Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 71

— Она в полном порядке, — сказал Физик сердито. — Я разобрал ее по винтикам и целиком понял принцип работы. Вот видите — это подающий механизм. Это анализатор — я его не стал разбирать, но он и так в порядке. Вот транспортный механизм и система терморегулирования. Машина в полном порядке. Но у нее почему-то двенадцать клавиш программирования, а в проспекте было сказано — четыре. Я думаю, вся беда в этом…

— Четыре? — спросил Литературовед.

— Угу, — сказал Физик, рассеянно почесывая колено. — А почему вы сказали «ваша машина тоже»? У вас тоже есть стиральная машина? Мою мне привезли всего час назад. «Доставка на дом».

— Четыре, — повторил Литературовед упавшим голосом. — Не двенадцать. Скажите, а вы не пробовали закладывать в нее мясо?

«Уральский» вариант значительно отличается от последующих. В начале новеллы Женя и Шейла читали книги. А здесь:

Шейла и Женя смотрели стереовизор. Славин сидел на полу. Шейла лежала рядом и грызла яблоки. Показывали фильм «Стажер» — о приключениях планетолетчиков начала двадцать первого века. Отважные планетологи, совершая чудеса храбрости, искали в кольцах Сатурна остатки догалактических форм существования материи. Фильм был трагический и кончался всеобщим неудовлетворением. Поиски и жертвы ни к чему не привели. Когда фильм закончился, Женя заметил:

— Хорошая картина. Самое главное — все это было на самом деле. Эту экспедицию затеял Юрковский, я был тогда совсем сопляком. И Юрковский там погиб. Очень талантливый был человек. Только аннигиляционных лучей тогда еще не было.

Шейла бросила в него огрызок яблока.

— Марк Твен был прав, — трагическим голосом сказал Женя. — Он говорил, что правнуки во все времена будут закидывать мусором своих предков. И будут кричать несчастным старцам: «Проваливай, лысый!»

— «Проваливай, рыжий!» — поправила Шейла. — Уникальный муж. Живое ископаемое.

— Зато как сохранился! — вскричал Славин. — И какой неподдельный интерес к жизни!

«Какую сливную станцию вы обслуживаете?» в варианте «Урала» звучит так: «Сколько вы нынче очистили выгребных ям?»

Отличается и разговор о полилогах:

— Хотел бы я посмотреть сейчас на какого-нибудь полилога, — с внезапным раздражением сказал Юра. — Ведь мы часто полжизни мучаемся над решением какой-нибудь весьма частной задачи. А в двадцать первом веке об этой задаче были написаны целые тома всяких общих рассуждений. Возьмите теорию информации. Когда-то она считалась синтезом целой груды дисциплин — и математики, и лингвистики, и логики, и еще чего-то… А сейчас? Очень узкая отрасль знания.

— Я никого не хотел обидеть! — вскричал Женя. — Я просто пошутил!

— Дерево науки разрастается, — патетически продолжал Юpa. — И хорошо, если вам за жизнь удастся переварить хотя бы один его листочек! Современные Ньютоны свихнулись бы, если бы им в головы пришли сразу все проблемы, связанные с падением яблока.

В разговоре с ассенизатором наконец выясняется, почему Шейла в данном варианте имеет профессию учительницы. Можно сделать вывод, что хотя новеллы «Злоумышленники» в «уральском» варианте нет, но Стругацкие ее задумывали уже тогда.

— Приятно встретить человека, который ничего не знает, — вздохнул Юра. — Самый лучший отдых — растолковывать кому-нибудь общеизвестные истины. А теперь вы, Женя, расскажите что-нибудь о Краюхине.

— Я не устал.

— А правда, что Краюхин еще в детстве пытался забраться в геодезическую ракету?

— Было такое происшествие, — сказал Женя. — Как сейчас помню. Иду это я мимо ракеты…

— Женька, Женька, — покачала головой Шейла. — Тебя тогда, по-моему, еще на свете не было.

— В том-то все и дело, — вздохнул Женя. — Я это помню по тому, что тогда как раз вышла замуж моя бабушка. Она была геодезистом.

— Да, Шейла, а как ваши злоумышленники?

— Какие злоумышленники? Ах, мальчишки, которые собирались на Венеру? Ничего, учатся. Вчера поставила Комову тройку за сочинение.

— Их поймали?

— Конечно. И поймав, учинили им экзамен по газовой динамике. Там же, в Аньюдине. Мальчишки, конечно, с треском провалились, и их с позором отправили назад в школу.

— А если бы не провалились? — поинтересовался Женя.

Шейла презрительно фыркнула.

— А если тебя проэкзаменовать по Д-принципу?

— Да, это был бы цирк.

