Газета День Литературы - Газета День Литературы # 62 (2001 11) Страница 7

НОВЫЕ КНИГИ РОССИИ

Николай Горбачев. Не опоздай на помощь другу: Статьи и заметки о литературе, портреты писателей и политических деятелей. — Рязань: Издательство «Пресса». 2001. — 344 с.

Хотя книга Н.Горбачева и не представляет собой последовательно выстроенных воспоминаний, она продолжает тот же самый ряд, который был недавно начат двухтомником Станислава Куняева "Поэзия. Судьба, Россия", потому что, как и она, книга Н.Горбачева воссоздает литературную атмосферу конца миновавшего ХХ века. Даже если бы она состояла из одного только интервью с Олегом Шестинским, она и то уже была бы оправданна, а в ней, к счастью, нам открывается целая вереница имен, каждое из которых — является достоянием русской литературы.

IV внеочередной съезд Международного Сообщества писательских союзов 23 ноября 2000 года: Стенографический отчет. — М: МСПС и Издательство "Советский писатель", 2001. — 204 с.

Включенные в сборник документы и материалы, несомненно, выходят за рамки чисто стенографического отчета съезда и рассказывают как о предшествовавших ему, так и о последующих событиях. Предшествовали этому съезду, как явствует из письма группы писателей в исполком МСПС, "грубость, амбициозность и чванство" его руководителя Тимура Пулатова, нанесшего "моральный ущерб писателям и парализовавшего работу исполкома МСПС", что и повлекло его отстранение от должности руководителя МСПС. Последовали же после съезда еще более неприятные вещи, а именно — попытка руководителя Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ С.А. Филатова совместно с Мингосимущества и ГУЭП «Эфес» отнять принадлежащий МСПС "Дом Ростовых" и передать его Союзу писателей Москвы…

Завершает подборку документов решение арбитражного суда г. Москвы, признающее недействительным распоряжение Мингосимущества о передаче "Дома Ростовых" «Эфесу» и подтверждающее права МСПС на это здание.

Виталий Носков. Любите нас, пока мы живы: Очерки и заметки о Чеченской войне. — Новосибирск: ЗАО Издательский Дом «РИФ-плюс», 2000. — 304 с.

Полная боли и правды книга военного журналиста Виталия Носкова создает ярчайшую панораму чеченских событий от 1995 до 2000 года. Думается, что если бы эта книга лежала на тумбочке у кровати каждого из наших государственных и политических деятелей, то ход войны мог получить совсем другое развитие…

Марк Криницкий. Случайная женщина: Роман. — М.: ЗАО "Издательский дом Гелеос", 2001. — 335 с. — (Русский любовный роман).

Роман Марка Криницкого выдержал в свое время четыре переиздания, а потом на долгие годы был вычеркнут из послереволюционной литературы. И это при том, что он всего-то роман о любви! Правда, о любви, как говорится, порочной и даже преступной, заканчивающейся плесканием серной кислоты в лицо, но тем не менее этот роман показывает, что в копилке русской дореволюционной литературы еще хранятся произведения, достойные быть причисленными к тому или иному ответвлению русской классики.

Сергей Семанов. 7 тайн генсека с Лубянки. — М.: Вече, 2001.

Трудно найти в мировой истории более потаенного деятеля, чем Андропов. Мелкий комсомольский работник из глубин русской провинции, не имеющий за спиной ни геройских подвигов, ни дипломов с отличиями, к исходу жизни неожиданно для всех вдруг выпрыгнул на самую-самую кремлевскую высь. Как, благодаря чему?..

15 предшествовавших этому взлету лет как раз и освещает в своей книге известный русский критик Сергей Семанов, показывая, как глава грозной Лубянки подтачивал охраняемый им же самим коммунистический строй.

Игнатий Белозерцев САНЕЕВСКИЙ МАЯК

…Не успел к Санееву в «Светелку»,

хоть мечтал, стремился, был в пути…

Каюсь! (Только в этом — мало толку.)

Николай Васильевич, прости.

Ах, осиротела Сероглазка!

Но спасает нас от бурь и бед —

Ваших книг и жизни Вашей сказка,

Ваш душевный несказанный свет.

Освещая времена глухие

и холодный разгоняя мрак,

пусть горит для каждого в России

навсегда санеевский маяк!

