Владимир Максимов - Сага о носорогах Страница 8

Нет, нет, никогда, убеждают гостя хозяева! Они не допустят этого, они абсолютно свободны в своих решениях, они принципиально самостоятельны, они предельно независимы и у них собственный, не имеющий ничего общего с восточным путь к социализму.

Конечно же самостоятельны, и конечно же принципиальны, но, правда, и того и другого у них хватает ровно настолько, чтобы конспиративно встретиться со своим чешским коллегой, весьма опасаясь, как бы слух об этом не дошел до чутких ушей их „старшего брата", от которого они так независимы. И это - еще находясь в респектабельной оппозиции.

Съезд молодых социалистов в Лионе. И, разумеется, страстные речи о Свободе, Равенстве и Братстве, о борьбе с эксплуатацией, неоколониализмом, расовой дискриминацией. Боли и беды далеких Чили, Аргентины, Южной Африки воспринимаются здесь как свои. Горящие глаза, вдохновенные лица, уверенные голоса. Со стороны посмотреть, сердце возрадуется: есть еще взыскующие Правды души!

Но вот на трибуну выходит гость из России. Он так же молод, как и они, но у парня за спиной два полных тюремных срока, демонстрация на Красной площади против оккупации Чехословакии, вынужденная и очень тяжкая для него эмиграция.

Он говорит им о своей стране, о ее духовной и социальной трагедии, о миллионах замученных в прошлом и о тысячах заточенных сегодня, о борьбе и общественных исканиях русской молодежи. Он приводит проверенные свидетельства и установленные факты. Он взывает зал к поддержке и помощи.

Но зал реагирует весьма вяло, к концу выступления и вовсе замолкает. Гаснут глаза и лица, освободительный восторг улетучивается прямо-таки на глазах. Такое впечатление, будто собрание прихватило внезапным заморозком.

Гость сходит с трибуны и после короткой паузы в спину ему тянется недружная, но отчетливая цепочка ругательств:

- Фашист!

- Лакей империализма!

- Социализм - да, Си-ай-эй - нет!

- Пропаганда!..

Парень, не оборачиваясь, выходит в ночь, заворачивая в ближайшее кафе, где за кружкой пива, в который уже раз в эмиграции пытается осмыслить эту непонятную ему глухоту окружающих.

Внезапно двери распахиваются и в кафе вваливается кампания его недавних слушателей. Глазами отыскав гостя, они с беззаботным дружелюбием рассаживаются вокруг него и каждый из них спешит к нему с рукопожатием.

- Ты понимаешь, - доверительно полуобнимает его за плечи один из них, - всё, что ты говорил - правда, мы это знаем и верим тебе, но на собрании так нельзя, это могут использовать наши враги.

- Всегда и везде, - с горечью откликается гость, - это начиналось именно так.

- Что ты имеешь в виду? - недоумевает тот. И, уже поднимаясь, гость коротко бросает:

- Фашизм.

Цитата из статьи одного ошалевшего от собственной прогрессивности испанского журналиста по поводу приезда Александра Солженицына в Испанию:

„Я убежден, что пока существуют такие люди, как Солженицын, придется сохранить исправительные колонии. Возможно, следует несколько улучшить их охрану с тем, чтобы лица, подобные Солженицыну, до тех пор, пока они не перевоспитаются, не могли бы оттуда выйти".

Не знаю, что он за журналист - этот писака, но вот по части сыскной и тюремной чувствуется явный профессионализм.

Думаю, что Испания должна знать своих негодяев : его имя - Хуан Бенет.

У этого итальянского гида лицо Савонаролы и повадки комиссара времен гражданской войны. Презрительно кивая в сторону храма святого Петра, он отрывисто спрашивает:

- Что вы на это скажете?

- Прекрасно, - ничего не подозревая, отвечаю я, - поразительно гармонично!

- Гармония - это для буржуазных эстетов, - пренебрежительно пожимает плечами он, - для нас - людей прогресса это прежде всего памятник тиранической эксплуатации человека человеком.

- ?!..

Этот интеллигентный вандал, еще не придя к власти, уже готов нажать рычаги бульдозера, чтобы в любой момент снести с лица земли славу Италии и воздвигнуть на ее месте многоквартирный курятник, который развалится в промежутке между двумя муниципальными выборами. Можно себе представить на какие социальные художества способен этот „реформатор", окажись он вскоре у кормила правления!

Они слушают меня угрюмо, настороженно, как бы заранее не принимая моих доказательств. Потом один из них - с беспорядочно взбитой шевелюрой до плеч - задиристо выдвигается мне навстречу:

- Что вы нам все твердите: „свобода", „свобода"! Свобода умирать с голода и быть безработным - это тоже свобода, но кому она выгодна?

