Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6439 ( № 46 2013) Страница 8

В «Детской игре» – характерном для Мунро повествовании о цене, которую приходится платить за трагические ошибки прошлого, слышатся отголоски «Измерений». Марлин и Чарлин, две подружки, проводящие время в летнем лагере на океане, оказываются способными на тайное убийство сверстницы. Странная девочка Верна (она из другого класса, куда ходят «особенные», с отклонениями в развитии, дети) питает к Марлин особую приязнь и привязанность, на которую «нормальная» Марлин отвечает сначала страхом, а затем ненавистью.

«Дети используют слово «ненавидеть» для обозначения самых различных вещей. Это может значить, что они испуганы. Не то чтобы они ощущали опасность быть атакованными – как я, к примеру, боялась каких-нибудь больших мальчиков на велосипедах, которым нравилось тебя подрезать с угрожающими криками, когда ты идёшь по тротуару. Это не физический ущерб, которого мы страшимся, – или чего я опасалась в случае Верны, – а скорее некая магия или тёмное намерение. Это то самое чувство, которое ты можешь испытывать, будучи ещё совсем юным, по отношению к тем или иным домочадцам, древесным стволам, или, пуще того, к заплесневелому чердаку или глубокому шкафу».

Мунро удаются «драмы взросления», истории обретения взрослого мира и расставания с невинностью. Об этом – со всеми подробностями и нюансами – в её другой, ранней книге «Истории девочек и женщин». А в «Детской игре» героини – каждая по-своему – горько расплачиваются за страшный детский поступок (они фактически утопили Верну, удерживая её под водой во время купания). Однако остаётся загадкой, что сделало двух славных подружек способными не просто на неприятие, но на физическое насилие, убийство ровесницы? Слышатся ли здесь отголоски Второй мировой войны («бомбовые налёты, битвы и тонущие корабли были постоянным, хотя и отдалённым, фоном наших жизней») или Великой депрессии? Мунро не даёт внятного объяснения. Ей скорее интересны внезапность, откровение.

Неожиданности ловят героев Мунро на жизненных перекрёстках, и вслед за ними она ломает, то убыстряя, то тормозя, темпоритм истории. Иногда эти перемены вызывают сомнения в их оправданности, создают впечатление провалов в повествовании.

«Титульная» история книги – это повесть о Софье Ковалевской – вернее, Ковалевски, как наша соотечественница называла себя в зарубежных публикациях. «Слишком много счастья» – предсмертные слова Софьи, которая умерла молодой в Стокгольме в 1891 году. Хроника последних дней Софьи превращается у Мунро в калейдоскопическое мельтешение лиц, событий, ландшафтов. История отношений Софьи с её первым супругом, Владимиром Ковалевским, который, разорившись, свёл счёты с жизнью, написана словно в спешке, стено­графическими отрывками.

«Он подождал ещё немного. Только лишь в апреле он обвязал пакет вокруг своей головы и надышался хлороформом. София в Париже отказалась от еды и не выходила из своей комнаты. Она сконцентрировала все свои мысли на отказе от еды, чтобы не чувствовать то, что она чувствовала. Она была накормлена насильно, наконец, и заснула. Она проснулась с чувством глубокого стыда от этого представления. Она попросила карандаш и бумагу, чтобы продолжить работу над задачей».

Невозможно отделаться от ощущения, что писательница конспектировала источники, копировала целые страницы воспоминаний, дневников, справочников. Но Софья Ковалевская у Мунро не обретает личностных черт, не оживает. «Частные дифференциальные уравнения», которым она посвятила свои долголетние научные усилия, остаются видимой загадкой как для автора, так и для читателя. («Иди, начертай пару формул», как высказался Штирлиц по аналогичному поводу.)

Критическое признание Элис Мунро – безусловная дань её стилистической прозрачности. Читать Мунро на редкость легко, даже если английский не твой родной язык. Удачны вкрапления поэтических текстов, придающих повествованию неожиданную тональность, как в рассказах «Лицо» и «Венлок Эдж».