Дмитрий Галковский 80 ЛЕТ ВМЕСТО (Продолжаем обсуждение книги А.Солженицына “Двести лет вместе”)

Солженицын — гениальный пропагандист. Свойством его сознания, изначально зашоренного идеологическими догмами и всю жизнь с этими догмами успешно боровшегося, является чёткое видение чужой идеологической клавиатуры, при помощи которой только и возможна ВНУТРЕННЯЯ ломка закрытой системы убеждений. Самая известная его книга, "Архипелаг ГУЛАГ", навряд ли интересна западному читателю сама по себе. Факты, изложенные там, — самоочевидны. Общая концепция — элементарна. Интерес остаётся разве что этнографически-человеческий. Для «постсоветского» читателя сказанное верно в ещё большей степени. Но разрушительный заряд, рассчитанный на мозги советского человека (причём именно на советского человека определённой эпохи), в «Архипелаге» таился огромный. Разрушая советскую идеологию, Солженицын очень уважительно и понимающе относился к самой системе советских приоритетов и идеологических клише.

Ядовитость последней книги Солженицына "Двести лет вместе", посвящённой истории еврейской общины в России, заключается в том, что он вполне усвоил азиатский тип еврейского мышления (талмудические спекуляции, построенные на цитировании сакральных текстов). Три четверти источников, которые обильно (даже излишне обильно) цитирует Солженицын, — это всякого рода еврейские справочники, энциклопедии, агитационные сионистские брошюры, заведомо сверхтенденциозные мемуары обиженных армянских и курдских интеллигентов. Оставшаяся четверть приходится на идеологически нейтральные документы государственных органов. Точно так же в «Архипелаге» описания ужасов реального социализма подкреплены стальным каркасом цитат из статей советских пропагандистов, речей вождей и мемуаров репрессированных ленинцев.

Спорить с этим именно идеологически закрытым оппонентам чрезвычайно сложно. Наоборот, такого рода аргументация для НАУЧНОГО диалога является скорее препятствием. Если вы хотите написать солидное исследование по истории национал-социализма, то свои мысли целесообразно подкреплять по мере возможности цитированием Аристотеля, Гоббса, Макса Вебера и Шпенглера, а не только Гитлера, Геббельса или уже совсем неведомого партайгеноссе Шмультке. В противном случае это будет узкоспециальной работой о приёмах фашистской пропаганды, рассчитанной на внутренний демонтаж национал-социализма.

Идеологическая окраска эпохи линяет очень быстро, и убийственная аргументация начинает пробуксовывать. "Идеологическая диверсия" в открытом обществе становится невозможной. Правда, открытость современного мирового сообщества именно в области "еврейского вопроса" весьма спорна, можно даже сказать, что за последние десятилетия оно в этом вопросе постепенно закрывается, так что метод Солженицына имеет свои резоны. Здесь Александр Исаевич упрямо продолжает традиции диссидентства в сообразной для этого занятия среде.

Год за годом, десятилетие за десятилетием знаменитый писатель подрывал устои реального социализма. Социализм в конце концов рухнул. Подземный работник вылез на поверхность. Тут бы и порезвиться на волюшке наивным телёнком, поскакать по пригоркам. Но нет. Устройство организма другое. Плотная мускулистая туша, циклопические ковши передних конечностей, безглазый таран-лоб. Помахал лапами в пустоте, загрёб воздух — и снова вглубь. Роет, роет Александр Исаевич, вечный труженик-правдолюб. Неужели и этот дуб рухнет?

В своём исследовании Солженицын с фактами в руках опровергает две устоявшиеся легенды. Во-первых, о вынужденном непроизводительном характере еврейской экономической деятельности, во-вторых, о пресловутых "еврейских погромах", которые на самом деле были "колониальными беспорядками" — столкновениями на национальной почве полуазиатских общин Российской империи.

Любое государство устроено по принципу "пищевой пирамиды". Внизу — зоопланктон, наверху — небольшое число крупных хищников, контролирующих или осуществляющих политическую, экономическую и социальную жизнь общества. В самом демократическом обществе наверху находится много-много четыре процента от общего числа населения. Смысл «еврейства» заключается в том, что еврейская община принципиально отказывается заселять нижние этажи государственного здания и всеми правдами и неправдами стремится полностью разместиться на верхушке, занимаемой четырьмя процентами коренного народа.