Ангус Роксборо - Железный Путин: взгляд с Запада Страница 65

Наконец президент GM Фредерик Хендерсон позвонил Грефу с извинениями и объяснил, что таково было решение правления. Греф ответил, что им лучше не затягивать этот разговор — сейчас он способен наговорить такое, о чем потом пожалеет. «Разговор получился коротким. Я был в таком шоке, что пришел в себя не скоро. Ради этой сделки мы с целой командой полгода работали днями и ночами».

Путин пришел в ярость. Случившееся стало не только сокрушительным ударом по его надеждам на возрождение российского автомобилестроения, но и доказательством американского вероломства: «В будущем мы учтем этот стиль общения с партнерами, хотя от такого пренебрежения пострадали главным образом не мы, а европейцы. GM никого не предупредила, ни с кем не поговорила… несмотря на все достигнутые соглашения и подписанные документы. Что ж, думаю, это хороший урок».

Потребность в реформах

Финансовый кризис продемонстрировал слабости экономики России, реформирование которой так и не было доведено до завершения. Нельзя было и дальше полагаться только на гиперактивного премьер-министра, способного заставить собственников подписывать соглашения, а иностранцев — инвестировать средства. Экономика должна быть более приспособляемой и притягательной для инвесторов. Это понимали и команда реформаторов Путина, и президент. Советник Медведева Аркадий Дворкович говорит: «Мы должны были спросить себя: почему удар, нанесенный российской экономике, был сильнее, чем любой другой? И главный вывод, к которому мы пришли, заключался в том, что структура российской экономики просто не соответствует современным потребностям и открыта для слишком большого риска. Разумеется, это было очевидно еще в 2000 г., когда мы проводили реформы под руководством Путина. За восемь лет мы достигли некоторых успехов, но структура экономики не изменилась»4.

Постоянный рост цен на нефть помог повысить уровень жизни, но вместе с тем породил беспечное отношение к экономической реформе. «Когда в 2008 г. цены на нефть снова снизились, — рассказывает Дворкович, — мы поняли, что наших действий было недостаточно — необходимо сменить направление. Медведев считал, что идти дальше по тому же пути нельзя».

Об изменении направления возвестила статья «Россия, вперед!», опубликованная Медведевым в интернет-дневнике 10 сентября 2009 г. Ему понадобилось всего четыре строчки, чтобы перейти к сути и осудить Россию за «примитивную сырьевую экономику и хроническую коррупцию». Циничные российские комментаторы отказывались видеть хоть какую-нибудь разницу между Медведевым и Путиным, однако факт оставался фактом: Путин никогда не произносил подобных слов в адрес экономики. Эта статья немного напомнила мне реформаторские труды Михаила Горбачева в конце 1980-х гг.: его тоже обвиняли в предпочтении, отданном анализу, а не поиску решений, он тоже обнаружил, что многие из его реформ либо задушены «старой гвардией», либо зачахли на бесплодной почве советской системы.

Медведев объявил, что «двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости. Наша теперешняя экономика переняла у советской самый тяжелый порок — она в значительной степени игнорирует потребности человека. Отечественный бизнес за малым исключением не изобретает, не создает нужные людям вещи и технологии». Имея в виду, по-видимому, реформы своих предшественников, Медведев продолжал: «Все это доказывает, что мы сделали далеко не все необходимое в предшествующие годы. И далеко не все сделали правильно». Он пообещал «модернизацию» практически во всем: страна наймет лучших специалистов мира, будут и зарубежные инвестиции, и современные информационные технологии, и даже политические реформы, чтобы партии в парламенте периодически сменяли друг друга у власти, «как в самых демократических странах».

Статья стала первым из множества либеральных проспектов, обнародованных Медведевым за время его президентства, но лишь некоторые идеи нашли отражение в реальной жизни. О причинах этого явления спорят аналитики. Все дело в том, что Медведев — всего лишь марионетка Путина, пляшущая либеральный танец на потеху Западу, в то время как кукловод осуществляет жесткий контроль за всем, что творится за кулисами? Или в том, что будущему реформатору постоянно вставляет палки в колеса его предшественник? Или в том, что осуществление реформ в России — просто-напросто слишком грандиозная задача, к тому же сама огромная система с ее коррупцией сопротивляется любой инициативе?

