Андрей Пионтковский - Третий путь к рабству. О причинах путинизма и путях выхода Страница 8

В XXI веке путинский проект обречен на провал. Экономика знаний XXI века — это экономика свободных творческих людей, имеющих неограниченный доступ к информации. Маленький полковник трагически ошибся веком.

Выть хочется

28 августа 2000 года.

Борис Березовский сказал как-то, что при желании он мог бы избрать обезьяну президентом Российской Федерации. Денег и пиар-технологий у него на это хватит. Не знаю. Ему виднее. Посмотрим, кого все же избрали своими деньгами и технологиями березовские, абрамовичи, волошины, юмашевы и дьяченки 26 марта 2000 года.

Трагическая гибель «Курска» открыла глаза многим из тех, кто был оболванен пропагандистской машиной Кремля, лепившей из отставного подполковника Отца Нации и Спасителя Отечества. Именно в этих качествах — Отца и Спасителя — президент проявил себя наиболее полно в дни катастрофы. «Если бы он пришел к нам без охраны, мы бы разорвали его на части» — кричали в камеру матери и вдовы погибших. Напрасно. Им бы прислали другого, так же всенародно избранного. Владимир Путин не герой и не злодей, он обыкновенная бюрократическая посредственность, страдающая родовым наследственным пороком российской власти — нравственным идиотизмом. И от этого не могут излечить никакие болтающиеся на шее крестики, «освященные в Палестине».

«Власть отвратительна, как руки брадобрея». Давно она не была так отвратительна, как в эти дни. На четвертый день после катастрофы, когда уже умолкли последние стуки выживших, десятка два важных мужчин в рубашонках с коротенькими рукавчиками рыгали довольными улыбками после сытного обеда на черноморском курорте и толкались перед камерами, чтобы оказаться поближе к телу Самого. Сам важно вещал, как эффективно ведутся спасательные работы и какими самыми современными в мире спасательными средствами обладает вверенный его командованию флот. Скорее всего, он уже знал к тому времени, что все моряки погибли.

Это уже потом, после неожиданного для них взрыва всенародного возмущения, зажравшиеся мордоделы и политтехнологи запоздало обнаружили, что что-то не так с драгоценным имиджем августейшего клиента. И они внезапно перестали с умиленным холуйством восторгаться спортивными достоинствами верховного главнокомандующего: «Два дня Путин активно осваивал новые виды спорта: водные лыжи и водный мотоцикл. Он трогался с места с «третьей скорости», пугая черноморских рыб и вынуждая охрану мчаться за ним».

Вместо этого, они натянули на себя и на клиента скорбные маски, притащили к нему попов с иконами, вспомнили ни к селу, ни к городу олигархов с их виллами на Средиземноморье. (Тех самых олигархов, между прочим, которые на тех самых виллах и договаривались прошлым летом привести Путина к власти.)

Но было уже поздно. Царствование Николая II погубила не Ходынка. Его погубил бал, не отмененный вечером после Ходынки.

Кто-то из павловских гордится, наверное, удачной репризой вложенной в уста президента и произнесенной последним с хорошо отрепетированным выражением: «Выть хочется».

Что же он не выл, лихо распугивая своей мотоциклеткой черноморских рыб, когда подводники умирали от удушья.

Что же он не выл, когда под залпами «Градов» и «Ураганов», под падающими с неба «Буратино» и «Змеями-Горынычами» гибли тысячи мирных жителей — чеченцев и русских, стариков, женщин, детей.

Что же он не воет, когда каждую неделю теряет убитыми и раненными сотню своих солдат на войне, затеянной ради его избрания.

Или ему действительно захотелось выть, когда он впервые почувствовал угрозу своему рейтингу и обрушился с грубыми и непристойными нападками на прессу, обнажив свои профессиональные инстинкты.

Выть хочется, осознавая безнадежную беспомощность общества перед властью жестокой и бесчеловечной, лживой и трусливой, алчной и бездарной, ведущей Россию от катастрофы к катастрофе.

Скамейка для г-на президента

4 сентября 2000 года.

Встреча Президента РФ Владимира Путина с родственниками экипажа подводной лодки «Курск» 22 августа была сверхнапряженной и драматичной. Что вполне понятно. Но настоящую истерику позволил себе только один человек.

