Александр Рубашкин - Ждановщина Страница 7

Все эти Алперсы отравляли гнилыми взглядами нашу молодежь… Все эти Цимбалы, Янковские, Дрейдены, захлебываясь от восторга, млели перед каждой безделушкой европейского изготовления и со снобистским презрением относились к нашей советской драматургии. <…>».

С. Михалков: «<…> Имена критиков космополитов с негодованием произносит наш народ. Они применяли тысячи коварных методов, чтобы опорочить, оклеветать, уничтожить, унизить того или иного драматурга, кто свои творческие силы отдавал своей Родине, кто умел видеть в жизни самое главное, видеть то, чем живет и хочет жить наш народ. <…>».

Вс. Вишневский: «<…> Я четыре года редактировал журнал «Знамя» и позволил опубликовать статьи Борщаговского, Альтмана, Данина. Я жалею, что не распознал раньше этих антипатриотов. <…>»

«<…>Выступление на собрании оголтелого космополита Юзовского – клеветника на великое русское искусство, на самое передовое в мире искусство, было встречено возмущением писателей и критиков. Юзовский вел себя на собрании как отъявленный двурушник. <…>»

К. Симонов: «<…> Ядром группы критиков-антипатриотов были Гурвич и Борщаговский, Малюгин, Альтман, Бояджиев, Варшавский, Холодов.

Космополитизм в искусстве – это стремление подорвать национальные корни, национальную гордость, потому что людей с подрезанными корнями легче сдвинуть с места, продать в рабство американскому империализму. <…>

Партия пришла к нам на помощь своими постановлениями осенью 1946 года, помогла оздоровить нашу литературу, двинуть вперед нашу драматургию и театр.

Партия сейчас вновь помогает нам разобраться в насущных вопросах развития литературы и искусства, помогает нам расчистить дорогу от врагов советского искусства. <…>»

После публикации в «Правде» редакционной статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» появились десятки газетных и журнальных статей, повторяющих основные положения этого «партийного документа». Было ясно, что антисемитская кампания инициирована на самом верху. Мы обращаемся к выступлению драматурга А. Софронова («За советский патриотизм в литературе и критике!» – «Знамя», 1949, №2), сыгравшего в этой и подобных кампаниях огромную роль.

<…>Буржуазный космополитизм питается враждебным отношением к героической жизни советского народа, к его творчеству, и неизбежно ведет к равнодушному эстетству и формализму. Космополитизм служит проводником реакционных, буржуазных влияний.

За последние годы группа театральных критиков, выросшая на гнилых дрожжах космополитизма, декаданса и формализма, систематически подвергала охаиванию и дискредитации все то новое и передовое, что появлялось, росло и утверждалось в советской литературе и в советском театре.

Юзовский, Гурвич, Альтман, Борщаговский, Бояджиев, Малюгин, Варшавский, Холодов и некоторые другие пытались мешать развитию советской культуры, раболепствуя перед иностранщиной, отравляя здоровую атмосферу советского искусства ядом буржуазного космополитизма и эстетства.

Один из столпов этой группы – Гурвич – в последние годы избрал для себя позу мудрого немногослова. <…> В оценке произведений искусства он исходил не из требований народа и жизни, а из канонов буржуазной эстетики. За все время своего существования в критике Гурвич не соизволил найти ни одного положительного явления в советской литературе и в советской драматургии. <…>

Что же писал Гурвич? (О драматурге Н. Погодине. – А. Р.)

«Погодин любит нашу жизнь безвольной любовью, принимает ее такой, как она есть». «У Погодина нет людей будущего». «У Погодина сегодняшняя Россия – страна с душой, но без идеалов». <…>

Нетрудно заметить, что в этих высказываниях клевета на Погодина перерастает в клевету на нашу страну, на наш великий народ. Гурвич всячески старается принизить советскую драматургию. <…> «Ленивая и хворая драматургия из инстинкта самосохранения спешно сколачивает теоретические щиты, под прикрытием которых можно было бы одерживать легкие победы». «Ленивая и хворая»! Как поднялась у Гурвича рука написать эти бесчестные слова о драматургии 30-х годов, драматургии, которая помогала нашему народу и партии в социалистическом строительстве! <…>