Знакомые речи! У меня на родине меня пичкали ими более сорока лет, но там, к счастью, эта наивная демагогия давно уже не принимается всерьез ни пропагандистами, ни слушателями, а вот здесь в свободном мире, поди ж ты, она в самом ходу.

Мой друг - Наум Коржавин - в таких случаях отвечает со свойственной ему поэтической лаконичностью:

- Что такое свобода? А вы потеряйте ее, тогда узнаете.

К тому же, удивительное дело! - когда ретроспективно оглядываешь историю, то убеждаешься, что перед Человеком во все века вставала одна и та же дилемма: Свобода или Хлеб - с вытекающей из нее последовательной закономерностью: если человек выбирал Свободу, он обязательно имел Хлеб; если же он выбирал Хлеб, он тут же терял и то и другое.

К сожалению, человек, чаще всего выбирал и продолжает выбирать - Хлеб.

Как палит корсиканское солнце! И как приятно сидеть в это время дня под тентом случайного кафе, потягивая белое вино и запивая его минеральной водой со льдом. Народ на Корсике, хотя и горячий, но дружелюбный, улыбчивый, всегда расположенный к застолью и собеседованию.

К моему столику подсаживаются двое. Оба лет тридцати, поджарые, мускулистые, в рабочих, заляпанных раствором комбинезонах. Заказывают аперитив и тут же поворачиваются ко мне:

- Месье - иностранец? - радушно улыбаясь, спрашивает тот, что сидит напротив меня. - Я угадал?

- Совершенно верно.

- Наверное, немец?

- Нет, русский.

- Вы здесь на вакансах?

- К сожалению, эмигрант.

Продолжая улыбаться, он сокрушенно покачивает головой:

- И кто только вас сюда звал, ехали бы лучше в Америку, там вас скорее поймут, они привыкли, у них там сброд со всего света. Если уж вам в Советском Союзе было плохо, то и здесь вас ничего хорошего не ждет. Вы скоро увидите, каково живется простому человеку в капиталистическом раю.

- Увы, в социалистическом еще хуже.

- Это страшные сказки для маленьких детей.

- Надеюсь вы слышали про ГУЛаг, со временем у вас может случиться то же самое.

Его улыбка становится все шире и дружелюбнее и только уши мешают ей раздвинуться еще шире:

- И чем скорее, тем лучше, мы станем тогда надежными надзирателями для таких, как вы. Вот и все.

Из газет: По сообщению „Вашингтон пост" „Сенатор Фулбрайт считает, что радиостанции „Свобода" и „Свободная Европа" являются сеятелями недоверия, вражды и ненависти и призывает американское правительство закрыть эти источники дезинформации времен холодной войны".

От русского слушателя в „Вашингтон пост": „Уважаемый господин редактор! Недавно, в еженедельнике „За рубежом" мы прочитали перепечатанную из Вашей газеты статью сенатора Фулбрайта. Выступления этого убеленного сединами государственного мужа ценятся у нас наряду с трудами таких маститых советских международников, как Юрий Жуков, Николай Грибачев и Валентин Зорин. Но, к сожалению, в его публикациях порою проскальзывают нотки оппортунизма, а то и прямого капитулянтства. Красноречивым тому свидетельством может служить и вышеозначенная статья.

Господин Фулбрайт, к примеру, пишет: „Известие о том, что Россия организовала радиостанцию „Освобождение Америки" с целью демонстрации наших недостатков и разжигания недовольства в нашей стране, едва ли было бы встречено в Соединенных Штатах с удовольствием".

Эта, прямо скажем, безответственная гипотеза равносильна обвинению нас в классовом отступничестве и ревизионизме. Очень жаль, но мы должны поправить господина Фулбрайта: такая станция у нас существует и носит вполне недвусмысленное название „Мир и прогресс". Ее многочасовое вещание на всех основных языках мира, в том числе и на английском, с отдельной американской редакцией, известно прогрессивной общественности во всем мире. Мы никогда не прекращали и не прекратим беспощадной идеологической борьбы с американским империализмом, судом Линча, угнетением и нищетой негритянского рабочего класса в Америке. Мы призывали и будем призывать трудовой народ США к свержению ненавистной ему власти империалистического капитала, ибо, как справедливо писала газета „Правда": „Борьба между пролетариатом и буржуазией, между мировым социализмом и империализмом будет идти вплоть до полной и окончательной победы коммунизма в мировом масштабе".