Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6379 ( № 27 2012) Страница 6

Что можно ответить "им"? Спуститесь с пустых небес на землю. Откиньте абстракции политологии. Да, наша история тяжела и неповоротлива; но ведь и современная жизнь черна, она каждодневно творит чудовищные преступления.

Способен ли наш народ на возрождение? Вот самый первый и главный вопрос.

Владимир ВЛАСОВ

«На Западе человек становится другим»

«На Западе человек становится другим»

ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА

Михаил Гиголашвили считает, что изоляция и языковое одиночество только помогают писателю

"ЛГ"-ДОСЬЕ:

Гиголашвили Михаил Георгиевич. Родился в 1954 году в Тбилиси. Окончил филфак Тбилисского университета. Преподавал в местных вузах. Доктор филологии, автор монографии "Рассказчики Достоевского" (1991) и ряда статей по теме "Иностранцы в русской литературе". С 1991 года живёт в ФРГ, преподаёт русский язык в университете земли Саар. Широко печатается в российской и зарубежной периодике. Автор романов "Иудея" (1978), "Толмач" (2003), "Чёртово колесо" (2009), "Захват Московии" (2012), сборника прозы "Тайнопись" (2007). За роман "Чёртово колесо" получил приз читательских симпатий премии "Большая книга - 2012".

- Этой весной вышел ваш роман "Захват Московии", который был встречен критикой прохладнее, чем "Чёртово колесо" и "Толмач". Виктор Топоров, в частности, написал, что крайне разочарован этой книгой, а ведь он был вашим издателем и даже придумал название для того же "Толмача"[?]

- Насчёт Топорова есть мнение - если он ругает, значит, роман хороший. И, кстати, насколько мне помнится сейчас, название он не придумал, а сократил - у меня было "Толмач и дезертиры", а он обрубил до одного слова, за что я ему и благодарен. По поводу же "Захвата[?]" есть, слава богу, и другие мнения и рецензии, вот, к примеру, Дмитрий Бавильский приходит к совершенно иным выводам, чем Топоров.

- То есть не считаете, что "Захват Московии" - это неудача?

- Нет, конечно. Если бы я так считал, то ни я, ни издательство этот роман не выпустили бы в свет. Наоборот, этот роман открыл мне горизонты в плане свободы языка. Я думаю, дело в том, что критика ждала от меня чего-то вроде "Чёртова колеса", а новый роман оказался совсем другим, как по форме, так и по содержанию.

- Один мой знакомый литератор определил вас как "писателя экзотического". Мол, грузин, живёт в Германии, пишет на русском о проблемах эмигрантов и о Грузии. Но вообще доля истины в его словах, мне кажется, есть[?]

- Пусть будет "экзотический" - это лучше, чем "ординарный" или "примитивный". Ведь чем экзотичнее - тем интереснее, не так ли?.. И, кстати, "Захват Московии" - это вовсе не об эмигрантах и не о Грузии, а именно о России, какой её видят люди с Запада. И вообще разве так важно, где кто живёт и какую кровь несёт в себе? Пусть читают тексты и меньше интересуются личной жизнью, только гамбургский счёт расставляет все точки над "i".

- Русский язык для вас - родной? А на грузинском никогда не пробовали писать? И если да, то почему предпочли в итоге русский?

- Русский язык - родной, так сложилось. В Тбилиси было много культурных интеллигентных семей, где говорили на русском. До революции, например, как нам известно из прозы грузинских классиков, весь верхнедворянский слой говорил на французском, на русском и часто только потом уже на грузинском. Я никогда ни на каких языках, кроме русского, не писал и не пытался, хотя очень бы хотел писать по-грузински: тогда моя форма и содержание сомкнулись бы, и не было бы вопросов типа кто он, где родился и где живёт.

- Кстати, в "Чёртовом колесе" натыкаешься на некоторые моменты, которые вряд ли будут понятны российскому читателю. Например, один из героев едет за наркотой "в Азербайджан, к татарам". Ну это мне, как человеку, не один год прожившему в Грузии, известно, что грузины называют азербайджанцев татарами. Но среднестатистический россиянин понятия об этом не имеет. Может, стоило всё-таки давать больше пояснений, сносок?

- Не думаю, сносок там и так достаточно. А "татары" - это понятие ёмкое, ещё с монголо-татарских времён, под ним понимаются все мусульмане, басурмане, нехристи.

- В советское время наркомания была достаточно распространена в Грузии. Что уж говорить, когда мы, учащиеся старших классов, шли после уроков в Ботанический сад (а он был рядом с моей школой), чтобы покурить план, реже - понюхать клей "Момент". Это было настоящим бедствием. Вот, описывая всё это, вы не боялись обвинений со стороны грузинских национал-патриотов в том, что "позорите Грузию"?

