Коллектив авторов - Топографии популярной культуры Страница 70

А нехватка живого общения, отсутствие опыта совместности приводят к отчуждению, недоверию, страху и агрессии. Чрезмерная индивидуализация ведет к постепенному замыканию человека на себе (Тэйлор 2001), таким образом, происходит разрыв социальных связей, дезориентация, рост эгоизма, и это может иметь самые пагубные последствия, как было показано в свое время Э. Дюркгеймом (Дюркгейм 1994).

Однако исчезновение публичных пространств эпохи модерна тем не менее не ведет к отмиранию публичной жизни современного города. Изменяются виды и формы пространства. В современном обществе публичные пространства предстают перекрестками информационно-культурных потоков. Теперь они возникают в совершенно других местах и выполняют несколько иные функции.

Современное атомизированное общество с высоким уровнем индивидуализации и автономии индивида реорганизирует публичные пространства, сформированные для общества модернистского типа. И делается это в первую очередь путем расширения сферы потребления. Если «пространство мест», производное от опыта собственного тела, утратило свое значение и перестало быть объектом интереса индивидов, это не значит, что индивиды полностью утратили интерес к публичным практикам: они переместились в «пространство потоков» (Паченков 2012).

Популярность этих мест связана с тем, что они удовлетворяют новым типам публичных пространств. Как уже было отмечено, это скорее пространства потоков, а не мест: пространство – отправная точка для дальнейшего перемещения, для интернет-общения, для потребления.

Такие пространства часто формируются около станций метро, в местах, обладающих удобной транспортной инфраструктурой и инфраструктурой для потребления. В этих местах иногда возникают спорадически культурные практики (например, представления уличных музыкантов), также временно оккупирующие это пространство. Эти места представляют собой типичные пространства потоков, перекрестки различных движений. Люди приходят туда, чтобы потом оказаться в других местах. Яркий пример этого – Сенная площадь в Санкт-Петербурге.

Но остается вопрос: насколько управляем этот процесс? Какое решение может быть оптимальным – искусственное создание новых публичных пространств или поддержка естественно сложившихся? В этом плане также чрезвычайно показательны встречные процессы последних двадцати лет в современной России.

С одной стороны, после перестройки и краха системы плановой экономики традиционные советские учреждения культуры – дома и дворцы культуры, кинотеатры, которые с начала 1990-х годов испытывали кризис с разной степенью интенсивности (в основном в связи с поиском дополнительных источников дохода) – приступили к созданию площадок нетрадиционных для них услуг: кафе, магазинов, ярмарок, оздоровительных центров. И сегодня такая трансформация идет полным ходом: постепенно дворцы культуры все больше становятся похожими на торгово-развлекательные центры (ТРЦ). В Санкт-Петербурге особенно ярко этот тренд демонстрирует ДК имени Ленсовета: под своей крышей ДК объединил театрально-концертный комплекс, многочисленные секции для детей, а также торговую галерею, медицинский центр и кафе. ДК имени Крупской переквалифицировался в книжную ярмарку, а Выборгский ДК позиционирует себя как театр со всевозможными атрибутами ТРЦ.

С другой стороны, одновременно шла не менее интенсивная трансформация больших универмагов, наполнение их пространства культурной жизнью: открытие в них галерей, проведение выставок, выступлений хоров, любительских и профессиональных коллективов, создание в них зон рекреации для детей и взрослых.

Наконец, в‐третьих, параллельно строились и развивались (обычно в транспортных и коммуникационных центрах) торгово-развлекательные центры (ТРЦ), в которых фактически в чистом виде сразу реализовывалась модель «дворца культуры общества массового потребления» – места полномасштабного досуга. Показательно, что у владельцев (арендодателей) таких ТРЦ возник острый спрос на специалистов, способных организовать их пространство как пространство культурное. И к этому спросу профессиональная среда российских работников культуры оказалась не готова.