Первыми видимыми мерами Медведева, как и Горбачева, стали нисходящие инициативы, предназначенные для достижения результатов, которых на Западе удалось достичь рынку при незначительной помощи правительства. В марте 2010 г. он выбрал город Сколково в Московской области местом, которое, как он надеялся, станет российской Кремниевой долиной. Не было ли противоречия в том, что правительство учреждает указом «инновационный центр»? Нет, если верить кремлевскому идеологу Владиславу Суркову. Он выступал в защиту того, что называл «авторитарной модернизацией», утверждая, что для экономической реформы политическая либерализация не требуется. По словам Суркова, «спонтанная модернизация» эффективна только в англосаксонских странах, в то время как Франция, Япония и Южная Корея (подразумевалось, что и Россия) полагаются на «дирижистские методы».

В следующем месяце Медведев провозгласил еще одну «реформу сверху»: Москве предстояло превратиться в ведущий глобальный финансовый центр. Тут ощущалась связь с ранней попыткой Медведева «назначить» рубль международной резервной валютой (об этом было объявлено в той же речи в Эвиане, в которой он призвал к созданию нового договора о безопасности сразу же после войны в Грузии). Видимо, дело было в слабом понимании психологии рынка с его невообразимой смесью азартной игры, догадок, опыта и предвидения. Руководить разработкой проекта поручили Александру Волошину, бывшему главе администрации Ельцина и Путина. Он славился умением «проворачивать дела», но, как видно, эта задача оказалась не по зубам даже ему. Год спустя Медведев объявил, что проект «наполовину готов». Если прогресс не замедлится, Москва станет международным финансовым центром к середине 2012 г.

Неспособность России интегрироваться в мировую экономику превращалась в навязчивую идею Медведева. В 2009 г. доля иностранного инвестиционного капитала снизилась на 41 %. В феврале 2010 г. президент поручил заместителю премьер-министра Игорю Шувалову лично заняться улучшением инвестиционного имиджа России и создать «специальную структуру в министерстве для анализа препятствий к этой цели». Шувалов — способный молодой политик, вызывающий восхищение у западных бизнесменов. Шувалов руководил действиями России (жизненно важными для интеграции в мировую экономику), направленными на вступление во Всемирную торговую организацию.

Находясь под впечатлением от поездки в Калифорнию в июле 2010 г., после возвращения домой президент Медведев созвонился с российскими послами и устроил им нагоняй за безнадежно устаревший подход к работе. (Это напомнило мне одного чиновника из министерства иностранных дел, который объяснял нам, отвечая на вопрос, почему для организации интервью с заместителями министров требуется столько времени: «Мы здесь по-прежнему работаем в XIX в.».) Медведев строго запретил своим дипломатам присылать ему бессмысленные сообщения о событиях в мире. «Я прекрасно могу прочитать об этом в Интернете, — говорил он, — и гораздо раньше, чем вы мне сообщите». В будущем дипломатическая служба должна была посвятить себя Главной Идее Медведева — модернизации, способствуя делам России и привлекая инвестиции, особенно из ключевых стран, как он назвал Германию, Францию, Италию, Евросоюз в целом и США. Один кремлевский чиновник, присутствовавший при этом, подвел итог речи президента словами «либо меняйте свои взгляды и мозги, либо вон из дипломатии».

Но без ответа остался один вопрос — тот самый, который не давал мне покоя долгие годы, со времен падения коммунизма в России. Почему Россия не стала или не смогла стать процветающей страной-производителем, подобно Китаю или многим другим развивающимся странам? У нее есть и ум, и навыки, образованная, но сравнительно дешевая рабочая сила, неисчерпаемые природные ресурсы, сколько угодно места для строительства новых предприятий, рынок, жаждущий западных товаров… Но вы когда-нибудь видели на этикетке одежды надпись «Сделано в России» или покупали компьютер, фотоаппарат или мебель, импортированные из России?

Можно привести много объяснений. Но самое существенное на данный момент препятствие для иностранного инвестирования (или создания международного финансового центра в России) можно выразить одним словом — «коррупция», имеющим настолько сложный смысл, что один видный российский бизнесмен заметил: вам, человеку с Запада, никогда его не понять. «Воровство, — говорил он, — только воровство не в вашем представлении. Это целая система — политическая система, торгово-промышленные предприятия, полиция, судебная власть, правительство, и так сверху донизу, все переплетено и неразделимо».