Внутренний СССР - Интеллектуальная позиция-1 Страница 7

То же касается и тезиса на с. 32. “По огневой мощи И-16 в два раза превосходил “Мессершмит-109Е” и почти в три раза “Спитфайр-I”. И-16 был уникален в том смысле, что только он один имел броневую защиту вокруг пилота”. Это Резун пишет со ссылкой на английского эксперта А.Прайса, который видел И-16, скорее всего, только на фотографиях.

Если обратиться к воспоминаниям тех, кто воевал на И-16 против “Мессершмитов” в 1941 г., то все пишут об устарелости И-16: уступает в скорости; в маневренности по вертикали; открытая кабина; много дерева в конструкции, нет радиостанции и т.п. И-16 был создан в начале 1930-х гг. как самолет с экстремальными характеристиками, исходя из требований своего времени. Когда требования изменились, то из-за предельной оптимизации его конструкции под прежние требования, эффективная модернизация оказалась невозможной, в отличие от Ме-109, многократно модернизировавшегося в 1930 — 40-е гг., хотя при появлении в небе Испании оба истребителя были новинками. На уровне авиации Германии и выше него действительно были только новейшие Як-1, МиГ-3, Ил-2, Пе-2, как это и пишут советские авторы и большинство зарубежных историков, с мнением которых Резун не соглашается. В авиации устарелость материальной части по сравнению с противником — предопределенность высоких потерь, вне зависимости от стиля полигонной подготовки. В пользу Германии был и массовый реальный боевой опыт строевых летчиков, что отличало их от большинства советских, реального боевого опыта не имевших.

Также на с. 71 противопоставление: “Если готовимся к наступательной войне, производим гаубицы, к оборонительной — пушки, и уж, конечно в предвидении оборонительной войны вооружаем пушками боевые войска, а не карательные” (имеются ввиду артполки НКВД).

Но если заглянуть в любую военную энциклопедию, то увидим, что “пушки” — главным образом калибром до 100 мм, а чем более калибр перевалил за 100 мм, тем чаще встречаются “гаубицы” и реже “пушки” и снаряды начинают преобладать фугасные и бетонобойные. И дело здесь в следующих причинах: на суше основные цели, для поражения которых требуется высокая начальная скорость снаряда и настильность траектории — танки. Именно с их появлением стали удлиняться стволы артиллерии. До этого “пушки” и “гаубицы” различались внешне только максимальными углами возвышения стволов. Картечь была забыта пушкарями с появлением автоматического стрелкового оружия. И произошло просто разделение целевого назначения артиллерии по калибрам: на прямой наводке и по переднему краю по легким видимым целям — стволы до 100 мм; а за передним краем противника, по невидимым, а также по хорошо защищенным целям — стволы калибра свыше 100 мм. Дальность стрельбы 120 мм гаубицы около 12 км. Дальность стрельбы корабельного 120 мм орудия около 25 км; 356 мм — 406 мм корабельного орудия — до 50 км. Для ведения сухопутного боя в первой половине ХХ века возможность поражения артиллерийским огнем расположения противника на глубину 20 — 25 км была вполне достаточна и это обеспечивали короткие стволы калибра до 203 мм, конструктивно оформленные как гаубицы: дальность боя 203 мм гаубицы или несколько более длинной пушки-гаубицы — порядка 25 км. Кроме того 203 мм — это тот предел, превысив который, орудие с позиции на позицию уже приходится перевозить в разобранном виде. А артиллерия большой и особой мощности калибра свыше 203 мм на суше использовалась редко: она была либо разборной, либо монтировалась на железнодорожных транспортерах и вела огонь с рельсов со специально оборудованных позиций и далеко не по рядовым целям: из больших пушек по “воробьям” стреляют от крайней нужды, если враг так припрет, что больше не из чего.

Кроме того, автор забыл или просто не знает о существовании еще одного вида оборонительных боев артиллерии: контр-батарейная стрельба. Это стрельба по батареям противника, уже открывшим огонь, на основе данных инструментальной разведки. Поскольку при правильном ведении артиллерийского боя полевой артиллерией батареи предпочитают размещать на закрытых позициях, а орудия в окопах, то навесная траектория коротких стволов предпочтительнее настильной траектории длинных стволов; либо же необходимы крупные калибры от 254 мм до 406 мм, снаряды которых, вне зависимости от траектории просто перекапывают местность со всем, что на ней находится (воронка от фугасного снаряда еще царской системы калибра 356 мм, с длиной ствола 52 калибра, в типичном для большинства районов нескальном грунте имеет диаметр порядка 30 м и глубину порядка 6 м).