К сожалению, Мунро подчёркнуто серьёзна во всём, что выходит из-под её пера. Ей не хватает само­иронии, тонкости, пристальной «чеховской» наблюдательности, которые стали бы дополнительными измерениями в её повествованиях. Типичное для современного североамериканского мейнстрима, творчество Мунро создаёт у читателя иллюзию художественной глубины и психологизма, которыми, как выходит на поверку, не обладает. Получается этакий Чехов из фастфуда. Остаётся надеяться, что ещё придёт время нобелевских лауреатов другого масштаба. Будем ждать.

Андрей КОРЧЕВСКИЙ, США

_________________

Теги: Элис Мунро , Нобелевская премия

Два языка – а Родина одна

Юрий Щербаков. Степное брат­ство / Переводы с казахского. - М.: ИД "Литературная газета", 2013. – 112 с. – 1000 экз.

Известный астраханский писатель и переводчик Юрий Щербаков собрал в этой небольшой, но на редкость ёмкой книге свои переводы с казахского языка. Обращение к творчеству поэтов Казахстана неслучайно: Астрахань всегда была российскими воротами в Азию, в том числе в Казахстан. В книге представлены переводы как классиков казахской поэзии, так и современных авторов.

Естественно, книга начинается переложением на русский язык стихов самого известного из казахских поэтов – великого Абая, чей памятник с недавних пор стоит в Москве на Чистопрудном бульваре:

Как сам себя ни назови,

Но выше счастья нет

Понять: нет веры без любви,

Любви без веры нет.

В книге много таких чеканных строк, которые на русском языке звучат, как рождённые временем афоризмы. Именно эту особенность переводческой работы Юрия Щербакова отмечает автор предисловия к книге Н.С. Искаков, председатель Фонда развития казахской культуры, председатель казахского общества «Жолдастык»: «...достоянием русскоязычных читателей их сделал астраханский литератор Юрий Щербаков. Он давно и бескорыстно перекладывает на русский язык сочинения казахских поэтов. Многие строки в его переводе стали афоризмами, названиями общественных акций и компаний, звучат с самых высоких трибун. Причём без указания имени переводчика. А это бывает только тогда, когда язык дружбы – русский язык – передаёт не только смысл стихотворения, но и его высокое духовное содержание. Передаёт образно и эмоционально.

Так и живу на солнечной земле,

Где прорастают дружбы семена,

Где нераздельны дастархан  и хлеб...

Два языка – а Родина одна!

Мажлис Утежанов

К этому следует добавить, что переводческий труд Юрия Щербакова отмечен на авторитетном Международном конкурсе переводов тюркоязычной поэзии «Ак Торна» («Белый журавль»), который в числе лауреатов заслуженно назвал имя Юрия Щербакова.

В книге «Степное братство» звучат стихи Шакарима Кудайбердиева, Магжана Жумабаева, лауреатов Государственной премии СССР Джубана Мулдагалиева и Мажлиса Утежанова. Вошли в книгу и стихи астраханских поэтов Назарбека Шнанова и Замиры Рамазановой, которые пишут на родном казахском языке.

Завершить отзыв на книгу бескорыстной дружбы и вдохновения хочется чеканными стихами великого сына казахского народа Абая Кунанбаева:

Иной дороги к счастью нет,

Чем та, что указал поэт!

Сегодня, когда искусство перевода с языков народов СНГ переживает явный упадок, – надеемся, что это временное явление! – нельзя не отметить выход книги замечательных переводов Юрия Щербакова.

Виктор ЗАХАРОВ

В посольстве Республики Казахстан в Москве состоялась презентация книги переводов с казахского Юрия Щербакова «Степное братство». Сборник, в который вошли стихотворные переложения классиков казахской поэзии Абая Кунанбаева, Шакарима Кудайбердиева, Джубана Мулдагалиева, Жусупбека Айнауытова, Ахмета Байтурсынова, Миржакыпа Дулатова, Магжана Жумабаева и поэтов-астраханцев Мажлиса Утежанова, Назарбека Шнанова, Замиры Рамазановой, к 190-летию великого Курмангазы выпустил Издательский Дом «Литературная газета».

Выступающие отметили высокий профессиональный уровень поэтических переложений Юрия Щербакова, который за переводы с казахского был удостоен звания лауреата премии имени Курмангазы и лауреата первого международного конкурса переводов тюрко­язычной поэзии «Ак торна» в Уфе, и его значительный вклад в развитие культурных связей сопредельных государств – России и Казахстана.

Теги: Юрий Щербаков , переводы