Возникновение и распространение таких Дворцов Культуры Общества Массового Потребления – естественный процесс, характерный для неназванного типа общества. ТРЦ предоставляют настолько широкий спектр услуг, что способны обеспечить досуг для всей семьи, например, на выходных. Шопинг стал формой проведения досуга. Не только семьи, но и молодые люди целыми компаниями выезжают по выходным в IKEA, «Ашан», другие ТРЦ. Эти центры могут обеспечить любую потребность: от потребности в общении и социализации до культурных. Не случайно современные торговые центры – очаги активности любого крупного города.

Отдельного внимания заслуживает феномен круизных судов (типа Silja Line или компании Costa) – плавучих дворцов культуры общества массового потребления, реализующих возможность путешествия вместе со всем сервисным комплексом культуры массового общества. Например, на затонувшей Costa Concordia было полторы тысячи кают класса люкс, шесть ресторанов, тринадцать баров, двухэтажный спа-салон и фитнес-центр, четыре бассейна (включая бассейн талассотерапии), турецкие бани, сауна, горячие ванны, казино и интернет-кафе, соединенные меж собой атриумом высотой в девять этажей. Показательно, что на борту Costa Concordia были сняты многие сцены для фильма «Социализм» Жана-Люка Годара. Интересно, что многообразные услуги, которые предлагает такой «плавучий дворец культуры», чаще всего связаны с каким-либо местом на карте, этнической культурой и передают «дух» и особенности того или иного города или государства, а также дают возможность самоопределиться потребителю, ибо каждый из баров и ресторанов связан с каким-либо известным местом на карте мира.

Во всех этих случаях налицо объединение многих сфер жизни общества под общим знаменателем потребления в одновременно многофункциональном и интегральном формате ТРЦ.

В обществе массового потребления личность реализуется преимущественно в сфере потребления, которое предстает социально значимой деятельностью: потребляя, личность выражает свои ценности и установки, позиционирует себя. Поэтому публичные пространства в таком обществе формируются преимущественно в ареале потребления, где публично реализуются личностная социализация и индивидуализация, демонстрация жизненных стилей и идентичностей.

Потребление является средством, с одной стороны, личного самоопределения, а с другой – социального разделения, неравенства. Поэтому оно связано и переплетено с гражданским и политическим протестом. Более того, примечательно, что даже современные формы протеста, в том числе против консюмеризма, создают образы, символы, мемы, оказывающиеся неплохой основой для маркетинга, так как они могут использоваться в рекламе и PR, брендировании продукции, проектов, мест. Например, Христиания в Копенгагене или Пушкинская, 10 в Санкт-Петербурге, бывшие центры протеста против буржуазного образа жизни и официозного искусства, стали со временем достаточно респектабельными городскими пространствами, притягательными в том числе для туристов. О. Паченков обращает внимание на «темпоральное измерение публичных пространств», понимая под этим временную оккупацию пространства той или иной группой, чтобы через некоторый отрезок времени передать его в пользование другой (Паченков 2012). Благодаря такой тактике система не может контролировать проявления публичной активности, что она могла бы делать, если бы общественные группы использовали публичные пространства, специально предназначенные для этого, постоянно.

Определенным потенциалом обладает современный постсекуляризм. Он создает групповую идентичность в плюрализированном обществе на основе особенностей миропонимания индивида. Групповая солидарность индивидов, возникающая на основе этой общности, может быть выражена в публичной жизни крупного города, тем самым позволяя создать коллективную солидарность и противостоять потере ориентиров. Публичные пространства современного города могут стать площадкой для выражения внутригрупповой солидарности по религиозному или какому-либо иному принципу. Они имеют уникальный потенциал как места для общественного взаимодействия, общественного диалога и налаживания социальных связей на основе плюрализма, личного выбора, сосуществующего с тотально коммодифицированным пространством.

В то же время постсекуляризация порождает проблему баланса представленности в публичном пространстве различных конфессий и опасность фундаментализма, если в публичном пространстве доминирует лишь одно мировоззрение, которое пытается сделать свои идеалы универсальными (Тульчинский 2013). В этом контексте интересен опыт постсекуляризма (опыт мировоззренческого плюрализма) в нелиберальных обществах, где нет институциональных условий для общественного диалога различных субкультур.