Газета День Литературы - Газета День Литературы # 88 (2004 12) Страница 6

Черная, заполярная,

Где-то в ночной дали

светится Русь радарная

над головой Земли.

Откуда, с какой комической высоты, словно Михаил Лермонтов (помните: "...спит земля в сиянье голубом..."), увидел наш Николай Чудотворец страшную, трагическую, ощетинившуюся, загнанную в космический угол всей мировой цивилизацией нашу "Русь радарную"?!

Николай Тряпкин — поэт миросозидающий, он — Пантократор, громовержец, демиург нашей поэзии...

Станислав КУНЯЕВ

УРОКИ ИСТОРИИ

Писатель Владислав Бахревский уже давно вошел в число тех отечественных авторов, одно имя которых является залогом литературного успеха представленного ими на суд читателей произведения. Многие годы Владислав Бахревский скрупулезно изучает и "выписывает" в своих повестях и романах историю России. И все эти годы каждый роман, каждая повесть встречается читательской аудиторией с радостью, ибо прочтение произведений Бахревского и вправду доставляет радость — радость открытия собственного прошлого. Что стоит хотя бы настоящая эпопея русского XVII века, созданная писателем на протяжении тридцати пяти лет — 11 повестей и романов! При этом каждый роман или повесть самостоятельны, но в целом весь цикл — это единое произведение. Владиславу Бахревскому и вправду удалось "объять" весь XVII век! И вот в свет вышел очередной, двенадцатый роман — "Столп" (Бахревский В.А. Столп. — М.: Изд-во "Центрполиграф", 2001. 621 с.).

Должен сказать, что писать исторические романы о русской истории — дело непростое. Благодаря пока еще сохраняющемуся в нашем Отечестве хорошему образованию, читатели таких сочинений всегда пристально следят за тем, насколько точен автор в своем изложении. И потому сам автор просто не имеет права на "историческую" ошибку, иначе даже из-за одной неверно выписанной детали может полностью потерять читательское доверие. Но писать исторические романы о XVII столетии — дело вообще сложнейшее, ибо очень уж противоречив, очень уж непрост для восприятия современного человека этот "бунташный век". Взять хотя бы тот факт, что в нашем обыденном сознании события XVII столетия оказались затенены следующим, бурным и почти революционным XVIII веком. И зачастую сам XVII век вообще воспринимается всего лишь как некая предпосылка будущих деяний Петра I, и потому XVII век, вроде бы, не имеет собственного "исторического лица" — так, некая маленькая ступенечка к будущей "настоящей истории".

Огромная заслуга Владислава Бахревского и состоит в том, что писатель в художественной форме вернул отечественному читателю наш русский XVII век — со всеми его бедами и победами, счастливыми минутами и невзгодами, достижениями и провалами, высотами духа и трагическими падениями... Крайне важно то, что в сочинениях В.А. Бахревского XVII век предстает не просто как предвестник петровских деяний, но как самодостаточная ценность, как самодостаточая историческая реалия. При этом, чтобы уже больше не возвращаться к данной теме, необходимо сказать, что писатель довольно точен в исторических деталях, видно, что он прекрасно знаком с историческими источниками, более того, иногда даже излишне следует им. Но подобный подход как раз и создает в его книгах подлинную историческую атмосферу, а значит и атмосферу доверия в читательском сознании.

Если говорить о новом романе писателя "Столп", то следует напомнить, что в центре повествования находится очень сложный для понимания и осмысления исторический период — последние годы царствования Алексея Михайловича, время краткого царствования его сына Федора Алексеевича и знаменитый стрелецкий бунт 1682 г., приведший к тому, что на русском троне оказалось два царя — Петр и Иван, за спиной которых сидела царевна Софья ("за спиной" — в буквальном смысле, ибо для юных царей был изготовлен специальный двухместный трон, с потайным третьим местом для царевны).