Не менее вредные позиции в театральной критике занимал и другой критик-космополит – Юзовский. <…> В статьях о современной советской драматургии Юзовский пропагандировал реакционную мыслишку о том, что идейно здорового, целеустремленного советского человека надо наделить гамлетовскими сомнениями, раздвоенностью, колебаниями. Критик вещал: «Тень Гамлета благодарно взирает на нас – людей, сокрушающих твердыни мрака во имя победы гуманистических идеалов, воплощением которых был Шекспир». Итак, по Юзовскому, советские люди борются во имя победы идеалов не Маркса-Ленина-Сталина, а… Шекспира. Что может быть пошлее, безграмотнее этих разглагольствований космополита! <…>

Вредной, антипатриотической была «критическая деятельность» И. Альтмана. Его критические выступления и теоретические рассуждения были проникнуты космополитизмом, закономерно переходившим в откровенный буржуазный национализм. <…> Раскроем далее книгу «Режиссер в советском театре»… изданную в 1940 году. Там напечатано следующее откровение Альтмана: «На самом деле, можем ли мы утверждать, что наша драматургия справилась со своей задачей?.. Берусь утверждать, что драматургия сейчас – один из наиболее отсталых участков нашей литературы».

Когда, в какое время произнесены эти слова? Это было сказано в тот год, когда появились «Человек с ружьем» Н. Погодина, «Правда» А. Корнейчука, «На берегу Невы» К. Тренева… Где же тут отставание драматургии?.. Однако Альтману нужно было во что бы то ни стало скомпрометировать советскую драматургию, пьесы, запечатлевшие образы величайших гениев нашей эпохи – Ленина и Сталина. <…>

Альтман также приложил свою руку и к тому, чтобы оболгать и изничтожить новую талантливую пьесу А. Сурова «Зеленая улица», в которой впервые выражен облик рабочего-интеллигента и поставлена тема стирания грани между физическим и умственным трудом <…> группа критиков, и в том числе Альтман, уже подняли злопыхательскую возню вокруг пьесы А. Сурова и Московского Художественного Академического Театра, решившегося ее поставить… Что это, как не антипатриотическая деятельность? (А. Суров был протеже А. Софронова. Вскоре обнаружилось, что пьесы за него писал «негр» – один из «писателей-космополитов», лишенный средств к существованию. Изгнание А. Сурова из «драматургов» не отразилось на судьбе его покровителя. – А. Р.) <…>

Серьезные ошибки, антипатриотические выступления и в печати и во время обсуждения литературных произведений в секцях Союза писателей мы встречаем и у некоторых других критиков.

Ф. Левин взял под безоговорочную защиту ошибочную повесть Казакевича «Двое в степи». Он восхвалял злопыхательскую, пасквильную повесть Мельникова «Редакция»… Кого он считает «блестящими критиками»? Юзовского и Гурвича!.. Левин называет Ю. Олешу и Андрея Платонова художниками, наиболее богатыми в идейном отношении.

Как видно, мы имеем дело не со случайными ошибками критика Ф. Левина, а с системой взглядов, чуждых, враждебных ленинизму.

(Критику Данину автор статьи приписал «наглый поклеп на нашу действительность», А. Эрлих, оказывается, написал «злопыхательскую статью», поэт П. Антокольский на семинарах в Литературном институте до последнего времени насаждал в нашей поэзии «чуждые ей тенденции». – А. Р.) <…>

Буржуазным космополитам не место в рядах советской литературы и критики. Мы должны очистить воздух, чтобы наша советская литература смогла добиться еще больших достижений во славу всего советского народа. <…>

М. Бубеннов. «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы» («Комсомольская правда», 27 февраля 1951 г.).

<…> Любая общественная и культурная деятельность, направленная на построение коммунизма, получает в нашей стране всяческое поощрение. Люди, занимающиеся такой деятельностью, старающиеся с помощью большевистской критики двинуть вперед общее дело, находятся у нас в большом почете. Им ничто не мешает выступить открыто, не прячась от общества за псевдонимы. Наоборот, наше общество хочет знать настоящие, подлинные имена таких людей и овевает их большой славой. Несмотря на все это, некоторые литераторы с поразительной настойчивостью, достойной лучшего применения, поддерживают старую, давно отжившую традицию. <…>

Молодой и способный русский писатель Ференчук вдруг, ни с того ни с сего, выбрал псевдоним Ференс. Зачем это? Чем фамилия Ференчук хуже псевдонима Ференс? Марийский поэт А. И. Бикмурзин взял псевдоним Анатолий Бик. А в чем же дело? Первая треть фамилии поэту нравится, а две остальные – нет? Удмуртский писатель И. Т. Дядюков решил стать Иваном Кудо. Почему же ему не нравится его настоящая фамилия? <…>