Отар Кушанашвили - Я и Путь in… Как победить добро Страница 63

Вообще-то что любовь как жертвенный тип действия, как форма альтруистического поведения существует – очень странно.

Потому что в эпоху, когда фото нелепого, явно недолюбленного Удальцова публикуются во весь рост, а Снежкин снимает не по Булгакову, а парафраз на песни группы «Рефлекс», может быть и, скорее всего, Ирина Пороховщикова была одной из немногих, кто помнил, что Любовь – это точка, в которой древо жизни выходит из земли.

Много лет назад, когда я работал на радиостанции, Александр Шалвович, объясняя невозможность прийти на интервью, тихо сказал мне в трубку: люди добрые, беда: Ирочка заболела! Сказал он это голосом, заставившим меня, а не его, извиниться за доставленное неудобство.

Люди погрузились в атмосферу одинокого существования, и я бы на вашем месте не очень в слова социум и общность, когда талдычат про митинги.

Там лирическая составляющая – самая существенная: люди одиноки, они не понимают строк, подходящих Пороховщиковым: так долго вместе прожили, что вновь второе февраля пришлось на вторник…

Какая высота в отношениях взята этими, как будто специальными людьми! Такая, что кажется, будто себя с ними невозможно соотнести.

Мой наставник, однажды вызволивший из большой беды, так и говорит моей «Комсомолке»: «Меня на этом свете держит Нелли!»

Мой товарищ Расторгуев уверен, что его спасла Наташа… Невозможно соотнести? Но мы ведь даже не пробовали, занятые собой! У Пороховщиковых была, есть и будет одна дверь на двоих, створки этой двери не распахивались врозь, по тому же Бродскому, и Ирина, убоявшись, что теперь останется одна, прошла их насквозь и, рыдая, черным ходом в будущее вышла.

Ждать своего Сашу. Светлая, светлая память.

ГЛАВА 9 ВОПРОС-ОТВЕТ

Отар Кушанашвили: «Нет более убедительного довода, почему, если начинаешь употреблять наркотики, тебе конец, чем разможженная голова Насырова на асфальте, а ведь накануне мы четыре раза за ночь дилера вызывали. Утром я выходил из комнаты и шел по коридору, держась за стенку, – Мурат казался мне каким-то дьяволом или хоббитом, я начинал медленно сходить с ума…» Разменявший недавно пятый десяток Король скандала сегодня более востребован в Украине, нежели в России, где очень многих успел обидеть и до сих пор не прощен.

Мегахаризматичный Отар Кушанашвили не всегда был скандальным и эпатажным – в 14 лет отчаянно мечтавший поступить на журфак Тбилисского университета кутаисский паренек из простой и к тому же большой (девять детей!) семьи слал письма Льву Анненскому, Юрию Щекочихину и Станиславу Рассадину – самым известным авторам «Литературной газеты»: а вдруг ответят?

Ответили. Более того – заметили и заинтересовались. По словам Отара, Щекочихин, в него поверивший, все время подталкивал к переезду в Москву и настраивал юное дарование на серьезную, умную публицистику: «Прошу тебя, только не дешеви!», но, разрываясь между желанием выжить в огромном чужом городе, где никто его, конечно, не ждал, и стремлением оправдать надежды своего крестного отца в журналистике, Кушанашвили сделал выбор, который считал единственно возможным…

Дмитрий ГОРДОН

Увидев Отара в программе «Акулы пера», Щекочихин вовсе не обрадовался – наоборот, разразился упреками: «Своей отвратительной манерой поведения ты заражаешь многих молодых людей – ты за этим приехал в Москву?» От шокирующего, провоцирующего, но совершенно нового, непривычного явления в российской журналистике открестился и Станислав Рассадин, признавшись в одной из статей: «В этом омерзительном парубке, атакующем приличных людей неприличными вопросами, я с трудом узнал чудного юношу из Кутаиси, который писал мне наивные, полуграмотные, но полные огня письма. Настала эпоха перевертышей, и я сожалею, что имел с ним контакт».

