Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2002) Страница 66

В единой энергосистеме страны (ЕЭС) все электростанции существовали и работали как разного калибра энергоблоки и управлялись из центральной диспетчерской ЕЭС, поскольку гигантского масштаба страна имела (и имеет) разные часовые пояса, разную нагрузку энергопотребителей по территориям. Перетоки электроэнергии, контролируемые центральной диспетчерской ЕЭС СССР, практически исключали потери в системе в целом. После акционирования субъекта-монополиста, бывшего министерства энергетики, появилось свыше 70 региональных АО-энерго, ставших неподконтрольными головному министерству. Как арбитражное ведомство возникла ФЭК — Федеральная энергетическая комиссия, регламентирующая энерготарифы в разных регионах страны. Допустим, если на Камчатке не хватает своей электроэнергии, то она приобретает ее на так называемом Федеральном оптовом рынке по установленным ценам — у “избыточного” региона. Само собой, за покупку надобно платить. Отсюда получается, что страна, должная представлять собой единый (в данном случае — энергетический) организм, неизвестно на кой ляд провоцирует и поощряет войну внутри себя же: кишка кишке кукиш кажет... А кишка-то одна в организме — от двенадцатиперстной до прямой, только на разных участках по-разному называется. “Рыночные” отношения в электроэнергетике привели к увеличению затрат топлива в ЕЭС примерно на 20%. Эти 20% дополнительных затрат оплачиваем мы с вами. Самое интересное, что все созданные энергетические региональные комиссии, которые заняты тяжким делом — утверждением тарифов на местах, которые исходят от ведомства Чубайса, не имеют никакого интереса к ресурсосбережению, предложенному “Криокором”: чем выше тарифы на электроэнергию, тем больше прибыль и больше налогов в казну. Скажите на милость, на что им сдался Степанец со своим “Криокором”, который производит электроэнергию по себестоимости 10 копеек за 1 киловатт-час? Если взять тот же АО “Камчат­энерго”, то у него (на конец 2001 года) этот  киловатт-час стоил 3 рубля 63 копейки.

Александр Алексеевич, которому, как и знаменитому таможеннику Верещагину, “за державу обидно”, для себя как для предпринимателя находит плюс и в этой ситуации.

— Энерготарифы сегодня никто не может спрогнозировать. Ясно одно, что они будут расти, а не понижаться. Но как тогда рассчитать стоимость продукции, в которую заложено до 80% и выше стоимости электроэнергии? Руководители крупных предприятий, особенно те, чья продукция на рынке имеет конкурентов, поняли, что для них внедрение нашего детандера равносильно строительству собственной электростанции, которая в любом случае обеспечит их дешевой электроэнергией. Наши сотрудники и я сам участвовали в подготовке Закона (1996 г.) об энергосбережении (увы, далеко не совершенного!), носящего как бы рекомендательный характер, согласно которому государство должно покупать электроэнергию, выработанную экологически чистым способом, в первую очередь. Но у этого Закона нет прямого действия. Любой начальник региональной энергосистемы может мне ответить: а я не хочу покупать вашу дешевую электроэнергию, мне достаточно той, что вырабатывает мой регион, — и найдет причины и обоснования. Я как производитель не застрахован от риска, что, делая для страны благое дело, вложив в производство гигантские деньги, могу оказаться невостребованным. В той же Латвии или Белоруссии созданы неизмеримо лучшие условия для предпринимателей, занимающихся энергосбережением. Лукашенко, например, установил тариф для производителей экологически чистой, или, как ее называют, “зеленой”, энергии — в два раза выше для промышленных предприятий, причем покупка этой электроэнергии обязательна. Итальянцы, которые давно уже задыхаются от всякого рода выхлопов, установили тариф для экологически чистой энергии 13,5 цента за один киловатт. Умножим на сегодняшний курс рубля по отношению к доллару и получим около четырех долларов. Если бы “Криокору” так платили, мы бы каждый свой агрегат окупали за полгода. А ведь только две наши установки на ТЭЦ-21 избавляют москвичей от ежегодного выпада — вдумайтесь! — 76 тонн сажи. Постараюсь не злоупотреблять цифрами, но некоторые, “говорящие” сами за себя, все-таки приведу. Наши специалисты просчитали, что ДГА можно установить более чем на 600 газораспределительных станциях России (там есть необходимое давление газа). Их суммарная мощность превысит 2750 МВт, они смогут производить 22 млрд киловатт-часов в год, экономя примерно 6 млрд кубометров “голубого топлива”. Только на тепловых станциях “Мосэнерго” можно поставить 20 наших установок, при этом “Мосэнерго” сэкономило бы свыше 150 тысяч тонн условного топлива и понизило бы ежегодный выброс в атмосферу вредных веществ на 400 тонн. Любой грамотный человек, имея под рукой статистические данные и калькулятор, может меня проверить.

