Газета День Литературы - Газета День Литературы # 138 (2008 2) Страница 7

Главное, чего хотелось бы пожелать писателям Удмуртии, прощаясь с этой щедрой на таланты землёй, это — создания специального фонда для оплаты переводов удмуртской литературы на русский язык и выпуска книг этих переводов в России. Потому что за время межнационального культурного вакуума, вызванного произошедшим в перестроечные годы разрывом творческих связей между братскими республиками СССР-СНГ, российский читатель почти полностью потерял из виду те процессы, что идут сегодня в литературах национальных республик, включая и Удмуртию. А процессы эти очень интересны и многообещающи, там ведётся широкий поиск новых художественных форм, пишутся произведения, опирающиеся на народную мифологию, фольклор и мало исследованные исторические события, и хочется, чтобы рождающиеся сегодня на этой основе литературные произведения удмуртских писателей становились достоянием читателей всей Российской Федерации. Хотя — президент Удмуртской Республики Александр Волков, кажется, понимает ситуацию в национальной культуре и делает всё возможное, чтобы литература Удмуртии сделалась известной всей стране. Во всяком случае, юбилей Зои Алексеевны Богомоловой оставил именно такое — оптимистическое — впечатление.

Нынешняя жизнь, обычная и литературная, явно застряла где-то между прошлым, настоящим и будущим, реальным и придуманным, бездумным поклонением пороку и отчётливым стремлением к добродетели. И идёт наш россиянин вроде бы верной дорогой к Храму, да нет-нет и отвлечётся на стороннюю дорожку.

Об этом, по сути, пишут сейчас многие литераторы, чьё имя на слуху, от Дмитрия Быкова до Захара Прилепина. В сибирской литературе это хаотичное междуцарствие плоти и духа, всё ещё ждущего своих прихожан, отражено, может быть, и менее изящно, зато более распахнуто, бесхитростно. Это, например, можно хорошо увидеть в романах Николая Шипилова "Псаломщик" (№ 6 за 2007 год), Аскольда Якубовского "Страстная седмица" (№ 3), Бориса Климычева "Поцелуй Даздрапермы" (№№ 7–9) или Николая Шадрина "Сестра милосердия" (№ 10).

То, что подлинно сибирской прозы не может быть вне поэзии, поэтического видения и восприятия мира, доказывают произведения Кима Балкова и Анатолия Байбородина. Так, "Поселье" Балкова (№ 9) учит прислушиваться и присматриваться к себе, своей душе, говорить, думать, писать, не стесняясь трудных, неудобных слов. Всего этого не было бы, если бы не байкальская природа, в которой чудо неотличимо от не-чуда, от царственного пейзажа, слитого с самым обычным сибирским ландшафтом: вода, камни, тайга, горы. "Тени" и "провидцы" здесь обозначают эту грань между земным и неземным, возможным и невозможным. И мы не удивляемся, когда сын бабки Фроси, погибший на войне и упокоенный в железном гробу на кладбище, не уходит из мира, а наоборот, приходит в него: "Наскучал, поди, лежать в железном ящике?" — риторически спрашивает его мать. Но нет придуманности в этих "байкальских сюжетах" и натужности в этой ненарочитой мифологичности. Ибо тревожит автора это беспокойное соприсутствие Духа, всё чаще живущего вне людей, "оскудевших душой".

Автор другого "байкальского сюжета" — "байкальской сказки" "Дураки" (№ 7) Анатолий Байбородин верит, что не оскудели ещё душой люди на Руси и в Сибири. "Фартовый рыбак" и весёлый гармонист из Кедровой пади Емельян Зырянов — это ещё и сказочный Емеля, которому помогает не столько "щучье веление", сколько народное "хотение": "А чтоб ни бедных, ни богатых, — говорит он принародно, — чтобы как в Писании, где верблюду легче попасть в рай, чем богачу. И на новогодней ёлке основные персонажи-кедровопадцы не просто переодеваются в Деда мороза, Снегурочку, Бабу Ягу и т. д., а являются в своей подлинной сути. Тут и новоиспеченному американцу Аверьяну Вороноффу приходится превращаться в наичернейшего ворона — собирательный образ всего антирусского, которого только "крестом да со Христом одолеть можно".