«Я пережил нервный срыв, меня долго откачивали», – вспоминает Отар, и иногда кажется: ему действительно жаль, что популярность и благосостояние пришлось зарабатывать с помощью маски Мальчиша-Плохиша, которая приросла к лицу на долгие годы и без которой Кушанашвили уже не представляют (а главное – не хотят представлять!) ни зрители, ни читатели, ни телепродюсеры. Не избавившись от маски вовремя, человек становится ее пленником, заложником, привыкает ей соответствовать, и постепенно они меняются местами: уже не маска работает на хозяина, а он на нее – без надежды изменить ситуацию.

Увы, добрый, умный, интеллигентный и начитанный, знаток поэзии, дока в области музыки и кино, говорящий только правду и ничего, кроме правды, сам по себе никому Кушанашвили не интересен – вот и приходится Отару играть по правилам, которые 15 лет назад принял: дерзить, хамить, выдавать на-гора шутки на грани фола, не снившиеся даже резидентам «Камеди Клаба», ругаться матом и раздавать звездам шоу-бизнеса и политики далеко не лестные характеристики, попутно констатируя: «Гореть мне за это в аду!» Что ж, изменись он сейчас, ему все равно не поверят и в рай – в обывательском понимании смысла этого слова – уже не примут…

От народной приметы «Где Отар, там скандал» он уже не отделается – так и останется тем самым парнем, который не раз был избит, в 96-м году судился с Пугачевой (а потом в знак примирения целовал ей руку), в 2004-м выскочил во время футбольного матча чемпионата Европы в Португалии на поле, чтобы разобраться с несправедливым судьей, а в 2008-м согласился участвовать в рискованном шоу «Король ринга» и внезапно ушел оттуда, осознав, что за возможность лишний раз о себе напомнить заплатит здоровьем. Напоминать, кстати, пришлось, опять же из-за скандала: употребив в прямом эфире Первого канала матерное выражение, Кушанашвили остался на несколько лет за бортом российского телевидения, где мата, естественно, не знают вообще. Ну, или не знали – до той роковой ночи…

Воды с тех пор утекло много, но в России Кушанашвили так до конца и не прощен – видимо, поэтому он более востребован в Украине. Здесь оценили не только его дерзость, самоуверенность, умение импровизировать и рассуждать на любые темы, но и прямолинейность, способность отвечать за свои поступки, ведь среди людей известных, пожалуй, лишь только Отар может признаться, что употреблял алкоголь, наркотики и все проблемы создал себе сам – не понимая, где находится, кому и что рассказывает.

«Клеопатра, Минетчица, Чмошница, Петушок – какие-то такие были артисты…»

– Признаюсь тебе, Отар: очень часто настраиваю почему-то телевизор на канал «Ностальгия» – как сказал мне выдающийся советский кинорежиссер, «некоторые дебилы смотрят на «Ностальгии» даже прогноз погоды, который 30 лет назад был актуален»…

– …до такой степени, видимо, ностальгируют…

– …да, и вот в последнее время там начали показывать «Акулы пера» – 15-летней, наверное, давности. Каким же, однако, мерзавцем ты тогда был!

–  (Кивает). Мерзейшим, соглашусь с тобой, персонажем!

– Как уважаемых людей задевал – на ровном же месте!

– Ну, те, кто спрашивают меня об этом более деликатно (в отличие от вас, Дмитрий, – с вашей-то интонацией), боясь, что я остался мерзейшим по сей день и среагировать могу неадекватно (и они в своих опасениях правы!), недоумевают: «Как можно было теребить одного из величайших наших певцов на предмет причастности к получившему сейчас необыкновенную популярность гей-движению – тогда, в те годы?» А ведь он был еще и любимцем моей покойной мамы, но когда я спросил, спит ли он, как следует из народной молвы, с догом соседа, думал, это смешной вопрос. Я же не знал, что в российской журналистике это считается или пощечиной, или вообще ничем, потому что интересоваться подобным не принято.

– Что он ответил?

– Судя по его реакции, в этом вопросе много правды было, потому что гневной отповеди не последовало – какой-то задумчивый он произнес монолог, относившийся то ли ко мне, то ли к тому, о чем я посмел любопытствовать, и я подумал, что какой-то «дог» в жизни народного любимца все-таки был (ну, может, Дог – прозвище парня, не знаю). Отреагировал певец так, что я понял: он выбирал вариант ответа, потому что, если начать говорить, должна быть исповедь (как у них с догом случилась большая любовь), а если не начинать, надо пересечь территорию студии и ударить меня по лицу.