Александр Помогайбо - Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий Страница 70

Нужно отдать должное Алексею Дмитриевичу Чаромскому, бывшему начальнику политотдела Кронштадтской крепости, неутомимому исследователю и конструктору. Созданные им и его конструкторским бюро авиадизели были лучше европейских и американских. Они хорошо послужили нам в войну. На базе авиадизелей разрабатывались и танковые моторы, каких не имел противник. Постановка дизелей на танки намного увеличила дальность их хода и уменьшила пожарную опасность. Известен финал развернувшейся борьбы немецких «тигров», «пантер», «Фердинандов» с бензиновыми моторами против советских танков и самоходок с дизелями. Победа оказалась за советской бронетанковой техникой и советской инженерной мыслью.

Алексей Дмитриевич Чаромский был человеком большого ума, неиссякаемой энергии и редкой скромности. Он никогда и ничем не кичился, был прост и непритязателен в быту, бескорыстен и великодушен.

Когда Алексею Дмитриевичу в середине войны присудили Государственную премию за создание авиадизеля, я позвонил ему и поздравил с наградой. Что же услышал в ответ? Чаромский поблагодарил и сказал, что званием лауреата гордится, а денежную премию решил внести на восстановление родного ему Ленинграда и на помощь сиротам войны. Я знал, что после несчастья, которое с ним случилось, в его доме была лишь солдатская кровать, а на нем — единственный костюм и ботинки. Не очень смело я сказал:

— Прошу вас, не делайте этого, у вас же нет самого необходимого.

И услышал в ответ:

— Алексей Иванович, сироты нуждаются больше, чем я.

От денежной премии Чаромский отказался. Пришлось шить Алексею Дмитриевичу пальто и костюм за счет наркомата».

...В 1943 году за свою работу Чаромский получил Сталинскую премию 1 степени и орден Трудового Красного Знамени. В 1944 году ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-технической службы. В 1944 году он получил орден Суворова II степени, в 1945 году — орден Ленина. И все это — за созданную в тюремном конструкторском бюро М-30Б, модификацию АН-1, которая использовалась на фронте очень мало. Какая-то часть этих моторов, получивших название АЧ-30Б, была установлена на бомбардировщики Ер-2, что начали выпускаться с этим двигателем в декабре 1943 года и на положение на фронте почти не повлияли.

Если бы Чаромский и его сотрудники по ЦИАМ четыре года занимались не АЧ-30, а продолжали улучшать В-2, я думаю,

пользы было бы намного больше. Любопытно, что в 1954 году Чаромского назначили главным конструктором завода им В. Малышева (до войны — тот самый ХПЗ, на котором делались Т-34 и разрабатывался В-2). Там Чаромский создал в 1959 году танковый дизель 5ТД мощностью 580 л.с. Позднее этот дизель был форсирован и развил мощность 700 л.с. (5ТДФ). Большие потенциальные возможности дизеля позволили без принципиальных изменений создать на его основе двигатель в 1200 л.с.

СОЗДАТЕЛИ ТАНКОВОГО ДИЗЕЛЯ

Судьба А.Д. Чаромского, несмотря на все ее перипетии, все же имела «хеппи-энд» (конечно, на советский лад: не расстреляли и даже освободили). Наверное, поэтому фамилию Чаромского иногда можно увидеть в книгах, в том числе и в связи с дизелем В-2. А вот имя К.Ф. Челпана упоминается крайне редко, хотя именно он возглавлял работы над двигателем В-2. Но как напишешь, что инициатор создания дизеля, с которым танки Т-34 сломали хребет фашизму, был расстрелян? А он был расстрелян все в тех же 1930-х...

Константин Федорович Челпан был сыном «раскулаченного», а потом и расстрелянного крестьянина. Несмотря на свое происхождение, Челпану все же удалось закончить Харьковский технологический институт.

В том же Харькове располагался ХПЗ — Харьковский паровозостроительный завод. Пустили его в строй еще в 1897 году; это был первый в России специализированный паровозостроительный завод. Предполагалось, что завод будет выпускать 185 паровозов в год. После Октябрьской революции завод стал многоотраслевым. Наряду с паровозами и тракторами он выпускал дизели. В 1922 году в КБ теплового отдела ХПЗ начались исследования в области бескомпрессорного режима работы двигателей и разрабатывалась топливная аппаратура — насосы и форсунки, с помощью которых можно было осуществлять непосредственно впрыск топлива в цилиндр двигателя без помощи сжатого воздуха. В результате исследований в 1930 году был создан четырехцилиндровый бескомпрессорный дизель Д-40 мощностью 470 л.с. с топливным насосом и форсункой оригинальной конструкции.

