Газета Завтра Газета - Газета Завтра 882 (41 2010) Страница 7

     И только в России упорно продолжают "чистить ружья кирпичом", всеми законными и незаконными способами устраняя от участия в политической жизни наиболее пассионарных членов нашего общества, активных и честных идеалистов. Мы утверждаем, что создание цивилизованных национальных партий европейского типа, их участие в выборах, интеграция националистов в политическую систему будет благом для страны.

     Если власть не осознает необходимости прямого диалога с русским гражданским обществом, катастрофа неизбежна — нарастающие с каждым днем внутренние противоречия могут разорвать государство. Националисты знают рецепты восстановления гражданского мира. И мы готовы их не только озвучить, но и реализовать. Во имя этого мы и подписываем данную декларацию.

     Мы требуем прекращения политических репрессий:

     — отказаться от политики криминализации русского национального движения;

     — отменить 282 ст. УК РФ;

     — признать статус политических заключенных для наших узников;

     — амнистировать русских политических заключенных;

     — обнародовать так называемую "базу экстремистов", привести основания для включения в данную базу граждан РФ.

     В соответствии с Конституцией РФ необходимо:

     — отказаться от практики запретов массовых акций (31 статья Конституции);

     — обеспечить свободный доступ граждан к участию в политической жизни;

     — упростить процедуры регистрации политических партий и избирательных объединений;

     — вернуть возможность быть избранным в органы государственной власти для беспартийных."

     Факт подписания подобного документа, и даже больше — присутствия за одним столом представителей ДПНИ и "Русского Образа", свидетельствует о том, что длящийся последние несколько лет раскол в лагере русских националистов, порой доходивший в своих крайних формах до абсурдных взаимных обвинений в "продажности и нечистоплотности", наконец-то преодолён.

     Воля и разум взяли верх над амбициями, что не может не радовать. Политические разногласия преодолены, и вместо разрозненных мероприятий, как это было в последние несколько лет, 4 ноября 2010 года нас ожидает единый Русский Марш с участием всех русских организаций.

Шамиль Султанов ИСПОВЕДЬ ГЕРОЯ

Мы встретились в застывшем, задремавшем от зноя Бейруте. Он восемнадцать лет провел в израильской тюрьме, пять из них — в одиночной камере. Когда его первый раз арестовали, ему было двадцать пять. В прошлом году, накануне освобождения, полковник из Шабак, израильской контрразведки, сказал ему: "Тебя не должно быть на Западном берегу. Если останешься, мы опять тебя посадим… Обязательно, в любом случае…"

     Сейчас ему сорок три года. Мы долго разговаривали. Скорее говорил он и, казалось, бесстрастно смотрел на море, которое дремало в ожидании ночной прохлады. Мне он сначала показался просто очень уставшим. Бывает такая запредельная усталость, когда гулкая пустота собственных костей и дряблость своей плоти пересиливает все остальное. Но в то же время он не выглядел слабым или опустошенным. Казалось, где-то там, в глубинном, ненаигранном спокойствии продолжала безостановочно бурлить яростная, личностная сила.

     — Жизнь — это всегда сопротивление. Сопротивление энтропии. Везде и всегда. Второй закон термодинамики — это не банальность. Любая оккупация, будь это гитлеровская, американская или сионистская — это энтропия. В определенном смысле, человеческая история это странное море, где постоянные циклические волны оккупации сталкиваются с волнами сопротивления. Поэтому пока ты жив, ты сопротивляешься. Если же ты прекращаешь бороться, значит, ты уже мертв, просто тебя почему-то забыли похоронить. Не помню точно, но, кажется, Башляр писал о наиболее беспощадной форме оккупации — цивилизационной. А именно де Голль говорил о "культурном империализме"…

     Почему оккупанты — Израиль и США — не могут нас сломить? Наверное, потому, что мы, палестинцы, по-особому любим жизнь. "Живи так, словно ты будешь жить вечно; и готовься к смерти, словно ты умрешь завтра". Так нас учит Ислам. Неповторимая сладость свободной жизни проявляется только через дух сопротивления. Даже если ты в тюрьме, в одиночной камере. Шестьдесят лет они пытались нас сломить и у них не получилось… И не получится.

