Сергей Беляк - Адвокат дьяволов Страница 62

Но на первом процессе он действительно в основном только улыбался.

А его адвокаты (был среди них тогда даже какой-то экзотический персонаж по фамилии Дрель) и правозащитники призывали народ устраивать у стен суда митинги в защиту Ходорковского.

В ответ на это противники семибанкирщины организовывали свои митинги, и куда более массовые.

Тогда еще не было нашистов, но потребность в них у Кремля уже возникла. И руководство этими пикетчиками (особенно поначалу) взял на себя лидер новоиспеченной партии «Родина» Дмитрий Рогозин. И те мероприятия у Мещанского суда Москвы были для него своего рода проверкой. Проверка прошла успешно и открыла дорогу Рогозину к вершинам власти. Хотя после создания в апреле 2005 года молодежного движения «Наши» необходимость в «Родине» отпала, и уже в следующем году ее объединили с Партией пенсионеров и с Партией жизни, создав на их основе более умеренную «Справедливую Россию».

Что же касается дела Тишковской против Жириновского, то оно на этом не закончилось и имело забавное продолжение уже в Мосгорсуде, куда докатилось только к зиме 1998 года.

Рассмотрение кассационной жалобы Тишковской на решение Мещанского районного суда было назначено на послеобеденное время, примерно часа на два. Когда я подошел к залу, где заседала судебная коллегия, там уже, как обычно, толпились люди — адвокаты, истцы, ответчики. Но ни Тишковской, ни ее глуховатого адвоката среди них не было.

Госдумовский юрист предупредил меня заранее, что не приедет, и я скучал в одиночестве, ожидая, когда меня пригласят в зал заседаний.

Время шло, рассмотрение дел затягивалось.

Разглядывая томящихся в ожидании вызова посетителей и невольно слушая их разговоры, я не сразу обратил внимание на одиноко стоявшую в сторонке от нас полную женщину с раскрасневшимся от мороза лицом. (По крайней мере, именно так я тогда и подумал.) На голове у нее был пушистый вязаный берет, а на плечах — красный мохеровый шарф, еще больше подчеркивающий цвет ее лица. Светлая кофточка с люрексом, темная юбка и не до конца застегнутые на толстых икрах ног зимние сапоги дополняли ее наряд, который венчала большая хозяйственная сумка с торчащими из нее продуктами (то ли это был пакет молока, не то палка колбасы, уже и не помню).

Нелепый в этих стенах вид тетки на какое-то время приковал к ней мое внимание, и я даже попытался было угадать, кто она такая и зачем сюда пришла. В итоге я решил, что, скорее всего, она истица или ответчица по какому-то делу, ждет своего адвоката, а приехав в суд откуда-то издалека, зашла по пути в магазин и, быть может, даже уже успела где-то перекусить.

Однако когда объявили, что начинается слушание дела по жалобе Тишковской и меня пригласили пройти в зал, следом за мной туда же вошла и та самая тетка в шерстяном берете. Она решительно уселась за соседний стол, выложив на него из своей бездонной сумки папку с документами.

Через минуту выяснилось, что эта колоритная особа — новый представитель Тишковской. Сейчас, спустя 15 лет, я, к сожалению, никак не могу вспомнить ее фамилию. Возможно, Виноградова или Яблокова, что-то в этом роде. Но помню, дама была из какой-то областной адвокатской конторы, которой руководили две сестры, и она была чуть ли не одной из них.

Итак, после краткого изложения одним из судей сути дела и содержания кассационной жалобы, слово предоставили представительнице Тишковской.

Поначалу я не очень вслушивался в то, что она говорила, так как то был обычный набор расхожих фраз типа: «мы не согласны», «считаю необоснованным» и т. п. Но потом я услышал нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. И это «нечто» было слово «бля». Я не поверил своим ушам, думая, что просто ослышался. И тут же снова услышал «бля». А потом еще. И еще.

— Мещанский суд, бля, — говорила представительница Тишковской, буравя взглядом противоположную стену зала, — сделал все, чтобы этот негодяй Жириновский ушел от ответственности. Он и его адвокат просто издеваются! Потребовали привлечь в качестве ответчика Госдуму! Жириновский нашкодил, а вину, бля, перекладывает на других! Вначале женщину публично за волосы оттаскал, а после обозвал ее «белокурой бестией» и еще сравнил, бля, с латышским стрелком! А она никакой не стрелок! И не бестия. Она — бывший депутат, бля…

Адвокат говорила еще долго и все в том же духе.

Прокурор и двое судей делали вид, что ничего не замечают, и только третий судья, прикрыв ладонями лицо, беззвучно давился от смеха.

