести родину могут осуществиться только в Палестине". И он заключает: "Я верю, что недалеко то время, когда Палестина будет в руках народа, который вернет ей ее прежнее процветание. Земля ждет, люди готовы вернуться домой, и они вернутся, как только получат гарантию защиты их жизни и имущества"./*123

Литературные произведения, филантропические мероприятия, увещевания и научные исследования нееврейских сионистов как религиозных, так и атеистов – оказии непосредственное влияние на образ мыслей таких выдающихся государственных деятелей начала столетия, как Дэвид Ллойд-Джордж, Артур Бальфур и Вудро Вильсон. Это были широко образованные люди, и они близко к сердцу принимали разорение Палестины и трагическую историю евреев.

"Я больше всего желаю, – писал Бальфур, – найти хоть какие-нибудь средства, при помощи которых можно было бы положить конец нынешнему бедственному положению столь значительной части еврейского народа''/*24.

Итак, именно нееврейский сионизм западных государственных деятелей помог еврейскому сионизму добиться осуществления поставленной цели – политического возрождения Израиля. Но был еще один фактор, убеждавший западных лидеров в справедливости сионистских устремлений; фактор, более важный, чем библейское наследие, научное изучение Эрец-Исраэль и сочувствие трагической судьбе евреев в изгнании. Люди, собравшиеся в Версале, были прежде всего политиками, и к вопросу о возрождении еврейского государства они подходили, опираясь на политическую концепцию о праве наций на самоопределение – точно так же, как они подходили к разрешению иных национальных проблем. Именно на этом основании и могли успешно апеллировать к ним еврейские сионисты.

В самом деле, лидеры сионизма, начиная с Теодора Герцля, проявляли готовность сотрудничать с ведущими политическими деятелями своего времени. Это сотрудничество в некоторых случаях имело давнюю историю; задолго до своего избрания на пост премьер-министра Великобритании Ллойд-Джордж состоял при Герцле в качестве адвоката, представляя сионистское движение на Британских островах, и именно от него исходило предложение учредить в Палестине британский протекторат/*24.

Герцль, Нордау и их последователи понимали, что если сионизм намеревается осуществить необычайно трудную задачу собирания рассеянной нации в далеком и заброшенном углу на краю Азии, то он должен заручиться широкой международной поддержкой своих целей и принципов.

Сионисты утверждали, что евреи могут восстановить свое государство в Эрец-Исраэль, и европейские лидеры согласились с этим утверждением, хотя им было известно, что такое восстановление погибшего государства не имеет аналогов в мировой истории. Они знали также, что сионистское движение может столкнуться с сопротивлением со стороны местного арабского населения.

Итак, в начале XX века общественное мнение без колебаний склонилось на сторону евреев.