Те же перевоплощения, только взятые в пространстве истории, происходят с героями повести Леонида Нетребо "Банище" (№ 5), где критерием человечности — святости или порочности — становится феномен Храма как материального и нерукотворного символа веры, как итога пути, пространственного и нравственного.

Поэзия "Сибирских огней", которая так легко проникает в сибирскую прозу, склонную к почти храмовой исповедальности, в свою очередь тоже испытывает на себе влияние прозы. Заметно это, например, в поэзии Владимира Ярцева, которому важно обозначить лирический сюжет ситуации, обстоятельства места и времени, сопровождавшие или спровоцировавшие его стихотворческое состояние. Напротив, Владимиру Берязеву свойственно опьяняться своим чувством, вознося его на самой высокой ноте до небес, расплёскивая "от берега до берега", вплоть до горизонта, раскачивая амплитуду строк и эмоций до катастрофического крена. Анатолию Соколову родственно всё, о чём он пишет, думает, переживает в каждом своём стихотворении. Поэт длинной строки и длинной мысли, он роднит в своем эпическом стихе времена, народы, образы вне всякой эпической дистанции. Но как бы ни разбросала поэтов география их местопребывания, каждый из них по-своему болен "высокой болезнью" поиска пути к Храму, ибо другого пути спасения у человека просто нет.

Владимир Яранцев, критик

ПОЭЗИЯ БРАТСКОЙ УКРАИНЫ

***

Не отыскать историку

в земле ни плуг, ни саблю,

коль я, подобно Йорику,

лишь череп в ней оставлю!

А потому — в безвестие

идя тропой не торной,

я в харьковских предместиях

останусь почвой чёрной.

Уйду. А слова яркий стяг —

пусть реет невесомо.

Ведь это здесь я — был в гостях,

а там я — буду дома.

Но правнук мой! Ты не забудь,

что через все былины —

я к вам явлюсь когда-нибудь

пришельцем с Украины!

***

В стране разлад. Помилуй нас, Господь!

И научи нас суть искать не в силе.

Чтоб мы своё былое не месили…

Чтоб мы костры раздора погасили…

Пошли нам мудрость — злобу побороть!

Ну, подскажи же, Боже, с высоты

(ведь власть должна понять угрозу жизни), —

что скоро рухнут хрупкие мосты,

и апельсинно-хрупкие цветы,

словно венок, покроют труп Отчизны!

Ты не оставь нас, Боже, в эти дни,

когда страна горит, как шнур фугаса,

и в пах друг друга бьют сыны Тараса,

словно враги заклятые они…

Мы с этим злом не справимся одни.

Смотри — вон ждёт мешочников орда,

ловя момент открывшийся, когда

урвать удастся оптом и поштучно

им наших недр, лесов и пашен тучных!..

Пусть эта ночь пройдёт… И в поднебесье —

ещё взлетит про Украину песня!

Перевод Николая ПЕРЕЯСЛОВА

ПРЕМИИ "ЮНОСТИ"

В Центральном доме литераторов состоялась церемония награждения лауреатов популярного в литературном мире журнала "Юность".

Дипломами со знакомой всем эмблемой "Юности" и ценными подарками были отмечены лауреаты 2007 года по следующим номинациям:

Проза (им. Валентина Катаева)

1. Павел Бригис за цикл рассказов в № 5.

2. Михаил Пак за роман "Лёгкое путешествие по реке" в №№ 8-10.

Поэзия (им. Анны Ахматовой)

1. Дмитрий Бобышев за стихи в № 4.

2. Андрей Шацков за цикл стихов "Венок от сына" в № 9.

Критика (им. Владимира Лакшина)

1. Лев Аннинский за исследование "Эфронт Марины Цветаевой" в № 7.

2. Анна Козлова за материал "Бестселлер: как делала я, и как делали меня" в № 8.

Очерк и публицистика (им. Бориса Полевого)

1. Анна Павлова за материал "Русская Атлантида" в №№ 1–2.

2. Николай Сапелкин за очерк "Русский мир Латинской Америки" в № 10.

Приветствие лауреатам направил министр культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации А.С. Соколов.