Газета Завтра - Газета Завтра 206 (45 1997) Страница 6

Через полторы недели меня перебросили в СИЗО N 5, где примерно в течение 2-3 месяцев условия содержания были относительно сносными, я сидел в камере, где было 14 человек, меня никто не трогал, ребята были нормальные, ну а потом, уже ближе к суду, опять, видимо, чтобы меня подготовить соответствующим образом, весь состав камеры расформировали, мы оказались вдвоем с одним русским пареньком, кроме нас еще было 4 национала, один был азербайджанец, второй был армянин, еще ингуш и казах. То есть полный интернационал, причем антирусский.

В. Б. Николай Николаевич, кому же надо надо было эти полтора года держать вас в тюрьме? Все понимали, что никуда вы не убежите, даже если суд будет, продолжится следствие, но зачем в тюрьме-то держать? Значит, были какие-то заинтересованные силы?

Н. Л. Я думаю, что конкретно против меня, шире - против нашей партии, еще точнее - нашего национал-либерального идеологического направления, неизменно ориентированного на союз стран, являющихся наследницами византийской империи: Сербия, Греция, Македония, Болгария, Армения, Грузия - так вот, против всего нашего направления и была целенаправленно проведена такая акция. Кто конкретно устроил взрыв, в котором меня обвиняют - я затрудняюсь сказать. Это могли быть силы исламско-фундаменталистской ориентации, могли быть чеченцы и близкие к ним структуры, могли быть и наши демократы.

Я думаю, что вначале группа, которая имела четкую политическую ориентацию и вряд ли была связана с правительством или со структурами ФСБ, провела провокацию в отношении меня в связи с моими инициативами, проводимыми в Госдуму. Но после того как следствие не откликнулось обычным путем на эту провокацию, они нашли какого-то человека либо в ФСБ, либо в прокуратуре, я не знаю - кого, но откуда-то постоянно шел электрический подогрев этого дела, совершенно искусственный. Сфабриковано было буквально все: утрачены вещдоки, которые были выброшены взрывной волной на улицу, три пакета вещдоков пропали вообще неизвестно куда. Нагло был подтасован следственный эксперимент со священником Михаилом Рогозиным, его заставили бегать, выпучив глаза, по коридору, он пробежал за 18 секунд, а в протоколе написали 13 секунд. Следственная экспертиза была сделана с максимальными нарушениями. Московская прокуратура повела себя на суде исключительно нагло, когда дело уже фактически развалилось по всем позициям, когда вскрылись невероятные злоупотребления следствия, прокуратура все равно продолжала тупо заявлять, что мы виновны и даже запросила мне 6 лет, а Рогозину - 5.

В. Б. Николай Николаевич, вы на свободе. Вы правильно сказали, что, к сожалению, у наших патриотов, националистов не хватило ни ума, ни умения сделать ваш процесс как бы символом русского сопротивления. Мелкое дело с Шереметом было раздуто во всемирно известное. И, конечно, можно было процесс Лысенко использовать для развития русского сопротивления. Увы, этого не было сделано. Но все равно, на мой взгляд, такой тюремный эпизод для героизации национальных лидеров - небесполезное дело. Нельсон Мандела из тюрьмы вышел сразу в президенты. Что вы планируете в вашем новом политическом пути? Создавать заново ту же партию? Войти в какой-то блок? Что вы намерены делать в ближайшее время?

Н. Л. Прежде всего я намерен свой тюмерный опыт, конечно же, обобщить, хочу написать серию очерков. Отношение сейчас к человеку в российских тюрьмах, особенно к простому человеку, по цинизму далеко превышает отношение в обычном среднем фашистском концлагере. Я не имею в виду лагеря смерти типа Освенцима, куда людей привозили, чтобы их уничтожать, а обычный концлагерь, где содержались заключенные, которые работали, скажем, на оборонных предприятиях Германии. Я еще застал в живых мать моей жены и бабку, они были в этом лагере. У них были чистые простыни, им давали еженедельно 200 граммов мяса, их по воскресеньям автобус возил в православную церковь. Что сейчас происходит в общаковых камерах российских тюрем - не передать словами. В эту камеру просто нельзя зайти, люди стоят, ноги отекают от круглосуточного стояния. В камере запах мочи, пережженного гноя. В тюремный туалет за 2-3 часа занимают очередь. Идет издевательство, унижение человеческого достоинства, распад человека как такового. Это не идет ни в какое сопоставление с теми преступлениями, которые эти люди совершили. В какой стране это еще возможно, я не знаю. Когда я сидел в тюрьме и узнал о том, что Госдума утвердила новый уголовный кодекс, где один день пребывания в этом аду приравнивается к одному дню пребывания на зоне, где можно походить, погулять по траве, то я думал: “А как же думал Лукьянов, который сидел год?..”. При плохом Сталине год нахождения в СИЗО, в крытой тюрьме приравнивался для обычного заключенного к двум годам нахождения в открытой зоне, и к трем для несовершеннолетних преступников, для малолеток и для женщин. В то время Берия это понимал, а в нынешних условиях думская оппозиция принимает совершенно аморальнейшую вещь - этот уголовный кодекс, где можно по совокупности преступлений получить 30 лет. Но что такое 30 лет в российской тюрьме? Это страшная смерть в рассрочку. И потом, они преступность сами провоцируют: человек, просидевший несколько лет в тюрьме, выходит с ненавистью к государству. Раскаивание российского зэка в российских тюрьмах продолжается полтора-два месяца, если он действительно преступление совершил. А после трех месяцев - это ярый противник России, ярый противник всей государтвенной структуры.

