Птица Карлсон - Владимир Сергеевич Березин Страница 7

Когда он, шатаясь, выбрался из этой комнаты, его пригласили к чаю. Сидеть было трудно, но он не подавал виду.

― Вы хорошо держитесь, молодой человек, ― меланхолично заметила госпожа Карлсон. ― В вас есть некоторый, я бы сказала, стержень.

Её секретарша хихикнула.

Боевой топор висел над старухой, как дамоклов меч.

С этого момента визиты капитана стали проходить несколько иначе.

Пётр-Порфирий на встречах стал, как бы невзначай, намекать, что большое богатство ― большая ответственность, и время узников замка Иф прошло. Они не приобретают графского достоинства, а просто не выбираются из мешка под водой. Таково византийское свойство Третьего Рима.

Однажды Свидригайлов напился и, хлопнув капитана по плечу, спросил, поделились ли с ним уже «Московским битом». В этом городе ничего нельзя было утаить, а может, за капитаном просто следили. Для этого не нужны были старомодные топтуны, достаточно было подключиться к камерам у подъезда и в подъезде. Его будто накрыли прозрачным стаканом, полным людоедства.

Но всё же капитан сделал непонимающее лицо, а Свидригайлов прикусил язык.

Он перевёл разговор на литературу и заявил, что в новом мире посадить должны Соню Мармеладову, а Родион Романович будет мучиться и изредка приезжать на свидания. А человек без фамилии станет Тельмангдлянивановым и мудро потом исчезнет. Или же сыграет в любительском фильме, снятом в бане.

Постепенно картина складывалась, она ткалась из обрывков разговоров, газетных новостей, намёков Петра Петровича и болтовни Свидригайлова. Капитан понял, что у старухи уже есть коды от поля «Московского бита». И это случилось как-то помимо него. «В конце концов, ― подумал он, ― необязательно ни на ком жениться. Можно просто потребовать код. Пробраться в квартиру, ему откроют, как своему, и он достанет табельный пистолет… Нет, стрелять нельзя, нужно сделать так, чтобы во всём обвинили секретаршу. И дальше… Дальше всё будет хорошо».

Он вспомнил, как Пётр Петрович как-то назидательно говорил:

― Что такое уникальная невскрываемая дверь? Это всё глупости. Если надо, то просто у тебя за спиной встанут специальные люди, и ты откроешь эту дверь сам. Они войдут вслед за тобой в дом и посадят тебя за компьютер. И ты вспомнишь коды и пароли, пусть даже это продлит твою жизнь всего на пятнадцать минут. Единственная ценность в жизни ― это наши замечательные советские люди, как говорил один мой начальник.

После ночи утомительной любви он прокрался в гостиную, снял со стены топорик, а потом сделал несколько шагов по коридору в запретную зону.

Он тихо открыл дверь в кабинет госпожи Карлсон и успел увидеть старуху, безмятежно сидевшую в своём кресле у большого экрана.

Грохнули три выстрела. Капитан рухнул на пол, так и не вынув руку из подмышки. Под ним мгновенно стала натекать лужа чёрной липкой жидкости.

Госпожа Карлсон продолжала сидеть в своём кресле. Единственное, что она сделала — аккуратно положила пистолет на стекло письменного стола.

Её наперсница вбежала в комнату и тут же замерла с открытым ртом. Ужас распирал её, но привыкшая к порядку своей хозяйки, она давилась криком, как яблоком.

Это красное яблоко на кожаных шнурках она ненавидела, но тут уж с волчицей жить — так не выть.

В руке молодой женщины трепетал кусочек картона. Там был тоже ужас — три полоски, но чужая смерть вытеснила его на минуту.

— Малыш, — строго произнесла госпожа фон Карлсон. — Держите себя в руках. Во-первых, позвоните, пожалуйста, нашему другу в Следственный комитет, затем этому предателю Порфирию, а потом, минут через двадцать, — полицейским. Полицейским скажите, что произошло нападение, я нахожусь в обмороке, а в квартире труп с огнестрелом.

Секретарша молча кивнула и выплюнула шарик.

2022

Пятое правило

Карлсон не жалел, что от него ушла жена. В конце концов ― какая жена могла быть у Эдгара По в тот момент, когда этот американец умирал в обнимку с крысами в сточной канаве? Правда, пока сам Карлсон ещё жил не под забором, а в чистенькой мансарде, хотя и на крыше огромного современного дома. Жена называла себя поэтессой, и ему ещё повезло, что их расставание не оказалось описанным в какой-нибудь поэме.

Работу он искал каждый день, а найдя, продолжал искать впрок.

Но печалился он только о недополученной славе. Ну и о деньгах ещё ― чуть-чуть.

Как-то он пришёл на поминки по однокурснику (грустная история медленного самоуничтожения, закончившаяся прыжком в окно). Наполовину забытый Карлсоном приятель, у которого изо рта торчал поминальный блин, посоветовал обратиться к другому, полностью забытому: тот, кажется, искал лектора. Полностью забытый обрадовался Карлсону, но, судя по всему, так до конца разговора и не вспомнил его имени и фамилии. Он посоветовал неудачнику вести курс литературного мастерства: всё же они окончили Литературный институт и не понаслышке знали, что собственной писаниной на жизнь не заработаешь. Карлсон согласился и в тот же день попал в руки следующего человека. Ему он тут же солгал, что существует опробованный курс лекций для начинающих писателей. Карлсон помнил, что теперь человечество больше любит числа, чем буквы. Оттого жизнь пестрела заголовками «Двадцать лучших книг для охотников» или «Десять способов написать успешный детектив». Сочиняя на ходу, Карлсон решил, что не нужно увеличивать количество стадий ― пять занятий, пять правил, пять секретов мастерства. Человек, занимавшийся просвещением и развлечением, согласился на всё. Впрочем, он вряд ли слушал просителя, потому что в этот момент ему звонили по поводу сетки-рабицы, а секретарша принесла договор на поставку яиц. Карлсон с уважением подумал, что этот-то точно в одну корзину ничего не отложит.

Но позора Карлсону не хотелось. Дома он даже полез в шкаф, чтобы посмотреть, не осталось ли каких-нибудь записей и выписок. Записей и выписок не было, и он решил импровизировать. На вводной лекции всё равно много говорить не придётся.

Когда Карлсон вошёл в аудиторию, то увидел двенадцать слушателей. Четыре женщины трудной судьбы без возраста, пять школьников-задротов, две скучающие девы-старшеклассницы и старик в заглаженном до блеска пиджаке. Мотивации были ясны, загадок в этих людях не было. Разве пенсионер-садовод мог иметь три судимости в прошлом. Копнёшь любую грядку, а там черепа и кости. Карлсон невольно помахал рукой, чтобы отогнать это видение.

Слушателей нельзя было растерять, потому что оплата идёт по головам, за каждое занятие. И Карлсон стал вдохновенно рассказывать,