 Если, по утверждению А. А. Степанца, потенциал мощности электроэнергии, которую можно “подобрать с помойки” на детандерах в масштабах России, эквивалентен строительству двух крупных электростанций, и при этом себестоимость детандерной энергии будет в среднем в пять раз ниже, то есть смысл сравнить и капитальные затраты на строительство ГРЭС мощностью 5000 МВт и на установку множества детандеров (ДГА) с такой же суммарной мощностью. Ссылаюсь на журнал “Эксперт” (№ 33, 2001 г.): “Для строительства ГРЭС потребуется 2,5—4 млрд долларов, а для установки детанде­ров — 1,5 млрд”.

— Наши предложения, — говорит Александр Алексеевич, — сталкиваются не только с нехваткой средств у заинтересованных организаций, но и с ведомственными амбициями. Например, в 2000 году “Мосэнерго”  пустило в городе Электросталь электростанцию, созданную известной западной фирмой “Эй-Би-Би” на базе газотурбинного двигателя. Мощность ее — 17 МВт. В энергетике существует такое понятие: затраты на киловатт установленной мощности. Общая стоимость установки, выраженная в цифровом обозначении, делится на 1000 киловатт. Так вот, наш киловатт установленной мощности — без затрат топлива! — стоит 400 долларов, а у западной установки — 1740 долларов. Что, нельзя было заранее просчитать выгоду? С другой стороны, теперь я могу и благодарить “Мосэнерго” за то, что мне при заключении нового контракта не надо выгодность ДГА доказывать теоретически: теперь есть возможность реального сравнения. Поезжайте сначала в Электросталь, а затем — к нам, а потом решайте, чей проект вам больше подходит. На рынке ведь, образно говоря, никто не будет покупать яблоки по 15 рублей, если рядом продают точно такие же, но за пятерку...

Нам понадобилось десять лет, чтобы своим существованием, своей кропотливой работай доказать правильность выбранной стратегии в масштабах страны. Сейчас совместно с “Газпромом” специалисты “Криокора” разработали 1-мегаваттную машину, на 2,5 МВт, на 6 и на 30 МВт. “Газпром” медленно, но все-таки начал нас финансировать. Само наше присутствие на энергетическом рынке, демонстрация в металле того, что мы можем, — достаточно убедительный фактор.

Так-то оно так, но сам Александр Степанец называет одну из основных причин отсутствия “очереди из инвесторов”: не создано привлекательных условий на базе законодательства. В СССР пытались говорить о дармовой энергии, выбрасываемой в мировое пространство, но лишь на уровне постановки вопроса, а не его решения. Тогда было подсчитано, что один рубль, вложенный в энергосбережение, оборачивается (и довольно скоро) тремя рублями прибыли, чего не скажешь о рубле, вложенном в создание новых генерируемых мощностей. В “новой” России программы по энергосбережению принимались пооче­редно премьерами Гайдаром, Черномырдиным, Кириенко. В 1996 году был принят Закон об энергосбережении, который, как уже было сказано, региональные АО “...энерго” могут не соблюдать в части обязательности покупки электроэнергии, произведенной экологически чистым способом. Александр Степанец приводит такой пример государственного вмешательства в решение проблемы энергозатрат.

— В начале 70-х годов прошлого столетия в США наступил энергети­ческий кризис, и перед правительством встал вопрос: либо идти по пути энергосбережения, либо создавать новые мощности. Они выбрали первый путь, просчитав все до цента. Выбрали не декларативно, а разработали целый комплекс мероприятий. Например, переоборудование станков. Конструкторам и инженерам поставили вполне определенные задачи. В результате, чтобы выточить одинаковую деталь, американцы стали затрачивать электроэнергии в три раза меньше, чем в СССР. “Зеленая” энергетика получила мощный государственный стимул. В Европе дальше всех в этом направлении продвинулась маленькая Дания. Кстати, в США сильно заинтересо­вались нашими дешевыми и надежными ДГА, несмотря на то, что там всегда соблюдались правила государственного протекционизма. Живо заинтересовались нашими установками в Мексике и Иране, где идет бурное развитие газовой отрасли. Там не собираются ждать, когда клюнет жареный петух в темечко, и планируют устанавливать ДГА на еще строящихся газопроводах. Леонид Кучма, став президентом Украины, провозгласил, что энергосбережение является стержнем развития экономики страны — бывшей моей родной республики. Сказать-то сказал, а что сделано? Одна наша установка мощностью в 5 мегаватт до сих пор стоит в Северодонецке как памятник разгильдяйству: в трубе нет необходимого давления газа. Тут уже вмешивается политика. Общее состояние экономики в стране — тоже. Разруха промышленности снизила потребление и энергии, и газа. Если бы сейчас все заводы в Украине заработали на полную мощность, как это было во времена СССР, то вся Украина дружно бы гаркнула: “Рятуйтэ!” (“спасайте!”). Вот у белорусов к энергосбережению совсем другое отношение.