Сергей Филатов - Рим рукоплещет! Страница 8

Особенно внимательно я следил за тем, чтобы лошади сохраняли темп движения, не замедляя шага, а также не частили. Я очень тщательно отрабатывал принимания на шагу, так как это является подготовительным упражнением для работы в два следа на рыси.

Манежной ездой предусматривается три разновидности рыси: обыкновенная, прибавленная и сокращенная.

И опять я оказался в затруднительном положении. Василий Алексеевич ушел в отпуск, и я остался без тренера. Решил попробовать сам. Теоретически знал: рысь обыкновенная - это промежуточная между прибавленной и сокращенной. Голову лошадь должна держать ближе к отвесу, шею - прямой или чуть округленной. Мышцы лошади на этом аллюре значительно расслаблены. Всадник очень немного управляет лошадью. Лошадь должна двигаться ритмично, перекрывая задними ногами следы передних. Обыкновенно на такой рыси делается проминка перед работой, а также во время езды в поле.

Такой рысью мои лошади пошли хорошо. Я не делал ошибок - и все было в порядке. После этой рыси перешел к сокращенной.

Уже само название говорило о том, что лошадь должна быть собрана, так же, как и на сокращенном шагу. Но как этого добиться?

Попробовал посылать ее шенкелями вперед на повод, заставляя задние ноги подвести под корпус, одновременно выдерживал руками поводья. Правильно! Лошадь собралась. Голову держит по отвесу, шея округлена, высшая точка сбора - затылок.

Но Штемпель и на этой рыси, так же как и на шагу немного недоступал.

Во время моих занятий на манеж часто приходил Николай Сова. Он внимательно наблюдал за мной. Его советы, поддержка очень помогали мне.

- Хорошо ты работаешь поводьями, - сказал Николай.

Штемпель шел в это время на мягком поводу. Я незаметно для постороннего глаза шевелил пальцами или кистями рук, что заставляло Штемпеля двигать ртом, благодаря чему железо во рту было подвижным и он не мог в него упираться.

- У тебя видна согласованность во всех движениях. А в этом и заключается наш "секрет", - добавил Николай Сова.

И он рассказал мне, как тренировал Дагестана, как разбирал при этой работе поводья.

Я внимательно слушал, знал: Николай все это говорит для того, чтобы я также тренировал и своих лошадей.

Я так и сделал.

Рукой работал очень мягко, легким движением кисти постоянно сдерживал поступательную энергию лошади вперед. От этого она постепенно упиралась в мундштук, но так как руку я выдерживал, то она, уступая мне, открывала рот и закрывала его, сдавая в затылке, - тогда я немедленно смягчал руку и поощрял лошадь.

Я внимательно прислушивался к советам Николая.

Когда Тевтон и Штемпель свободно стали двигаться по стенке манежа в два следа, вернулся из отпуска Василий Алексеевич.

- Как дела, Сережа? Показывай, чего ты тут без меня добился?

- Ну ладно. Теперь тебе надо переходить к работе на вольту, то есть по кругу, - сказал он, просмотрев все подготовленные мною упражнения.

Я вышел со Штемпелем на середину манежа, разобрал поводья и начал двигаться с ним по вольту налево, по ходу часовой стрелки. Прикладыванием хлыста к боку Штемпеля заставил его двинуться вперед - сначала шагом, а потом рысью. Усиль действие хлыста и заставил Штемпеля отбросить зад влево; в таком положении, с отброшенным задом, провел его несколько метров.

- Теперь поощри его и начинай вольт направо, - проговорил Василий Алексеевич. - Вообще запомни: когда едешь направо - голову держи направо, когда налево - голову держи налево. Все время сам работай.

Лошади хорошо стали делать упражнение, причем они делали его только тогда, когда я этого требовал хлыстом. Как только я убирал его, они выпрямлялись и шли по вольту без принимания.

Подготовив таким образом лошадей, я стал отрабатывать прямые и боковые сгибания уже сидя в седле.

Прежде чем приступить к отработке прямых и боковых сгибаний на рыси, я собирал лошадь, несколько метров проходил собранным шагом, после чего посылал ее сокращенной рысью. Как всегда, начал с езды налево. Повернул ей голову налево, правые поводья выдержал, чтобы ограничить лошадь от сваливания затылка вправо, левый шенкель держал очень плотно около левого бока, правым шенкелем, а иногда и шпорой, заставлял лошадь отбросить зад влево от стенки манежа. Проходил таким образом несколько метров вперед, потом прекращал работу и поощрял лошадь. Затем ехал направо, применяя средства управления в обратном порядке.

