Андрей Буровский - Еврейские погромы. Скорбь по двойным стандартам Страница 8

Прав, тысячу раз прав мудрейший Эркюль Пуаро, гениальный сыщик, порожденный фантазией Агаты Кристи: «Эти боги и богини… они выглядели личностями криминальными. Пьянство, дебоширство, кровосмешение, насилие, грабеж, убийство и мошенничество — словом, достаточно, чтобы держать уголовное право в постоянном напряжении. Ни приличной семейной жизни, ни порядка и метода. И даже в преступлениях — ни метода, ни порядка!»{29}.

Еще под властью Персии иудеи спорили, должен ли иудаизм оставаться племенной веркой, идеи и запреты которой касаются только одного малого племени, или же иудаизм позволительно нести другим народам. Разные пророки изрекали по этому поводу настолько разные мнения, что впору заподозрить — а может, они говорили от имени разных богов?!

Пророк Иеремия пугал иудеев страшными карами, если они не будут выполнять законов Моисея и, в числе прочего, если они будут и дальше брать жен-иноплеменниц. Впрочем, примерно то же самое говорили и пророки Исайя и Оссия — с очень небольшими вариациями.

А вот пророк Иона отправлен был Богом для проповеди вовсе не иудеям, а ассирийцам, в их главный город Ниневию. Некоторым ученым уже в XIX столетии казалось невероятным, чтобы еврейский бог Й’ахве послал бы своего пророка проповедовать иноплеменникам… да не просто иноплеменникам, а чудовищно жестоким, смертельно опасным. Поэтому ученые предполагают — Иона был оправлен проповедовать не ассирийцам, а иудеям, жившим в Ниневии. Мол, его проповеди обращены исключительно к тем, кто уже принял иудаизм.

Я не могу согласиться с этой трактовкой, потому что в Книге пророка Ионы очень ясно сказано, что ходит он по всему городу, а не по какой-то его части, «Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы» (Иона, глава 3.3.){30}.

«И поверили Ниневитяне Богу: и объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого» (Иона. Глава 3.4.){31}.

Пусть даже «ниневитяне» для Ионы — исключительно живущие в Ниневии иудеи. Но уж про ассирийского царя сказать это никак невозможно, а «это слово дошло до царя Ниневии, — и он встал с престола своего и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище и сел на пепел» (Иона. Глава 3.0.){32}.

Выходит, Иона проповедовал все же иноплеменникам-ассирийцам; я же констатирую факт — всю «новобиблейскую» эпоху, с Вавилонского плена, иудаизм колебался между племенной веркой, которая обращена только к одному-единственному народцу, и мировой религией, которая обращена к любому человеку, сыну или дочери любого человеческого племени.

Эти две тенденции всегда четко проявляются в иудаизме, а теперь, в эллинистическую эпоху, иудаизм начал реально превращаться в мировую религию. Забегая вперед — в Римской империи при общем населении порядка 30–35 миллионов человек в I–II веках по Р.Х. до миллиона гоев исповедовало иудаизм (вспомним хотя бы неизвестную Юлию, украсившую мозаиками синагогу в Тунисе).

Три синагоги в Эдессе. Зачем так много? Ну, во-первых, чтобы хватило на всех прихожан. А во-вторых, были среди иудаистов и кое-какие идейные расхождения… Например, в одну из этих синагог не пускали иноплеменников, а пускали только евреев — в смысле, только детей евреек. По генетическому принципу. В другую синагогу пускали всех, чтущих закон Моисея. А в третью не пускали как раз евреев — в смысле, детей евреек. По не очень почтенному, хотя и вполне понятному по-человечески принципу: «Раз они с нами так — и мы с ними будем так же!»

Разумеется, в процессах ассимиляции иудеи вовсе не были едины. Манефон явно ошибался: ни о каком единстве евреев и ни о какой взаимовыручке речь не шла. Более того: трудно представить себе народ больше расколотый и больше склонный к внутренним ссорам и дрязгам, чем евреи в эллинистическое время.

Постоянно вспыхивали споры о том, можно ли строить второй храм в Александрии или Иерусалимский храм должен оставаться единственным, могут ли иудеи жить в диаспоре и вообще кто тут настоящий еврей.

К этим страстям добавились страсти по ассимиляции, и, конечно же, возникло множество группировок, расходившихся в том, до какой степени ассимилироваться позволительно. А тут еще и начал изменяться сам иудаизм…

В Селевкидском государстве еще при Антиохе III жилось иудеям совсем неплохо — примерно так же, как под Птолемеями. Но стоило вступить на престол его младшему сыну, Антиоху IV Эпифану, и все тут же переменилось кардинально.

