Марина Сванидзе - Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933 Страница 67

Все это семейство Зиновьева травило Горького, который захотел одновременно сидеть на двух стульях — быть вместе с большевиками и при этом подкармливать старую интеллигенцию. Горькому было дозволено открыть собственное издательство. Брат жены Зиновьева Ионов, возглавлявший издательство Петроградского совета, усмотрел в Горьком прямого конкурента. Горький получал деньги, которые могли бы достаться ему, Ионову. В Госиздате также свои коммерческие, далекие от идеологии планы. Исполнительным директором у Горького был его приятель, известный коллекционер и художник-карикатурист Зиновий Гржебин. Именно на Гржебина навалились Зиновьев с шурином Ионовым и свояком Заксом. Закс писал лично Ленину, говорил, что тот совсем не знает Горького, что Ленин вообще скверно разбирается в людях. Даже припомнил Ленину его доужбу с внедренным в партию сотрудником царской полиции Романом Малиновским. Основной лозунг зиновьевской игры против издателя Гржебина: "Еврей Гржебин обирает не только русских писателей, но и русский пролетариат. Гржебин транжирит деньги трудового народа". Неординарно в этой ситуации од но: с антисемитской позиции выступают партийные и советские чиновники, являющиеся этническими евреями и не скрывающие своей национальности. В разгар советской власти, после сталинской кампании по борьбе с космополитизмом, подобное будет уже немыслимо. Еврейское происхождение будет тщательно сбываться теми лицами, которые сумеют гробиться в высшую партийную среду.

Максим Горький люто ненавидел антисемитов, а также политиков, разыгрывающих еврейскую карту. Через полгода после Октябрьского переворота он пишет: "Антисемитизм жив и понемногу подымает свою гнусную голову". Писал об этом Ленину. Старый приятель Ленина Зиновьев занимался перлюстрацией переписки Горького с Лениным. Ленин Горькому не доверял. Горький был нужен ему для политического имиджа.

Политбюро в 1921 поду несколько раз голосовало, разрешить или не разрешить смертельно больному Блоку выехать на лечение за границу. Зиновьев был категорически против спасения Блока. Ленин и тот через полтора месяца обсуждений смилостивился и проголосовал "за". Зиновьев остался непреклонен. После смерти поэта Блока Зиновьев торопил ЧК с расстрелом арестованного поэта Гумилева.

Зиновьев — ярый активист красного террора. Даже глава Петроградской ЧК Урицкий иногда выступал против жесточайших мер, предлагаемых Зиновьевым. Нигде тогда террор не был таким тотальным, как в Петрограде под Зиновьевым. При этом он был не в состоянии обеспечить оборону Петрограда против армии Юденича. На дело пришлось выезжать Троцкому.

В голод 1920 года Зиновьев держал для своей кухни бывшего царского повара.

Эта зиновьевская традиция не умрет и будет развита уже в годы ленинградской блокады при сталинском наместнике Жданове.

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев вспоминает, что в блокаду, весной 1942 года, ему в коллективе авторов предложили написать книгу об обороне древних русских городов. Вызвали в Смольный. От голода еле дошли.

Лихачев пишет: "В Смольном густо пахло столовой. Люди имели сытый вид. Нас приняла женщина. Она была полной, здоровой".

15 октября 1927 года в Ленинграде открывалась юбилейная, к 10-летию Октября, сессия ВЦИК. Зиновьев уже полтора года как снят с руководства городом. Вместо него — Киров. Зиновьев с Троцким прибывают из Москвы. Они рядовые члены ЦК. Во время праздничной демонстрации перед Таврическим дворцом лидеров оппозиции на трибуну не пускают. Они стоят в стороне в кузове грузовика. Некоторые демонстранты машут им шапками. Некоторые останавливаются — из любопытства. Троцкий принимает любопытство за поддержку.

В Москве 21 октября созван объединенный пленум ЦК и ЦКК. Лидеры левой новой оппозиции потребовали публикации ленинских предсмертных заметок. Они известны под названием "Письмо к съезду". Эти заметки принято считать и называть ленинским "Завещанием", потому что в них содержатся слова о том, что Сталин груб. Каменев и Зиновьев в период их союза со Сталиным старались не предавать ленинский текст огласке прежде всего по этой причине.

На самом деле была и другая причина. В "Письме съезду" Ленин писал не только о Сталине, но и о Троцком. Он высоко оценивает Троцкого: "Самый способный человек в настоящем ЦК".

В 1927 году Каменев и Зиновьев, уже в союзе с Троцким, настаивают на том, чтобы "Завещание" получило широкую огласку.