После того, как лошади стали хорошо мне подчиняться, спокойно двигаться по стенке манежа, я начал делать заезды налево и направо с одновременным приниманием к стенке манежа. Потом перешел к этому же упражнению, но в два следа с угла к центру манежа, проходил несколько метров прямо, а затем в другую сторону.

Я вел лошадь сокращенной рысью налево; проходя короткую стенку и выходя на длинную, делал принимание налево, к центру манежа. В это время лошадь у меня была несколько согнута около левого шенкеля. Двигалась она параллельно противоположной стенке манежа. Дойдя до центра, я посыла лошадь прямо, поворачивая голову и шею лошади направо, и шел с приниманием к длинной стенке манежа. Подойдя к углу, выпрямлял лошадь и шел прямо. Выйдя на длинную стенку, упражнение повторял сначала.

- Сергей, - говорил мне Василий Алексеевич, следи, чтобы лошадь не сваливала затылка и не выставляла плеча в бок. Она должна сохранять хороший ритм рыси.

Я невольно улыбнулся. Мне сразу вспомнился майор Рязаев и его требования ко мне, которые я тогда никак не мог понять. Теперь мне все было ясно и казалось невероятным, что раньше таких простых вещей не знал.

- Ты что улыбаешься? - спросил меня Василий Алексеевич.

Я рассказал ему о случае во время подготовки к моему первому выступлению в фигурной езде.

- Никак не мог понять, что значит "лошадь сваливает затылок", - смеясь говорил я. - А того не сообразил, что я сижу на спине коня и его затылок передо мной, и когда он наклоняет или поворачивает голову, то его затылок перед моими глазами как будто сваливается то направо, то налево.

- Тогда ты знал только азы манежной езды, а вот теперь ты, начав самостоятельно отрабатывать лошадей, вступил на путь настоящего спортсмена-конника. Эти лошади - начало твоего пути. Хорошо, что ты, брат, упорный. Очень ценно в тебе то, что лошадь не может вывести тебя из терпения. Ты добиваешься ее подчинения. Молодец! В работе с лошадьми нет места спешке. Терпение и терпение! Лошадь должна понять, что ты от нее требуешь. Когда она выполнила твой приказ, похвали ее, приласкай. Наказывать лошадь надо очень осторожно. Она прекрасно понимает наказание. Несправедливое наказание она запомнит и будет относиться к тебе с большим недоверием, при случае отомстит даже.

Это указание моего тренера я запомнил на всю жизнь. Часто мы беседовали с Николаем Сова.

Он любил повторять: "Ездить на лошади может научиться каждый человек, если он не трус, но стать настоящим спортсменом - конником сможет только тот, у кого сильная воля, страстная любовь к лошади и необыкновенное стремление к победе".

Наконец я приступил к отработке серпантина на рыси. Это движение лошади в два следа в одну сторону с одновременным переходом к движению в два следа в другую сторону - и так несколько раз подряд.

Я вел Тевтона сокращенной рысью от короткой стенки манежа, переменил направление по центральной линии через манеж. Прошел несколько метров прямо и сделал постановление Тевтону налево, а правым шенкелем заставил лошадь двинуться с приниманием влево. Так, с приниманием, прошел несколько метров, а затем один-два темпа прошел прямо. После этого сделал постановление налево, а правым шенкелем заставил Тевтона принимать влево.

- Браво! - похвалил нас Николай. - Тевтон-умница. Затылка не сваливает, плеча и бока не выставляет, сохраняет темп движения и двигается параллельно стенке манежа. И смотри, как он плавно переходит с одной стороны принимания к другой…

Штемпель во время принимания частил, а от действий шенкелей убегал в сторону.

- Сергей! - окликнул меня Лобачев. - Чаще выдерживай его, меньше принимай в стороны, а больше продвигайся вперед на повод.

Я немедленно последовал указанию своего тренера, и, когда Штемпель, пройдя несколько метров, стал на хороший темп рыси, я возобновил упражнение. Так я повторял несколько раз, пока Штемпель не отучился от привычки торопиться.

- Хорошо они тебе подчиняются, Сергей! - сказал Василий Алексеевич. - У вас хороший контакт, а это играет громадную роль. Посмотри на этого всадника. - И он показал мне на одного офицера, который тоже отрабатывал серпантин. - Лошадь не уступает шенкелям, не принимает в сторону, а валится на шенкель. Он, бедный, измучился, а что сделать, не знает. Ну-ка, Сергей, помоги ему.

Я предложил товарищу помочь. Он тут же спешился и охотно принял мое предложение.