Историческому писателю довольно сложно отразить события тех времен в художественном произведении. Сложно хотя бы потому, что в научной литературе существуют различные и нередко противоположные оценки события данного периода — от полного и однозначного восхваления Петра и столь же однозначного осуждения Федора и Софьи до полного и однозначного осуждения Петра и столь же однозначного восхваления предшествующих ему правителей. Поэтому, для того чтобы "не солгать" читателю, сам автор романа должен предстать не просто описателем событий, но — самостоятельным мыслителем, избавленным от "однозначности" оценок и, наоборот, стремящимся к тому, чтобы выразить "дух и букву" эпохи во всей ее противоречивой полноте. И Владиславу Бахревскому это несомненно удалось.

Самостоятельность писательского мнения тем более важна, что XVII век в русской истории — это время великого духовного подвига и великой же духовной трагедии, вошедшей в наше сознания под именем "Раскола". Очень часто, когда профессиональные историки или писатели анализируют события XVII столетия, особенно его второй половины, то концентрируют свое внимание исключительно на политических или же бытовых событиях, даже само тогдашнее духовное противостояние представляют всего лишь как очередной акт политической борьбы. Владислав Бахревский счастливо избежал этой очень распространенной ошибки. В романе "Столп" проблемы религиозной и духовной жизни оказываются на первом плане, как это и было в исторической действительности. Ведь люди того времени жили не просто для того, чтобы скопить богатства, получить власть, вырастить детей и т.д. В жизни людей XVII века, и уж тем более в жизни ведущих персонажей — царей, патриархов, бояр, — наличествовал великий духовный смысл: они жили для Вечности. Русские люди того времени истово стремились к духовной истине и жаждали саму Россию превратить в истинную православную державу — Вселенское Русское православное царство. Во имя этой великой цели расширялись границы, велись войны, реформы и пр. Потому и были столь жестоки споры и столь же жестоки способы борьбы — каждый участник борьбы считал, что он с Христом, а вот соперник-то — с антихристом... И более чем отрадно, что в новом романе Бахревского Россия XVII века предстает перед нами как огромное поле интенсивной, напряженной, все собой пронизывающей духовной жизни, являющейся истинным ядром русской жизни вообще.

Мне представляется, что именно понимание писателем того, что духовная жизнь является главной составляющей всего русского бытия, и стало причиной написания еще одного романа, который вроде бы далек от излюбленного им XVII века, — романа о патриархе Тихоне (Бахревский В.А. Святейший патриарх Тихон. — М.: Изд-во "Центрполиграф", 2001. 796 с.).

Казалось бы, ну как могут быть связаны между собой события конца XVII столетия и события отстоящего от него почти на 250 лет начала XX века? Для человека, мыслящего только "общественно-экономическими формациями" или же "цивилизационным подходом", и в самом деле никакой связи не заметно. Но тот, кто глубоко проник в духовную сущность русской истории, тот, кто понимает, осознает, видит духовную связь времен, — для того здесь нет никаких загадок.

Святейший патриарх Тихон — это величественная и знаковая фигура отечественной истории. Напомню, что он стал первым патриархом Русской Православной Церкви после более чем двухвекового перерыва, вызванного церковной реформой Петра I, отменившего патриаршество и установившего синодальное правление. Именно патриарху Тихону выпала честь и участь возглавить православный люд в годы тяжелейших гонений, которые устроила новая богоборческая власть. Именно Святейший патриарх Тихон, по сути дела, спас Русскую Православную Церковь от уничтожения, более того, своим примером смог сохранить, не утерять, не избыть нравственную сущность православной веры. И именно Святейшему патриарху Тихону мы во многом обязаны тем, что сегодня, спустя восемьдесят лет после его смерти, православная вера вновь возрождается в русских сердцах.

Перед писателем Владиславом Бахревским стояла очень сложная задача. Мало того, что нужно было разобраться в хитросплетениях — политических, церковных, социальных — предреволюционных лет и начальных времен советского периода нашей истории. Но ведь еще нельзя было сбиться на исключительно житийное повествование. Ведь Святейший патриарх Тихон канонизирован Русской Православной Церковью, а значит подобная "опаска" существовала. Житие святого тем и отличается от художественного романа, что излагает события жизни своего героя по определенным канонам. Художественное же произведение предполагает иное развитие сюжета, иную стилистику, иной взгляд на героя повествования. Житие — это литературная икона, пример духовного подвига для верующего человека. Литературный герой — это попытка осмысления характера человека во всей его полноте и противоречивости.