Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола] Страница 75

На обороте указано: «Царь и великий князь всеа Русии. — Диак Андрей Щелкалов».

Вот как! Защищайте, говорит, наши Пермские земли, а будет Ермак Тимофеич мои отношения с Сибирским салтаном портить, велю повесить…

1580. — Поляки захватили Велиж, Усвят, Великие Луки и Остров, осадили Псков. Снова переговоры о мире, но в феврале 1581 армия Батория в 100 тысяч человек предприняла штурм Пскова (Псков не сдался). В марте шведы вторглись в Ливонию. Папа римский Григорий XIII предложил своё посредничество.

Смерть царевича Иоанна Иоанновича.

В 1581 приостановлено на год право крестьян переходить от одного помещика к другому; затем эти «заповедные лета» продлевались вплоть до 1587 года. Очень полезная мера для достижения общественной гармонии в государстве; ведь дворяне были уже закреплены. Когда через 175 лет, в 1762 году была дарована вольность дворянству, а крестьяне ещё на 99 лет остались крепостными, это разорвало общество, приведя в дальнейшем к ужасным для России последствиям.

1581. — Послание Иоанна Грозного Польскому королю Стефану Баторию:

«…Мы добиваемся, как бы унять кровопролитие, а ты добиваешься, как бы воевать и лить невинную христианскую кровь…»

1582. — С Польшей заключено Ям-Запольское перемирие, но Стефан Баторий требует капитуляции русских перед шведами. Русь отказывается от своих завоеваний в Ливонии; спор относительно русско-литовской границы остался незавершённым, но война окончилась.

1582. — Образован Пушкарский приказ. Пребывание в Москве папского легата Антонио Поссевино; он предлагает царю проект объединения церквей и стремится склонить его к участию в крестовом походе против турок.

1583, август. — Плюсское перемирие между Россией и Швецией на три года. Швеция сохраняет все свои завоевания (Ивангород, Копотье, Ям и Корелу), и отбирает у России последний выход к побережью Финского залива.

19 марта 1584 года Иоанн IV Грозный умер. Сей великий человек возглавлял Россию более, чем пятьдесят лет. От оставил после себя могучую централизованную державу, — несмотря на все мятежи и лжи те, кто пришёл ему на смену, так и не смогли промотать этого наследия. При царе Фёдоре Иоанновиче (1584–1598) шло дальнейшее усиление царской власти. В 1589 году константинопольский собор утвердил патриаршество на Руси; русская церковь сравнялась с константинопольской.

С 1598 по 1605 год престол занимал Борис Годунов. Он был крупным государственным деятелем, но бесконечные смуты и три неурожайных года подряд подорвали силы России. На наши земли немедленно вновь ополчились поляки, и лишь в 1611 году ценой напряжения всех сил страна избавилась от их притязаний. Эта история «персонифицирована» именами князя Дмитрия Пожарского и купца Козьмы Минина.

Легенды о Грозном царе

Спор о вкладе Иоанна (Ивана) Грозного в историю России был начат ещё при его жизни, в письмах между самим царём и государевым изменником князем А. М. Курбским. Затем Курбский написал крайне тенденциозную «Историю о великом князе Московском», которую дальнейшие историки воспринимали некритически. Уже в начале следующего, XVII века князь И. М. Катырев-Ростовский рассказывает о времени Ивана Грозного в понятиях, близких А. М. Курбскому.

Сходится с «Историей» Курбского и рассказ о тех же событиях в «Истории» Н. М. Карамзина. Разделив царствование Ивана IV на две части, он занимается поиском психологического объяснения «ужасной перемены в душе царя», превратившей добродетельного государя в злого тирана. Затем декабристы довели эту точку зрения до крайней степени неприятия Грозного; он для них только «тиран отечества драгова», который «купался в крови своих подданных». Дворянские историки конца XVIII — первой половины XIX века ударялись в психологическую трактовку личности Ивана Грозного прежде всего потому, что не были способны обнаружить какой-либо политический смысл в опричных репрессиях.