К.Ф. Челпан возглавлял тепловой отдел, или, как его называли, отдел «400». Д-40 показал довольно высокие результаты. В частности, хорошо работали насос и форсунка, а расход топлива составлял 175 граммов на л.с. в час. К сожалению, двигатель имел большие размеры, а обороты коленчатого вала не превышали 215 в минуту.

Вот это «к сожалению» и не позволило приспособить Д-40 на танк, которому нужен двигатель гораздо меньших размеров и массы. В докладе на партсобрании Челпан заверил: «Сконструируем свой двигатель, ни в чем не похожий на заграничный». Слово свое он сдержал — за работу по созданию нового дизеля Челпан был награжден орденом Ленина, ему было присвоено звание Главного конструктора...

Здесь надо сделать отступление. Органам НКВД в 1937 году требовалось вскрыть контрреволюционную организацию советских греков. Начались лихорадочные поиски нужных для этого лиц необходимой национальности. Выявить греков было сложно — они жили на Украине и походили на украинцев (а на украинцев фабриковались дела по другому обвинению, в «национализме»). Часто происходили накладки. К примеру, И. Музыченко, который в 1941 году будет командовать армией, на обвинение, что он скрывает свое греческое происхождение, разыскал церковь, где его крестили, и принес нужное свидетельство.

И надо же такому случиться — Челпан как раз был по национальности греком! Мало того, греком известным, то есть годился в лидеры «греческого заговора». Другим «лидером» могла стать Паша Ангелина, но на любимицу Сталина органы безопасности посягнуть не отважились. Постановление об аресте К.Ф. Челпана подписал военюрист первого ранга Блауберг.

Работавший в КБ К.Ф. Челпана и живший в одном с ним доме Леонид Миронович Сойфер увидел, как вечером к дому подъехала машина — «черный воронок», из которой вышли трое. Через некоторое время они вернулись с четвертым — Челпаном.

Придя на работу, Сойфер рассказал кому-то об аресте Челпана. На утро следующего дня Сойфера вызвали в отдел кадров. Там сидел сотрудник НКВД, который сердито спросил:

— Откуда вы знаете об аресте Челпана?

— Я живу вместе с ним в одном доме, все жильцы говорят об этом, да и на двери его кабинета пломба!

— Знаете и молчите! Не распространяйте слух, — последовало угрожающее предупреждение.

Сойфер задумался: кто мог на него донести? Решил спросить об этом у руководителя группы. Тот, услышав вопрос, побагровел и замахал руками:

— Не говорите об этом никому, даже мне...

Согласно установке, требовалось вскрыть «организации», а это значит, что за одним арестом следовала целая серия. Начались поиски «организации» в конструкторском бюро Челпана — конечно, при помощи пыток и избиений.

«Дело» вел следователь Бурксер. На суде сотрудники отдела Челпана отказались от данных под пытками показаний — тем не менее суд вынес приговор. Под протоколом под надписью «Челпана Константина Федоровича — расстрелять» стоит подпись младшего лейтенанта госбезопасности по Харьковской области Янкиловича. На основании приказа заместителя начальника Харьковского управления НКВД майора Рейхмана приговор был приведен в исполнение комендантом Зеленым, военпрокурором Завьяловым и начальником тюрьмы Кулишовым.

Расстреляли и многих других создателей дизеля — Г.И. Аптекмана, М.Б. Левитана и З.Б. Гуртового.

Не надо думать, что майор Рейхман был каким-то изощренным убийцей — он просто претворял в жизнь новую сталинскую установку на возрастание классовой борьбы при укреплении социализма — хотя, надо заметить, подходил к делу «творчески», обратившись к Ежову с просьбой увеличить по Харькову лимит арестов на 8 тысяч человек и лимит на расстрел на 5 тысяч. Только в 1937 году Бурксер арестовал 9850 человек, из которых 3450 было расстреляно.

Поскольку «творчески» к делу подходили многие, Сталин довольно быстро обнаружил, что в его новой гениальной теории есть какой-то изъян. Работать становилось некому, особенно в деле создания новой техники. Поскольку миф о гениальности следовало поддерживать, Сталин в очередной раз свалил свой просчет на чужие плечи, на сей раз — на плечи Ежова. Многие из тех, кто усердно претворял в жизнь сталинскую установку, сами попали под паровой каток расстрелов. Майор Рейхман был арестован, а 26 января 1940 года расстрелян «за измену Родине в отягчающих обстоятельствах».

В результате расстрелов конструкторов и арестов двигателистов, косвенно участвовавших или способных участвовать в создании В-2, начало войны танки встретили с не доведенным дизелем с малым ресурсом. Если бы после 1937 года было всего три-четыре года работы без расстрелов и арестов, этот двигатель, я уверен, был бы доведен. Довели же его во время войны.