Газета Завтра Газета - Газета Завтра 343 (26 2000) Страница 7

Мечети здесь — вообще сооружения особые. Под каждой — огромный подвал. И во многих из них далеко не мука хранилась и не тиражи Корана. Рабы сидели, пленных держали. В одной даже камера пыток была. Но ее сами жители хотели взорвать — называли "ваххабитской".

Вообще любовь чеченцев к подвалам потрясает. Найти здесь дом, где бы под ним или во дворе не было бетонной ямы или целых катакомб — невозможно. И в большинстве в стенах характерные кольца вмурованы. Для рабов и заложников. Не скажу, что в каждой семье процветала эта мерзость, но то, что явление это имело массовый масштаб, бесспорно. Рабов здесь были тысячи!!! Они здесь жили, здесь же умирали, здесь же их закапывали, а на место умерших приводили новых. Рабами свободно торговали на рынках, расплачивались ими как товаром.

За время моего комендантства освободили человек десять рабов. Из них больше половины в рабстве просидели лет по десять. Очень много русских попало в рабство из Северного Казахстана. Там мощная чеченская диаспора. Вот она и выманивала их сюда на заработки, а здесь их уже, как скот, вязали и продавали. И хозяева знали, что искать их не будут — в Казахстане на русских плевать хотели. Подумаешь, пропавшие. Так в России же, мол, и пропали!

Удивляет другое: многие в рабстве провели и всю прошлую войну — никто их так и не нашел. Такая здесь тогда "крепкая" наша "власть" была…

Освобожденные рассказывают о десятках своих товарищей, живших и сгинувших здесь за эти годы. Страшно становится, когда их слушаешь. Ей-Богу, страшно и стыдно, что подобное еще возможно на земле. И не где-то в Африке или Латинской Америке — а у нас, в России.

Один "орел" местный мне даже своего раба представлял, вот, мол, это мой верный помощник по дому, по хозяйству.

Мы его вытащили, а он обратно просится. Говорит — мне уже за пятьдесят. Семьи нет, родные давно меня уже похоронили. И сами, не знаю — живы ли. А хозяин меня кормит, не бьет. Мне лучше у него…

Вот так-то бывает.

* * *

Вообще, время больших войсковых операций здесь, конечно, прошло. Нет больше крупных банд. И полками с дивизиями здесь больше не против кого воевать. Но и выводить войска ни в коем случае нельзя.

Все боевики сегодня давно легализовались, обзавелись документами и по домам сидят. Днем — мирные "крестьяне", а по ночам мелкими группами выходят на дороги и в засады. При любой опасности — сразу в лес. Благо там лагерей и землянок накопано на сто лет вперед. Зимой, конечно, там не высидишь. А вот летом — как на курорте. Поэтому смысла в больших помпезных зачистках больше никакого. Ноль смысла. Еще только техника по дорогам запылила, как все, у кого документы не в порядке или кто в розыске — за околицу и в лес. А потом батальоны бессмысленно перетрясают села и поселки. Заходят в дома, где живут боевики. "Где хозяин?" "Уехал давно", или "У родственников в Ингушетии". В итоге найдут два ружья кремневых и рапортуют об успехах. А зачистка пройдет — и через день все назад вернулись. Сидят, ждут приказа. И вот эта "тайная" армия — главная причина необходимости держать здесь войска. Нельзя дать боевикам нигде почувствовать свою силу и большинство.

В том же моем Ачхое я знаю, что сотни полторы-две в любой момент по приказу соберутся в указанной точке с оружием и мешком еды на неделю. Но обстановка сейчас такая, что не могут они себе этого позволить. Слишком уж велик риск быть окруженными и уничтоженными.

Их надо по-другому брать. Умом, хитростью. "Оперативно-постельным" способом, как говорит мой начальник МВД.

Вот у меня начальник разведки классный мужик. Майор. Сам родом из Грозного. Местные нравы знает. Разведчиков на мою роту — всего-то взвод. А как работает!

В апреле боевики две засады устроили на трассе Ростов—Баку в районе поселка Давыденко.

В первый раз курских омоновцев обстреляли — двое погибли. Второй раз — машину воронежского РОВД, тоже двое убитых. Стали вычислять: кто? Все признаки вели в поселок — настоящее ваххабитское гнездо. Включили агентуру. Выяснили, что группа из пяти человек сидит в одном из окраинных особняков.

Ну, мой майор и предложил "схему". Ночью он с разведчиками выдвинулся в лес у окраины поселка. Сделали засаду. А утром мы демонстративно на технике к поселку подъезжаем. Вроде как на "зачистку". Естественно, сигнальщики сразу к бандитам. Те — в лес. И прямиком на засаду. Завалили всех. Пять человек.

