Владислав Петров - Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый Страница 7

— А кто нас держит?

— Бежать отсюда надо! Бежать! — вступила в разговор Л. С., вошедшая со скатертью. — Стол будем накрывать или ковер?

— Ковер, — сказал я.

— Как это просто: бежать! — взъярился Шу-цу. — Ты одна, взяла чемодан и уехала. А мне как? Дети, мои старики, родители жены! Куда мне с этим хвостом?!

— Зато у тебя квартира есть. Вон Н-сы обменялись. Две на две, да еще с лоджией.

— Сколько доплатили? — осведомился Л. Э.

— Нисколько! Есть люди, которые спят и видят, как сюда перебраться. Искать их надо!

Стоит разговориться хотя бы двум инородцам, они рано или поздно вспомнят об обмене — единственном бесшоковом пути в Инородию. И обязательно расскажут друг другу о каких-нибудь невероятно удачных, почти легендарных случаях, без доплаты и с прибавкой метров. Но, увы, увы! Потенциальных метрополийцев за пределами Метрополии куда меньше, чем желающих выбраться из нее инородцев.

— Искать надо! — твердо повторила Л. С.

— Вот ты и ищи… метрополийца в любовники! — брякнул Шу-цу и попал в точку, потому что богатый метрополиец — голубая мечта Л. С., у которой нет ни нормальной квартиры, ни сбережений, а значит, и шансов достойно уехать.

Но кому нравится, когда его голубую мечту хватают чужие пальцы! И Л. С. надувается коброй, и шипит, и вот-вот плюнет ядом в лицо обидчику.

Бог знает, чем бы все это закончилось, но Г. А-й втиснулся между ними и сделал широкий жест в сторону ковра.

— А что, ребята, не пора ли ням-ням?

И точно: пока Л. С. и Шу-цу вели свою неизящную пикировку, На-та и Еленя разложили на скатерти принесенные яства.

— Садимся? — спросил Шу-цу, обрадовавшись возможности избежать ответственности за свою эскападу. — У. Ю. ждать не будем?

— Он по другую сторону проспекта остался, — сказал Л. Э.

— Как это? — не понял Шу-цу.

— Когда стрельба началась, те, кто был на нашей стороне, прятались в метро, а с той — бежали в переулки, к Нижнему городу…

— Где, между прочим, живет У. Ю., — продолжил Г. А-й. — Давайте все-таки для очистки совести ему позвоним.

— Попробуй, — сказал я. — Сегодня дозвониться куда-то — все равно что совершить подвиг во славу метрополийской науки и техники.

Пока Г. А-й крутил телефонный диск, мы расположились вокруг ковра, причем Орлосел не пожелал расстаться со стулом и возвышался нелепым монументом.

— Жалко, с выпивкой у нас… мало, — произнес, запинаясь, А. И., который из всего разговора усек, похоже, лишь то, что спирта не будет; он сидел, зажав между колен опустевшую на треть канистру.

— Ты свою порцию уже выпил. — Л. Э. потянул канистру к себе.

Случилось нечто похожее на борьбу в партере. А. И. лег на канистру животом и стал лягать воздух.

— А вот и не отдам, вот и не отдам! — кричал он, громко смеясь.

Орлосел, оказавшийся в непосредственной близости от его устрашающих каблуков, передвинулся на другую сторону ковра.

— Не вышло подвига, — признал тщету своих усилий. Г. А-й. — Гудки какие-то далекие все время.

— По-моему, с телефоном что-то, — сказала Еленя. — Я звонила домой, и там будто трубку никто не берет. А у меня не может никто не брать. У отца давление за двести, он наглотался лекарств и лежит. И мать дома, куда ей вечером выходить…

— Он у меня часто барахлит. Ничего удивительного нет, если совсем испортился, — счел нужным я поддержать Еленю.

И тут — в издевку! — телефон зазвонил. Я снял трубку, и, видимо, у меня здорово вытянулась физиономия, потому что все повскакивали с мест и наперебой стали спрашивать:

— Ну что, что там?

А я сквозь потусторонние завывания пытался разобрать, что говорит жена У. Ю. У нее, кричала она, сидят трое, которые утверждают, что У. Ю. задержан за участие в теракте у Дома Руководства, а она говорит им, что это чушь, потому что У. Ю. находится у меня на традиционной нашей встрече, и она просит позвать к телефону У. Ю., чтобы он сам все сказал.

— Его нет, — выдавил я из себя.

— Как нет?! — крикнула она. — Как нет, как нет?! — закричала она, будто удаляясь от микрофона.

— Он пошел за хлебом, он еще подойдет! — заорал я. — Алло, алло!

Кто-то — я сразу подумал: кто-то чужой! — послушал меня немного, и трубку положили на рычаг.

Я пересказал разговор. Последовала немая сцена, а я вдруг подумал, что до сего момента мы даже не предполагали неблагоприятного для У. Ю. развития событий.