Само разделение военной техники на “оборонительную” и “наступательную” убедительно только для представителей неслужилой “интеллигенции”, беззаботно рассуждающей обо всем без соображения и без понимания.

Также и эпизод начала войны, связанный с обороной Лиепаи, набитой “как бочка селедками” подводными лодками, трактуется весьма однобоко. Дело в том, что многие корабли, оказавшиеся в Лиепае 22 июня 1941 г., в ней и остались после ее падения. Судостроительная база Ленинграда и Кронштадта была в крайнем напряжении в связи со строительством новых кораблей. Мощностей для ремонта плавающих кораблей в тыловых базах не хватало, и в Лиепае были сосредоточены корабли и подводные лодки, нуждавшиеся в ремонте. Многие из них были просто неспособны покинуть Лиепаю по причине разобранных механизмов, вскрытых корпусов, горловин, выгруженных аккумуляторных батарей, неработоспособности ремонтируемых систем и т.п. Они были уничтожены в ходе обороны Лиепаи.

На с. 219 утверждается, что, кроме пакта о ненападении, с Германией был заключен договор о дружбе. В средствах массовой информации упоминалось об этом договоре, но утверждалось, что он был предложен Советским Союзом Германии в 1939 г., но Германия отказалась. Ясности по поводу этого договора нет. Но если Германия действительно отвергла этот договор, то это послужило основанием, чтобы подумать и о причинах, исходя из которых она это сделала, и принять сообразные меры. На с. 178 обвинения СССР в нарушении договора о нейтралитете с Японией.

Прежде чем говорить об отношениях СССР к Японии в 1941-1945 гг., полезно узнать, что после высадки на японских островах, среди всего прочего американцы захватили и тираж денег, отпечатанных императорским правительством для русскоязычных подданных микадо на территории Сибири. Ясно, что тираж был отпечатан в ходе осуществления вполне определенных намерений в отношении СССР, а не из любви к нумизматике в правящих кругах Японии тех лет. Большая заслуга И.Сталина и Л.Берии в том, что они смогли создать ситуацию, в которой США, которые тоже далеко не безвинны в организации как первой, так и второй мировых войн ХХ века, разрядили на себя агрессивный потенциал Японии.

Обращаясь к теме нейтралитета Японии и союзничеству СССР и США следует вспомнить гибель советской подводной лодки Л-15: она была потоплена в Тихом океане в светлое время суток при ясной видимости, когда шла в составе соединения под советским военно-морским флагом в надводном положении. Сделать это могла либо подводная лодка нейтральной Японии, либо подводная лодка союзных США. Кроме того на каботажных и океанских линиях Тихого океана японским императорским флотом с 1941 по 1945 гг. были перехвачены и уведены в Японию некоторые торговые суда СССР, а несколько торговых судов было потоплено в море палубной авиацией ВМС Японии, хотя на крышках их трюмов специально для авиационного распознавания лежали государственные флаги СССР (более подробно см. сборник “Тихоокеанский флот”, ВИ МО, 1967 г.).

Нарушение международных договоров — НОРМА поведения всех государств нынешней цивилизации, основанной на благообразной лжи.

Что касается главного, ради чего писалась книга: И.В.Сталин готовил континентального масштаба наступательную операцию с целью завоевания Европы, под лозунгом освобождения от созданного им же гитлеризма; загнал Гитлера в угол, и тот от безысходности (“Лучше ужасный конец, чем ужас без конца”: цитата гитлеровского эпиграфа книги И.Л.Бунича “Операция «Гроза»”) бросился на СССР по плану «Барбаросса» и успел опередить И.Сталина от силы на две недели — то советско-германские только некоторые военные аспекты этого многогранного глобального процесса показаны убедительно — и может быть опровергнуто только публикацией планов военных действий и других документов Генштаба СССР периода 1935 — 1941 гг. Но не-военные аспекты и сам глобальный политический процесс, порождающий военную деятельность, остались вне рассмотрения и потому многое чисто военное отобразилось в сознании Резуна в искаженном виде.

Структура Вооруженных сил, характер боевой и политической подготовки, характер пропаганды и политической ориентации войск и населения, зафиксированные множеством источников, говорят о том, что действительно готовились к тому, что и “На вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом”, “Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведет” — именно так пелось в песнях. Но никто из военных мемуаристов не вспоминает об обучении обороне, или тому, как встретить первый массированный удар противника, начинающего войну, так, чтобы без стратегического отступления и длительных позиционных боев, сразу же перейти в стратегическое контрнаступление.