А я некоторое время смотрел то на них, то на выступающую, не в силах поверить своим глазам и ушам. Потом меня вдруг осенило: так, наверное, она пьяна! — пошла пообедать и хватила лишку. Дальше я слушал ее уже словно во сне. Но под конец своего выступления представительница Тишковской так хлопнула по столу папкой с бумагами, что я очнулся.

— Сергей Валентинович, желаете что-нибудь сказать? — спросила меня председательствующая с явным сочувствием в голосе.

— Нет, на это мне сказать нечего, — развел я руками.

Недолго совещаясь, судьи огласили постановление: жалобу Тишковской оставить без удовлетворения, решение Мещанского районного суда Москвы — без изменения.

Жаль, что журналисты проморгали тогда этот процесс, — много потеряли. Но усилия и финансовые затраты Тишковской не пропали для нее даром: на следующий год она была все-таки включена в список избирательного блока «Отечество — вся Россия» для участия в выборах в Государственную думу третьего созыва.

Однако и эта попытка «политика» Евгении Тишковской удержаться в Москве оказалась неудачной.

В таких случаях обычно говорят: «Москва не резиновая».

Хотя гигантским расширением Москвы в 2011 году президент Медведев (известный борец с пространством и временем) попытался эту народную мудрость опровергнуть.

Живодерня

И все-таки, несмотря на все попытки политических противников Жириновского дискредитировать его в глазах людей и объявить вне закона, Вольфович продолжал вести активную деятельность и месяц за месяцем неуклонно набирал очки.

В январе 1992 года в штаб-квартиру его партии пришла вот такая телеграмма:

«УВАЖАЕМЫЙ ВЛАДИМИР ВОЛЬФОВИЧ БЛАГОДАРИМ ЗА ПОДДЕРЖКУ В НАШЕЙ БОРЬБЕ ЗА СОХРАНЕНИЕ ЕДИНОГО ФЛОТА ВАША ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ В ЭТОМ ВОПРОСЕ ВСЕЛЯЕТ НАМ УВЕРЕННОСТЬ В ПРАВОТЕ НАШЕЙ ПОЗИЦИИ. КОМАНДУЮЩИЙ КРАСНОЗНАМЕННЫМ ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ АДМИРАЛ И. КАСАТОНОВ».

А вот письмо 13-летнего мальчика из Ульяновска Димы Семенова, которое он написал и отправил Жириновскому 23 марта 1992 года (цитирую с сохранением авторской орфографии и пунктуации):

«Уважаемый Владимир Вольфович мне 13 лет живу в городе Ульяновске. Мой отец голосовал в предвыборной кампании по выборам президента России за вас. Мой отец не был коммунистом и ненавидит воров и взяточников — они развалили Россию. Если бы каждый работал на своем месте, не залезал в карман государству то был настоящий социализм. Бывшие коммунисты-начальники — нынешние демократы это и есть воры. Они вступили в партию коммунистов, чтобы иметь должность. Перестали давать должность, они стали демократами. Поэтому они и развалили нашу Россию. Я восхищаюсь вашей энергией в борьбе за единую Россию. В средствах массовой информации вас представляют шутом. Это значит, что вас боятся. Особенно радио России, то есть, радио подлиз и лгунов. Мое вам пожилание — смотрите с экранов телевизоров как хитрец Ельцин, с мягкой улыбкой. И вы приобритете больше сторонников.

Владимир Вольфович если можите поставьте ваш автограф и отошлите мне его. Конверт прилагаю.

С уважением будущий член вашей партии Л. Д. П. Семенов Дима».

Где он и кто он теперь — этот Семенов Дима с Камышинской улицы Ульяновска?…

Когда в октябре 1993 года начался обстрел войсками и спецподразделениями Министерства безопасности и МВД здания Белого дома, где размещался Верховный Совет, взбунтовавшийся против узурпировавшего власть Ельцина, я, как и многие другие москвичи, был на улицах города.

Теплый, солнечный день — московская осень! Люди привычно спешат по делам или прогуливаются по улицам и бульварам, а по Садовому кольцу в сторону площади Восстания мчатся с открытыми дверями милицейские автобусы со спецназом.

По территории зоопарка и вокруг сталинской высотки короткими перебежками передвигаются группы по два-три спецназовца со снайперскими винтовками и стреляют на глазах у прохожих по окнам этой самой высотки. У американского посольства проход по Большому Девятинскому переулку закрыт — оттуда спецназовцы палят по внутренним окнам Белого дома.

— Что же это делается? Как же такое возможно? — говорит мне невысокий, худощавый парень с густой копной каштановых волос и легкой небритостью на лице. В глазах у него блестят слезы, и он долго идет со мной рядом почти от Маяковки, а потом, так же как и я, прячется на всякий случай от выстрелов за стеной старого московского дома на площади Восстания.