— Кстати, позавчера я был в цирке, — вставил Юра.

— Цирк еще сохранился? — удивился Женя.

— Очень хорошо сохранился. Выступала Харуко Катаяма с дрессированными спрутами из полинезийского заповедника.

— С ума сойти!

— Это было очень эффектно. В огромном бассейне с флюоресцирующей водой маленькая смуглая девочка среди омерзительных чудовищ. Хлопали ужасно. Но самый сильный номер она приберегла под конец. Взяла крошечного спрутика, этакого серенького гаденыша, вспрыснула ему что-то и тут же, на глазах у всех, вырастила из него вполне взрослый экземпляр. Мы — хлопать. А она поклонилась очень изящно и объявила, что никакой магии здесь нет, что это последние результаты работы их лаборатории.

— Правда, — подтвердила Шейла. — Я слыхала, что в Полинезии ведутся работы по восстановлению поголовья головоногих на корм кашалотам…

Вся же история с путаницей кухонной и стиральной машин отличается лишь частично. В «уральском» варианте Шейла не возражает против приобретения кухонной машины:

— Это то, что нам нужно, — обрадовался Женя. Глаза его загорелись. — Как ты думаешь, Шейла?

— Пожалуй. Пока нас не подключили к фабрике-кухне, это было бы очень недурно. А то ты в последнее время одними бутербродами питаешься.[62]

Проснувшись и увидев агрегат у дома, они не сразу начинают экспериментировать:

— Ужасно кушать хочется, — жалобно сообщила Шейла. — Давай распакуем и попробуем…

— Ну уж нет, — решительно возразил Женя. — А зарядка? А душ?

— Ты нарочно оттягиваешь удовольствие, — заявила Шейла. — Ты — гурман несчастный.

— Для спасенья ваших душ принимайте ионный душ, — продекламировал Славин и потащил Шейлу делать зарядку.

Рассматривая машину, они шутят:

— Конечно. Проста и неприхотлива в обращении. Четыре кнопки — это первое блюдо, второе, третье…

— Четвертое, — добавил Женя. Он кончил набирать шифры и нежно обнял машину. — Милая, спасительница ты наша!

— Да, наверное, четвертое. Чай, например. А если будешь обниматься с машиной, я оболью тебя кислотой. Дезоксирибонуклеиновой. Так, кажется, поступали ревнивые женщины в твоих романах?

Далее все развивается так же, как и в каноническом варианте, но с изменением ролей: Славин сомневается, а вдохновленная Шейла экспериментирует.

Эта новелла присутствует во всех изданиях романа. Отдельно не публиковалась. Различий в вариантах немного, но они интересны.

В вариантах «Урала» и «Возвращения» после коронного вопроса Горбовского «Можно я лягу?», Кондратьев, испугавшись, спрашивает: «Может быть, вам водички?» — «При чем здесь водичка, если человеку просто хочется полежать?» — отвечает Горбовский.

О «рогатых» спортсменах на море Кондратьев добавляет: «Нет уж, Леонид Андреевич. Море вы не трогайте. Я и сам не прочь так… в рогатом костюме!»

Отличается также и окончание главы:

— Вот, — сказал он с грустью, — пожил здесь всего неделю…

Званцев переминался с ноги на ногу. Видимо, ему было не понятно, что переживает экс-штурман.

— Поедем, — махнул рукой Кондратьев. — До свиданья, Леонид Андреевич. Спасибо вам за ласку.

Горбовский уже устраивался на кушетке.

— До свидания, Сергей Иванович, — отозвался он. — Мы еще много раз увидимся.

Кондратьев затворил за собой дверь и вслед за Званцевым вышел в сад. Они пошли рядом по песчаной дорожке.

— Николай Евсеевич, — сказал Кондратьев. — Почему вы так заинтересовались моей скромной персоной? Вы обо всех здесь так заботитесь?

— Нет, — просто ответил Званцев. — О других заботиться не надо. Они хозяева. А вы пока гость. А почему именно мы… Видите ли, Сергей Иванович, и я, и Леня Горбовский в свое время были весьма тяжелыми пациентами у врача Протоса. Он нас, как видите, спас. И он наш друг на всю жизнь. И он попросил помочь вам.

— Ага, — сказал Кондратьев. Он остановился. — Вот что, Николай Евсеевич, — произнес он решительно. — Мы сию минуту едем к врачу Протосу. А Жене Славину я позвоню с дороги.

Присутствует только в романе с 1962 года.

Среди возгласов, сопровождавших Костылина и Поля, кроме прочих («Странника ведут! — На вивисекцию, болезного! — Это новый гибрид?»), в издании «Возвращения» есть реплика: «Саша, он дает мясо с живого тела?»