«Теперь, что касается иностранной помощи, — терпеливо и несколько скучающе пытался объяснить президент. — Сразу же, как только иностранная помощь была предложена — это было 15-го числа, — так сразу же с ней Куроедов согласился. Посчитаем». Здесь в стенограмме встречи следует ремарка — «Шум в зале, крики». Что не удивительно. Все мы прекрасно помним постыдную сцену в Сочи 16 августа. Президент со свитой, все загорелые, довольные, в курортных костюмчиках. Стоящий рядом с В. Путиным вице-премьер И. Клебанов (руководящий в этот момент из Сочи операцией по спасению подводников) снисходительно объясняет, что вверенные ему структуры обладают всеми необходимыми, лучшими в мире средствами спасения и ни в чьей дополнительной помощи не нуждаются.

В. Путин тоже все прекрасно помнит и по всем законам психоанализа у него нет никакого другого средства стереть это мучительное воспоминание, кроме истерики: «Это правда, правда! Телевидение? Значит врет! Значит врет! Значит врет! Там есть на телевидении люди, которые сегодня орут больше всех и которые в течение 10 лет разрушали ту самую армию и флот, на которых сегодня гибнут люди. Вот сегодня они в первых рядах защитников этой армии. Тоже с целью дискредитации и окончательного развала армии и флота! За несколько лет они денег наворовали и теперь покупают всех и вся! Законы такие сделали! В стране нет ни шиша! Вот и все! Потому что вот так…».

Так все-таки все есть, как было 16 августа, или нет ни шиша, как стало 22 августа? Троекратным «Значит врет!» в адрес телевидения президент отчаянно пытается смыть многократную и продолжающуюся ложь власти. Юпитер сердится, и Юпитер явно не прав.

Но найденная в столь драматический момент, как спасительная соломинка, мысль о врагах, которые «обворовывают страну, армию, флот», показалась кремлевским технологам настолько удачной, что они ее со вкусом развернули на следующий день в гораздо более комфортной атмосфере официального интервью придворному корреспонденту. Враги были персонифицированы, и справедливый народный гнев направлен на узнаваемые и действительно крайне непопулярные в обществе фигуры: «Лучше бы эти люди продали свои виллы на Средиземном побережье Франции. Только тогда им пришлось бы объяснить, почему вся эта недвижимость оформлена на подставные фамилии и на юридические фирмы. А мы бы, наверное, задали вопрос — откуда деньги?».

Интересно, почему «мы» не задавали подобных вопросов самому известному отечественному владельцу вилл на Средиземноморье, когда он на эти самые деньги создавал под Путина ручную партию «Единство». А когда один из предыдущих премьеров пытался задать те же вопросы, тогдашний директор ФСБ полковник В. Путин демонстративно явился без приглашения на семейный праздник олигарха, чтобы лично засвидетельствовать ему свое почтение и лояльность. А слишком любопытный премьер Е. Примаков, как известно, вскоре потерял свой пост и затем был раздавлен информационной машиной олигарха, проложившей путь к власти почтительному полковнику.

«За те 100 дней, которые я являюсь президентом, я готов ответить. А за все предыдущие 15 лет я готов сесть с вами на одну скамейку и задавать эти вопросы другим», — заявил родственникам погибших президент В. Путин.

«Другие» — это, по всей видимости, те самые политики и олигархи, которые реально обладали высшей властью в стране до ста дней президентства В. Путина, и, по его глубокому убеждению, «разворовывали страну, армию и флот». А чем же занимался делавший при этом режиме клептократов блестящую карьеру скромный полковник В. Путин? Бывший Генеральный прокурор РФ Ю. Скуратов — не образец семейной добродетели. Но уничтожен он был не за свои маленькие эротические шалости, а за то, что опасно близко подошел в своем расследовании к делам именно тех «других», которым сейчас г-н президент собирается задавать вопросы. Но в тот драматический час нация увидела на экранах подтянутого полковника, который четко по-военному доложил, что проведенная его ведомством экспертиза подтвердила аутентичность гениталий несчастного прокурора на скандальной пленке. Сидевший рядом министр внутренних дел С. Степашин молчал, покрывшись краской и не поднимая глаз. Вот тогда-то С. Степашин и не прошел решающий тест на преемника. «Смотрите-ка, как этот бьет копытом, — подумали в Кремле, — этому еще не надоели наши игрища. Этот такого наворотит. Вот и хорошо!»

Не очень убедительно пристраивается г-н президент сбоку на скамеечку с вдовами, собираясь задавать вопросы тем самым «другим», которые и назначили его преемником. Гораздо органичнее смотрелся бы он на другой скамье — вместе с Валей и с Таней, вместе с Ромой и с Борисом Абрамовичем.