Впрочем, не менее важно и другое — что, разумеется, «жители Иерусалима разделились на партии»{33}.

Одну партию составили злополучные «эллинизированные». Возглавляли эту партию не кто-нибудь, а первосвященники Иерусалимского храма с именами Язон и Менелай. Нет-нет, я не шучу — иудейских первосвященников действительно звали этими эллинскими именами!

В иврите, правда, сохранилась своеобразная памятка об этих временах: греческое слово эпикуреец (апикорос в еврейском произношении на иврите) стало страшным ругательством.

Впрочем, до самого конца жизни в Палестине иудеев Совет первосвященников назывался греческим словом Синедрион — что означает на языке эллинов «собрание». Еще одно заимствование, как видите. Ну, а греческое слово «синагога» употребляется и сейчас. На иврите ведь дом собраний — это «бет-ха-кнессет»{34}. Так что о сущности заимствований из эллинского языка евреями вполне можно еще и поспорить.

Но, впрочем, ведь и «апикорос» не доказательство того, что «эллинизированные» были очень дурными людьми. Это доказывает только то, что победила другая партия, которая вот так относилась ко всему, что связано с эллинской культурой (продолжая строить синагоги по образцу эллинских храмов и называя их эллинским словом).

Другая партия — хасидеи, то есть «чистые», — отстаивала чистоту своей веры, конечно, как они сами ее понимали. Их лозунги по отношению к эллинской культуре очень напоминали лозунги современных мусульманских фундаменталистов: никаких заимствований. По отношению к «эллинизированным» их намерения очень напоминали Ясира Арафата образца 1970–1980 годов с его шизофренической политикой — «дорваться и резать».

…Все началось с того, что Менелай втерся в доверие к царю и «подсидел» своего коллегу, иудейского первосвященника Язона. Поехал с данью к царю Антиоху IV Эпифану и так сумел ему понравиться, что царь поставил его первосвященником, а Язона сместил. Попутно Менелай еще и спер несколько священных сосудов из храма (наверное, «нравиться царю» было не дешевым удовольствием), а священника, уличившего его, убил. В общем, разбойник и разбойник, не особенно годящийся в жрецы даже Мардука или Ваала. Но когда жители Иерусалима отправили к царю Антиоху делегацию, чтобы обличить Менелая, Антиох слушать их не стал, а велел сразу казнить.

В 169 году до Р.Х. Антиох IV Эпифан отправился воевать с Египтом. Прошел слух, что он погиб. Иудеи в Иерусалиме восстали, а потом — наверное, из природной солидарности друг с другом и из любви друг к другу — стали сбрасывать сторонников Менелая с крепостных стен. По одним данным, побросали «всего» сто человек. По другим — несколько тысяч. Швыряли, как полагается на Древнем Востоке, целыми семьями.

Сам Менелай отсиделся в сирийской крепости на территории города. Язон был на стороне народа и принимал участие в восстании. Как иногда говорят, слухи о смерти Антиоха IV Эпифана оказались сильно преувеличены. Царь прибыл в Иерусалим, подавил восстание. Несколько тысяч человек было продано в рабство, число убитых не упоминается.

Если бы царь ограничился наведением порядка, все могло бы закончиться мирно… но Антиох IV Эпифан решил насильно ассимилировать иудеев. Он запретил исповедовать иудаизм и приказал под страхом смерти поклоняться языческим богам и приносить им жертвы.

Повсюду в Иудее стали ставить статуи эллинских богов, алтари для принесения в жертву животных, нечистых по понятиям иудаизма. В Иерусалимском храме поставили статую Зевса и начали перед ней службы по языческому обряду. Запрещалось отмечать субботу, религиозные праздники, собираться в синагогах. По всей стране шныряли доносчики и бродили военные отряды, чтобы проверить исполнение законов и заставлять иудеев их исполнять.

«Эллинизированные», вероятно, могли осуждать жестокости и крайности, но в принципе ничего не имели против. Они приносили жертвы языческим богам, ели мясо нечистых животных и стремительно завершали свой путь к тому, чтобы стать эллинами.

Хасидеи же уходили из страны, искали гостеприимства у соседних племен или скрывались в пустынях, ущельях и лесах. По ночам они проникали в города и села, поддерживали верных иудаизму, воодушевляли народ. Белорусские партизаны древности!