- Я лично не боялся, хотя и знал, что правдой всегда все недовольны. (Тут, кстати, для меня ответ, почему некоторые критики взъелись на "Захват[?]" - правда глаза колет, но прямо они этого высказать не могли, вот и прибегли к разного рода уловкам, чтобы очернить текст. Тот же Топоров назвал "Захват[?]" "антитоталитарным и антироссийским", через "и". А что получается, если ставить знак равенства между двумя этими понятиями?.. Вот такие проговорки)[?] Да, мама боялась и просила меня роман не печатать, но в Грузии, во-первых, его мало читали (в связи с общим падением интереса к русскому языку и отсутствию книг из России), во-вторых, кто читал, отмечали, как и вы, его правдивость, так как все знали, каким бедствием была наркомания в то время. Зато сейчас этот вопрос решён кардинально - наркотиков в Грузии практически нет, потому что полиция не коррумпированная и меры принимаются серьёзные - на деле, а не на словах. В целом на наркоманов стали смотреть как на больных, начали лечить (как тут, в Германии). Стали проводить комплексные проверки, выстроили систему очень высоких денежных штрафов, что подействовало куда сильнее, чем прежний метод - сажать в тюрьму за любые провинности, где человек окончательно портился.

- Вы специалист по творчеству Достоевского. А он сильно на вас повлиял как на писателя? Не от него ли ваше многословие, эти объёмы?

- "Многословие" - не очень приятное слово. У меня в текстах ровно столько слов, сколько мне нужно, чтобы высказаться. Но, конечно, сокращать всегда можно. Достоевский повлиял в плане диалогизации и полифонизации речи персонажей, научил развивать действие через диалог, а не через описания. А в диалогах действительно иногда может возникать ощущение многословия, но это же в природе устной речи.

- Современных грузинских писателей сейчас практически не знают в России. Ощущаете некую миссию как представитель Грузии в русской словесности? Или вы всё-таки русский писатель? Или, может, советский?

- А как бы вы обозначили Булата Окуджаву - он "русский писатель"? А Георгий Данелия - он какой режиссёр? Вот недавно награждали Олега Басилашвили, сказав при этом, что это "великий русский актёр". Вот и мой случай такой, половинчатый. Грузинским писателем не могу себя назвать, ибо не пишу по-грузински. Советский - да, может быть. А миссию ощущаю в том плане, в каком каждый человек представляет свою родину как человек и как личность, а не как писатель, инженер или врач.

- У нас с вами, как оказалось, немало общих знакомых в Тбилиси - и по университету, и вообще. Но вы уже больше двадцати лет живёте и работаете в Германии. А ностальгия сильно влияет на выбор той или иной темы для произведения? Написали бы вы то, что написали, если бы остались на Родине?

- Мне трудно сказать, что бы я написал. Но ни "Толмача", ни "Захвата[?]" точно бы не написал, потому что не было бы соответствующего опыта, а как писать прозу без опыта жизни? Насчёт же ностальгии скажу, что в современном мире скайпа, электронной почты, телефона и т.д. любая ностальгия лечится (тем более что я стараюсь каждый год бывать в Тбилиси, там у меня сын с семьёй, родственники, друзья). Нет, при выборе тем и сюжетов я ностальгией не руководствуюсь, но нотки её могут звучать в эмоциях и разговорах разных героев.

- А вам не надоело на Западе? Ну вообще[?] Вы сейчас известный литератор, и, наверное, вас должно тянуть в эпицентр русского литпроцесса, в Москву, в Питер[?]

- На Западе человек становится другим уже после 3-5 лет, а тем более после 20. Не верьте тем, кто, пожив на Западе и уехав обратно, рассказывает, что ему, дескать, надоело, было скучно и т.д., это всё на 90% отговорки неудачников, которые не сумели прижиться тут, не сумели осилить того темпа, требований и т.д. здешнего, довольно жёсткого, естественного отбора. Проще говоря, я крайне мало встречал тут наших людей, кто добровольно, своими ногами и своим ходом, ушёл бы обратно - все они или теряли работу, или не могли найти её, или не могли освоить язык, или были бесталанны, или ещё что. А в эпицентр литпроцесса я и так попадаю периодически, вот только что приехал из Перми, куда был приглашён на книжную ярмарку, очень представительную, где было всё очень продуктивно и душевно и где я сумел повидаться с друзьями и коллегами. Возможно, приеду и на сентябрьскую Московскую ярмарку, если успеет выйти полная версия "Толмача".