Привезли трупы в центр на перекресток. Вывалили из грузовика. Среди убитых один славянин по виду и один араб. Чеченцев сразу выкупили за два автомата каждого. Все местные оказались. А наемников никто забирать не захотел. Такое вот у них "уважение" к своим защитникам. Через день дал команду зарыть их в старом окопе на окраине.

Зачистками сегодня ничего не решишь. Вообще ничего. Только море солярки сожжешь и войска зря прогоняешь. А вот оперативная работа — это сегодня все. У меня начальник РОВД — мужик просто золото. Полковник Николай Васильевич Уткин. Матерый опер. Когда-то в России сам в банду внедрялся. Орденом Мужества награжден. И ребята у него как на подбор. Потому и работа в районе налажена. За четыре месяца ни одного серьезного ЧП в районе. А сколько бандитов взяли! Причем без стрельбы. Тепленькими, в постелях. "Замполита" Гелаева, заместителя Вахи Мадиева…

И это с учетом того, что на оперативную работу ни копейки государство не дает. Ни на информаторов, ни на покупку вербовку. Все на энтузиазме. За мешок муки или ящик тушенки.

Я Уткина к Герою России представил. По всем понятиям — достойный мужик. А ведь это Ачхой-Мартан. Очень, скажу вам, непростой район.

На прошлой войне наши здесь всего несколько раз появлялись. Войска проходили через поселок. Зачисток штук пять провели. И все. А теперь мы здесь стоим уже восемь месяцев. И народ уже иначе на все смотрит.

Мы ведь пришли — ничего не было. Ни газа, ни света. Мертвая зона. Начали работу. Подключили свет, дали газ. Открыли медпункты, починили школы. Начали зарплаты выплачивать сначала учителям и врачам.

У самих ничего не было. У меня солдаты почти месяц на полу спали. Ни кроватей, ни матрасов не было, вместо подушек вещмешки клали.

Но потихоньку и сами обустроились, и район "оживили".

Комендатура — моя гордость. Мне ее нестыдно заменщику передавать. Настоящая крепость. Все позиции упрятаны в бетон и под землю. Все переходы под землей. Все усилено, все выверено. Все подходы освещены. При этом, если что, то, как в крепости, полная автономия на случай осады.

Потому и шесть месяцев уже ни одного обстрела не было. Смешно сказать — уже четыре месяца ночью в трусах сплю. Офицеры у себя в жилых помещениях в тапочках ходят, спорткостюмы на отдыхе одевать стали.

Правда, тут на днях кто-то ночью пальнул из "граника" по комендатуре от соседних домов. Граната пробила сетку "рабицу" и взорвалась в воздухе. Я вызвал соседских хозяев. Говорю, ну что, мужики, жить спокойно уже надоело?

Они мне: мол, это не мы. Это кто-то "залетный". Мол, что, нам еще и самим комендатуру стеречь? Я говорю: упаси Бог! Мы себя сами легко защитим. Но в случае чего — вы уж не взыщите. В следующий раз огонь открываю из всех калибров по тому месту, откуда началась стрельба. Смотрю — лица вытянулись. Знают мое слово. Пошушукались. Не волнуйтесь, говорят, товарищ генерал, больше стрелять никто не будет.

* * *

С военными отношения складывались тяжело и мучительно. С одной стороны, всегда хочется помочь своим. Я ведь боевой генерал. Мне бы по всем параметрам там, в группировке, войсками рулить, а я здесь. С бабами, коровами, тракторами, кирпичами и ребятней бесшкольной. Стараешься помочь, но очень часто выходит наоборот.

Помню одну историю. Война еще вокруг шла по полной. Военные три дня долбили один поселок, в котором сидел отряд боевиков. Покрошили их там здорово. Но через день мне информаторы доложили — ушли ночью боевики. Вышли под такое-то село. Отдыхают. Я выхожу на генерала. Говорю — хватит долбить. Нет там никого уже. Их надо брать там-то. В ответ — не хрена, мол, лезть не в свое дело. Мне виднее. И опять целый день долбят по пустому селу.

В итоге входят в него. К обеду ждут журналистов показать результаты. А результатов-то минимум. Убитых чеченцев боевики уволокли, а наемников прикопали. Нашли их только дней через пять.

Звонит уже генерал. Выручай, мол, журналисты приедут. Нужны трупы боевиков. Ну, я своих подчиненных напряг. Начали искать. Через разведку вычислили, что в такое-то село привезли в мечеть отпевать нескольких убитых арабов, что в таком-то лесу вчера закопали десяток убитых. В общем, кое-как наскребли дохлых боевиков. Звоню генералу — куда, мол, везти трупы? А он мне — какие еще трупы? Что ты пристал со своими трупами?