Сталин на пленуме читает вслух ленинский текст. Закончив, как бы отвечает Ленину по поводу собственной грубости: "Да, я груб, товарищи. Груб в отношении тех, которые грубо раскалывают партию. Возможно, требуется известная мягкость в отношении раскольников. Но этого у меня не получается".

Пленум выводит Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.

7 ноября в 10-ю годовщину Октябрьского переворота Зиновьев в Ленинграде, а Троцкий в Москве проводят демонстративные акции.

Утром на балконах квартир оппозиционеров — это уже упомянутые Дома Советов — выставлены портреты Троцкого, Зиновьева, Ленина. И транспаранты с надписями "Назад — к Ленину!".

В троцкистских альтернативных праздничных демонстрациях принимают участие несколько тысяч рабочих, студентов и курсантов военных училищ. На демонстрантов набрасываются дружинники, милиция, сотрудники ГПУ в штатском. Отчетливо звучат антисемитские выкрики. Антисемитизм как метод борьбы с оппозицией уже в ходу. Эта проблема обсуждалась в июне 1927 года на заседании ЦКК с участием Троцкого. После этого в центральной печати появилось заявление Политбюро, то есть, по сути, заявление Сталина: "Мы боремся против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи. А потому, что они оппозиционеры". Читающее население усвоило, что вожди оппозиции — евреи.

7 ноября Троцкий и Каменев ездили на автомобиле по центру Москвы. В них швыряли камнями, сотрудники ГПУ сделали несколько выстрелов в воздух. На квартирах ряда оппозиционеров идет облава. В квартире поэта Михаила Светлова в проезде Художественного театра, дом 2 в нелегальной типографии напечатана троцкистская газета "Коммунист" с его стихами к 7 ноября. Впоследствии советский поэт Михаил Светлов, автор знаменитой "Гренады", будет уходить от ареста, пускаясь в глубокие затяжные запои.

Академик, ракетчик Борис Черток, правая рука Сергея Королева, вспоминает: "На доме ВЦИК, на углу Воздвиженки и Моховой, где приемная Калинина, был вывешен огромный портрет Троцкого. Военные с балкона начали срывать этот портрет длинными шестами. Народ внизу неистовствовал. Нельзя разобрать, кого больше — сторонников или противников Троцкого. Вдруг из ворот университета выходит колонна студентов-троцкистов. На улице начинается потасовка, в которой невозможно понять, кто за кого".

В 1927 году Борис Черток ученик седьмого класса. В воспоминаниях пишет: "На следующий день во время большой перемены с криком "Бей троцкистов!" мы ворвались с соседний 76. Там были готовы к обороне. На доске был написан лозунг: "Огонь по кулаку, нэпману и бюрократу!""

14 ноября Троцкий и Зиновьев исключены из партии. Каменев выведен из ЦК.

Вечером 16 ноября 1927 года Зиновьев съезжал с квартиры в Кремле одновременно с Каменевым. Виктор Серж вспоминает: "В своей кремлевской квартире Зиновьев сидел рядом с посмертной маской Ленина. Точнее, это голова Ленина на подушке под стеклом. Зиновьев сказал мне: "Только члены ЦК имеют право жить в Кремле. Меня выкидывают за дверь, и я уйду вместе с посмертной маской старого Ильича"".

Троцкий выехал из Кремля еще 14 ноября. Троцкий вспоминает: "Я жил на квартире у моего друга Белобородова, который все еще числился народным комиссаром внутренних дел РСФСР". Напомним, Белобородов по указанию Ленина и Свердлова подписал приказ о расстреле царской семьи в июле 1918 года. ГПУ не сразу определило, куда именно переселился Троцкий из Кремля.

Карл Радек, известный как "золотое перо партии", также собирал в Кремле вещи. Все тот же Виктор Серж застал его, когда он уничтожал бумаги среди развала старинных книг на ковре:

" — Я распатроню все это и сматываюсь. Надо же быть такими идиотами: у нас ни гроша, а могли бы нахапать чудных трофеев.

Неожиданно к Радеку пришли Каменев и Сокольников. Борода у Каменева совсем поседела. Такой благообразный старец".

Каменеву 44 года. В это время Каменев фактически разошелся со своей женой Ольгой Давыдовной, сестрой Троцкого. Он неофициально, но открыто считает своей женой Татьяну Ивановну Глебову. Она инструктор женотдела МК партии.

Отец советского золотого червонца Сокольников, который зашел с Каменевым к Радеку, вскоре женится на бывшей жене члена ЦК Серебрякова, Галине.

Галина Серебрякова вспоминает: "Я встретила жену Каменева Татьяну Ивановну, типичную русскую красавицу. Из тех, кому на голову хочется надеть кокошник, белые пышные плечи прикрыть бархатной разлетайкой, отделанной соболями. Из-за таких женщин случались на Руси кулачные бои".