Политический смысл в деятельности Ивана Грозного впервые нашли основатели государственной школы в русской историографии К. Д. Кавелин и С. М. Соловьёв. Оба провозгласили Ивана идейным борцом за государство против сил, враждебных государству, то есть против знати. В. Г. Белинский в 1836 году писал о необходимости рассматривать деятельность Ивана Грозного как продолжение политики его деда Ивана III по ликвидации уделов и созданию государства. Грозный им значительно приподнимается: Белинский пишет о нём как о человеке с душой «энергической, глубокой, гигантской»; «…это был падший ангел, который и в падении своём обнаруживает по временам и силу характера железного, и силу ума высокого».

А. И. Герцен тоже оправдывает «тирании Иоанна Грозного» государственными целями, и в то же время осуждает опричные репрессии. Совсем лишена симпатии к Грозному позиция Н. Г. Чернышевского: он никак не усматривает «гениальность и благотворность» в действиях самодержца. Ещё дальше пошёл В. О. Ключевский; называя боярство одной из сил, созидавших Российское государство, а не боровшихся за возвращение порядков удельной старины, он вообще лишает деятельность Грозного великих целей. Определив опричнину как «пародию удела», Ключевский видит главным её назначением обеспечение личной безопасности царя. «Учреждение это, — писал он об опричнине, — всегда казалось очень странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал…»

В целом же и обличители царской власти, и её охранители, обращаясь к Ивановым временам, искали не историческую истину, а аргументы в подтверждение собственных концепций. Демократы находили тут пример пагубности порока в частной жизни и государственной деятельности правителя, монархисты — урок служения отечеству. К сожалению, основной комплекс фактов, введённый в научный оборот Н. М. Карамзиным, ничуть не пополнялся, а только «тасовался», раскладываясь в новые комбинации, в целом повторяя интерпретации Курбского, являясь их модификациями либо по Карамзину, либо по воззрениям государственников.

В числе последователей Карамзина можно было бы назвать незаурядного либерально-буржуазного историка Н. И. Костомарова, вновь отказавшегося видеть в боярстве какую-либо оппозицию самодержавию. Отсутствие сопротивления и даже возмущения совершаемыми всенародно и принявшими массовый характер мучительными казнями удивляет Костомарова (как удивляло то же самое и А. К. Толстого).

Вопроса: а были ли вообще эти массовые казни и прочие зверства, даже не возникало.

Ещё до 1917 года была предпринята попытка осмысления истории Руси с марксистских позиций. Она принадлежала М. Н. Покровскому, учёному-историку и революционеру-большевику. Но и у Покровского на месте исследования фактов оказалась лишь интерпретация уже известного материала, что с неизбежностью привело к многочисленным домыслам; конкретные положения его концепции не нашли подтверждения в специальных исследованиях.

В отношении истории России XVI века долгое время наиболее популярной из всех была точка зрения С. Ф. Платонова. По его концепции, потомки удельных князей были могущественными феодалами и владетельными государями с интересами, враждебными единому государству. Опричнину он рассматривает как орудие борьбы с землевладением удельных княжат и превозносит её как мудрое и необходимое творение Ивана Грозного. В то же время, в отличие от государственников XIX века, он не ставит в заслугу Ивану IV всё, что происходило в годы его царствования. Впрочем, некоторые положения этой концепции начали вызывать сомнения уже в 1920–1930-х годах, когда историки особо озадачились той ролью, которую сыграла опричнина в становлении крепостничества.

Затем стрелка исторических часов, как оно и заведено от веку, пошла по второму кругу. 1940-е — начало 1950-х годов характерны сильным возвышением личности Ивана Грозного, что в научном отношении было значительным шагом назад. Первым, кто тогда выступил с критикой идеализации личности и деятельности Ивана Грозного, был академик С. Б. Веселовский. Вооружённый знанием огромного фактического материала, Веселовский «прошёлся» буквально по всем «нервным узлам» предшествующей исторической литературы, подвергая специальному изучению именно те события и проблемы, на произвольной трактовке которых строились общие схемы истории царствования Ивана Грозного. Но сам он, критикуя практику создания скороспелых социологических схем, отказался от обобщений более или менее крупного масштаба.

Теперь наука обогатилась работами А. А. Зимина, В. И. Корецкого, Н. Е. Носова, Р. Г. Скрынникова, М. Н. Тихомирова, С. О. Шмидта и других. Не все из мыслей Веселовского разделяются современными исследователями, впрочем, и между ними самими не существует полного согласия в понимании эпохи Ивана Грозного.

Большие споры о личности царя шли также в кругах религиозных историков.