Первым опомнился Орлосел.

— Такой тихий всегда был, незаметный. С вид не скажешь, что он… Как только мы не разглядели в нем…

И Орлосел говорит, говорит, говорит! Неужели он хоть немного верит себе? Или говорит как раз для того, чтобы убедить себя?

А мы молчим. С кем спорить? С Орлослом? С КМБ? У. Ю. наверняка задержали рядом с площадью, кому теперь что докажешь?

Орлосел замолк, но знамя, выпущенное им и: рук, подхватил Аинька:

— Мы, П. Б., как и вы, ничего не знали, кто бы мог подумать! А с тобой он как поступил! — Аиньк тронул за плечо Л. Э. — Будто в последнюю секунду про хлеб вспомнил. Кстати, о хлебе. Вернулся муж из командировки в неурочное время, жена еле успела любовника в шкаф спрятать. Шкаф добротный старой работы, изнутри не отопрешь. Да и если отопрешь, все равно не выйдешь, потому что муж дома сидит. Через трое суток донеслись из шкафа всхлипы, муж открывает дверь и видит исхудавшего совершенно голого мужика. «Ну что, в морду тебе дать?» — спрашивает муж. «Не-е, лучше хлебушка!» — отвечает любовник.

Никто не остановил Аиньку, пока он нес эту ахинею. Наверное, потому что никто еще ничего не понимал.

— Не время анекдоты рассказывать, — хриплым шепотом сказал Орлосел. — Ваш товарищ совершил преступление, а вы шута корчите.

— Да, да, конечно… — пробормотал Аинька, хлопая белыми от страха глазами.

И это принципиальный Аинька, который не задергивает шторы в любую стрельбу? Хотя о шторах мы знаем только от него самого. А сейчас Аинька не соображает, что говорит. Он свихнулся, по-моему.

— Ребята, он издевается над нами! — сказал Шу-цу. — Он натурально издевается над нами! Он — стукач!

— Я — стукач?! — изумился Аинька.

— Ты, ты! — с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, выпалил Шу-цу. — Ты, дорогой мой! Везде, где вместе собирается много инородцев, есть метрополийский стукач. И то, что это ты, доказывает твое поведение, шуточки твои!..

Аинька проворно задвинулся за Орлосла.

— Клянусь, это не так! — закричал он неожиданным фальцетом.

Шу-цу подошел к Орлослу, и Орлосел безропотно отступил в сторону.

— Не так?! — крикнул Шу-цу и хлестко ударил Аиньку; тот закрылся руками и присел на корточки. — Не так, не так, не так?!

Шу-цу успел несколько раз ударить сверху, прежде чем мы его оттащили.

Аинька поднялся, опершись лопатками о стену и как-то неестественно далеко вперед выставив ноги.

— Не виноват я, честное слово, хотите на колени стану? — сказал он. — Мне предлагали, но я не согласился, честное слово, не согласился!

Жалкое это было зрелище.

— Гнида! — отрезал Шу-цу.

Аинька опустился на стул и заплакал — раскачиваясь и мотая головой.

И — зазвонил телефон. Это опять была жена У. Ю., но заговорила она совсем не так, как в первый раз, а — растягивая слова, без ударений, механическим каким-то голосом. Слышно было на удивление хорошо, но смысл услышанного дошел до меня не сразу.

— Они сказали… сказали, что он умер. Он убит, убит… там на площади. Он стрелял в людей, и его за это убили…

— Кто, как?!

— Они сначала не сказали, а потом, когда уходили, сказали… Приказали никому не говорить… пока… И-и… — Она застонала, а я, прикрыв микрофон ладонью, бросил ребятам:

— У. Ю. убили! — и в трубку: — Успокойтесь! Это неправда! Что они еще говорили?

— Ничего больше. Золото, деньги конфисковали и ушли.

— Конфисковали?

— Как у преступника… Так полагается… Так они сказали…

— Откуда были эти люди?

— Они сказали, из КМБ.

— Удостоверения? Они показывали удостоверения?

— О чем вы говорите!.. Они сказали, он в морге. Его надо забрать до утра, иначе его похоронят они… сами… Он не мог, не мог… Он не делал этого… — Жена У. Ю. опять заплакала.

— Где он, в каком морге?

— Центральной больницы. Я ничего… ничего сама не могу. Они сказали, выдают без формальностей. Выдают… — и снова слезы.

— Мы поедем в больницу и все сделаем. Не теряйте надежды, вас могли обмануть, — сказал я. А что еще я мог сказать?

Когда я положил трубку, на меня накинулся Г. А-й:

— Зачем ты обещал, мы не сможем поехать ни в какую больницу. Они шьют дело и ищут сообщников, а тут как раз являемся мы.

— Точно! — всплеснул руками Шу-цу. — Младенцу ясно, что это провокация.

— Нас они могут и здесь найти. Адрес у них имеется, — сказал Л. Э.

— А почему нас? — не поняла Еленя.