В. Б. И все же - ваш путь дальше?

Н. Л. Дальше мой путь такой. Я считаю, что нам, русским, хоть на чем-то нужно учиться, и сейчас я буду заниматься организацией общественного благотворительного фонда, который бы помогал русским патриотам, националистам прежде всего, которые попали в тюрьму.

А в плане, скажем, большой политики я считаю своим моральным и человеческим долгом в настоящий момент во всех инициативах поддерживать Сергея Николаевича Бабурина. Я лично готов доверять только ему.

«ПИПЛ ХАВАЕТ» ( РОССИЯ )

Ю. Бялый

1 ноября - По экспертным оценкам, почти треть передач главных каналов российского ТВ содержит сцены насилия.

8 ноября - На телеканале НТВ прошла очередная “сексуально-просветительная” передача “Про это”.

9 ноября - НТВ показало фильм “Последнее искушение Христа”.

Прошедший праздник и выходные дни дали многим возможность не только собраться на митинги и демонстрации, не только отметить так или иначе очень значительную для страны дату, но и провести немало времени у телевизора. О нем и поговорим.

Сразу отмечу, что и обращение Ельцина по поводу “дня мира и согласия”, и большинство телепрограмм в праздничной сетке вещания, в отличие от недавних времен, не педалировали в грубой форме антикоммунистическую конфронтационность. Что само по себе уже можно было бы и приветствовать, если бы не несколько “но”.

Во-первых, передачи этих дней представляли революцию и гражданскую войну, как правило, в дегероизированном и обессмысленном виде. Ради этого даже обвинена в наивном романтизме недавно умершая “культовая” фигура перестроечной интеллигенции - Окуджава с его шестидесятническим пафосом “Я все равно паду на той, на той единственной, Гражданской…”. Отметим, что и эта попытка “объективированно” оценивать с позиций “сегодняшней выстраданной мудрости” далекое прошлое, и ряд передач о вождях партии и государства в духе “анализа истории болезни” - в действительности прежде всего опрокидывают те базисные смыслы, которые были НОРМОЙ и фундаментом исторической динамики народа и государства в течение по крайней мере 70 лет. И пойдем дальше.

Во-вторых, очевиден настойчиво врывающийся даже в явно сконструированную “под согласие” праздничную сетку вещания поток (преимущественно зарубежных) фильмов, основной сюжетный ключ которых - сшибка насилия. Насилие со стороны главных (положительных) героев - против насилия второстепенных (отрицательных). А значит - дегероизация и обессмысливание НОРМ в отношении крови и смерти, превращение их в условно-сюжетную относительность.

В-третьих - явно наращивается растабуирование сексуально-интимной сферы. В тех же фильмах, в назойливой рекламе женских гигиенических прокладок, в вечерних и ночных “эротических шоу”, порой идущих одновременно сразу по трем телеканалам, а также в специализированных передачах типа “Про это”.

Все перечисленное - не новость, а скорее давно привычный стиль центрального ТВ и привычный повод его обвинений в политической ангажированности и аморализме. Новое здесь - лишь очень жесткая последовательность, с которой растабуируются, осмеиваются и отрицаются старые нормы.

Нельзя сказать, что вопрос “Зачем это делают?” остается без ответа. Ответы даются. “Идеологические”: “необходимо до основания разрушить тот нормативный фундамент коммунистической морали, который гирей висит на сегодняшней России и тянет ее в прошлое”. “Научные”: “прошлые нормы и табу сегодня уже не соответствуют изменившемуся стилю и образу жизни, тормозят встраивание бывшего “гомо советикус” и в новую отечественную действительность, и в семью “цивилизованных государств”. “Прецедентные”: “во всем мире понятие нормы как таковое считается устаревшим; надо не стесняться учиться у развитых стран”. “Прагматические”: “сегодняшнее телевидение - дело коммерческое, его боги - рейтинг и реклама. Рейтинг высокий, “пипл хавает” - значит, все в норме, именно это и следует показывать”.