     Знаешь, почему? У каждого из нас, военнопленных, узников тюрем оккупантов, есть наша вера — Ислам, наше ощущение, наше переживание постоянной связи со Всевышним. Кто это может отнять?

     У нас есть уверенность в справедливости нашего дела, нашей борьбы. И это уже генетическая уверенность, она в наших генах. Мы на себе поняли важнейший урок: оккупанты понимают только язык силы. Это аксиома. Так было, так есть и так будет. Поэтому силе должна быть противопоставлена сила. Здесь нет других альтернатив.

     Тысячи военнопленных, которые брошены в израильские застенки, знают, ощущают и чувствуют уважение и любовь палестинского народа. Это очень важно. Скажи мне, как народ относится к своим героям, которых враг держит в тюрьмах, и я расскажу тебе о судьбе этого народа. Евреи нас называют террористами— заключенными. Для нашего народа мы военнопленные.

     Это не просто слова. Наши семьи, дети, родители окружены каждодневной заботой. Мы знаем, что Движение исламского сопротивления (ХАМАС), даже в случае нашей гибели, не оставит наших родных и близких на произвол судьбы. Моральный, нравственный авторитет военнопленных в палестинском обществе незыблем.

     Внутри каждой оккупационной тюрьмы создана и функционирует четкая система самоорганизации жизни заключенных. Это очень важный компонент сопротивления. В финансовом плане все военнопленные, будь это депутат парламента, бизнесмен или житель деревни, равны. Все деньги, которые мы получаем с воли, идут в общую кассу. Нет социального или профессионального различия. Но есть четко разработанные и реализуемые ежедневные программы развития и совершенствования для всех палестинских военнопленных.

     Незадолго до своего ареста он закончил факультет шариата в исламском университете Хеврона. Сыграл свадьбу. Когда его арестовали, родственники жены стали её уговаривать, чтобы она отказалась от своего мужа. "Не ломай себе жизнь: израильтяне его уже не выпустят". Оккупанты подозревали его в организации вооруженных ячеек сопротивления.

     Но она не отказалась от своего единственного и ждала его восемнадцать лет.

     — Оккупанты, прежде всего, стремятся уничтожить, растоптать, ликвидировать национальную элиту оккупированного народа. Для меня элита это "наилучшие" — наилучшие по своей безупречной ответственности за прошлое, настоящее и будущее своей земли, те, кто связывает прошлое и будущее, кто служит примером для абсолютного большинства, кто создает образцы ежедневного подражания для своего народа. Так вот, для оккупационной власти важно не столько даже физически уничтожить национальную элиту, сколько ее дискредитировать, извратить, перекодировать. А для этого надо уничтожить традиционную систему ее воспроизводства. А это, прежде всего, система образования. В широком смысле слова.

     Но в Палестине у них не получилось. И уже не получится никогда. Несмотря на свирепый сионистский террор, наш народ вошел в десятку наиболее образованных в мире. Например, по такому показателю, как число студентов на тысячу человек населения, мы обогнали израильтян.

     Непрерывное образование — это важнейший компонент сопротивления. В том числе, и в оккупационных тюрьмах. Среди палестинских военнопленных — министры, депутаты, журналисты, имамы, муниципальные служащие. Мы добились того, что абсолютное большинство тех, кто оказывается в израильских тюрьмах, выходит оттуда еще более убежденными бойцами сопротивления.

     Евреи хотят лишить нас национальной элиты, но парадоксальным для них образом именно в израильских тюрьмах создается, воспроизводится значительная часть национальной элиты сопротивления.

     Когда палестинский военнопленный оказывается в той или иной тюрьме, он, прежде всего, встречается со своего рода специальной комиссией, которая состоит из наиболее опытных братьев. Проходит своего рода собеседование: он рассказывает об уровне своего образования, объёме и качестве своих знаний, что бы он хотел изучать, в каких сферах он мог бы принести пользу своим товарищам. Вместе, он и члены комиссии, решают вопрос о программе его образования и самообразования в тюремных условиях.