Газета День Литературы - Газета День Литературы # 171 (2010 11) Страница 8

Или это поминовение относится лишь к президенту, который не может уволить ни одного из этих замечательных министров, более того, все они устраивают его?

Наверное, кощунствую, но порой мне кажется, что Московский патриархат при нынешней власти – нечто вроде Идеологического отдела при прежнем Политбюро ЦК КПСС.

***

Наивные русские интеллигенты критикуют власть за отсутствие национальной идеи, каждый по своему разумению пытаемся её власти подсказать, не подозревая, что, может быть, она власти принципиально не нужна. Более того, у неё есть своя – антинациональная! – национальная идея: уничтожение России как таковой, корневой. Уничтожение русского человека как такового, переделка нынешних остатков его в немца, англичанина, отчасти в еврея или, что ещё вероятнее, в "венецианского гондольера" – егеря-банщика для падких на русскую экзотику западных туристов.

Нынешние российские реформаторы никак не могут понять, что русский народ на генетическом уровне не хочет, а главное не может быть другим. Он не хочет быть ни англичанином, ни немцем, ни евреем, тем более, ни первым, ни вторым, ни третьим, как нынче модно говорить, в одном флаконе, потому он, если хотите, в знак неосознанного протеста спивается и вымирает. Русский человек, как таковой, по своему национальному характеру, по мнению реформаторов, тормозит вступление России в так называемое мировое сообщество. Может, от России, которая им видится системой нефте-газопромыслов и идущих от них за границу трубопроводов, планируется оставить только внешние одежды, она должна представлять в будущем нечто вроде индейской резервации с русскими банями да ещё с ансамблем "Русская песня" пошловатой Надежды Бабкиной, как выразительницы разухабистой и не унывающей русской души.

И делается это, может, совсем не со зла, а из самых добрых необольшевистских побуждений – цивилизовать безнадёжно отсталый русский народ, как в советское время пытались "цивилизовать" чукчей: прилетали на вертолётах, силой забирали рожениц, чтобы рожали они не в "грязном" чуме, а после родов они, уже никому не нужные, порой месяцами не могли добраться до своих стойбищ, порой до полугода (сам свидетель!) воспитывая дитя в каком-нибудь бараке-аэропорту. Потом так же на вертолёте в 6 лет силой отбирали детей в интернаты, чтобы они в непривычной жаре и духоте учились спать в белоснежных простынях. Не важно, что упало до пошлой поделки великое чукотское косторезное искусство, но непременно надо было, чтобы у чукчей были балет и опера. В результате споили и сгноили туберкулёзом добрый и мудрый народ, а под конец ещё вместо эпитафии гнусных анекдотов про него напридумывали.

Нынешние реформаторы хорошо уяснили главное, что несокрушимая живучесть русского народа (хотя теперь живёт он уже, кажется, только на биологическом уровне) – в его корневой общинности, когда пусть и с некоторыми издержками, но: один за всех и все за одного. Потому, чтобы уничтожить русский народ, его нужно лишить общественного чувства, разъединить на элементарные частицы, иначе говоря, на атомы, чтобы каждый был сам по себе и сам за себя и волком смотрел на соседа, то есть лишить народ генетического кода. А когда он лишится генетического кода, то перестанет быть русским народом, даже если обязать всех детей называть Иванами да Татьянами. Не в этом ли глубинный смысл всех нынешних российских реформ?

Наверное, надо признать, что собственно народов в историческом понимании этого слова на планете осталось немного. Может быть, китайцы, японцы, разумеется, евреи, но уже не французы, не немцы, тем более не американцы…

Подозреваю, что и мы уже не народ.

Владимир БОНДАРЕНКО ЛОБАНОВСКАЯ ТВЕРДЬ

Такие, как Михаил Петрович Лобанов, и в жизни, и в литературе держатся всегда прямо, стойко и до конца. Таких сам Бог бережёт! Вот и исполняется нашему давнему автору, живому классику, одному из лидеров русской национальной критики ХХ века Михаилу Лобанову добрых 85 лет. А я всё также встречаю его бодро гуляющим со своей женой по нашим внуковским лесам, где мы с ним, волею случая, оказались соседями по даче. И только что вышла книга его статей в издательстве у ещё одного русского подвижника Олега Платонова.

Пока есть такая лобановская твердь, держимся и мы, уже совсем иное послевоенное поколение, а за нами держатся и нынешние сорокалетние, та же южнорусская школа Юрия Павлова, и так до самых юных. Стоит ещё Россия...

Лобановская твердь – это и лобановская твердыня, стойкость и верность России. Лобановская твердь – это и мужество фронтовика, уже в семнадцать лет взявшего в руки оружие, чтобы не дать фашистам захватить русскую землю, и получившего тяжелейшее, но лишь закалившее его характер ранение. Лобановская твердь – это и библейская твердь, а значит – небо, прорывы в высочайшую духовность, отказ от любых меркантильных интересов, любых компромиссов с совестью. С тех давних фронтовых времён Михаил Петрович отметает любое соглашательство – твердь и есть твердь. Поразительно, что даже его лютые противники уважают Лобанова за эту твердь. Знают: этот не отступит, никогда не сдаст позиций.

В миру мягкий, улыбчивый, совестливый человек, кажется, поплачься перед ним, поделись своими житейскими трудностями – и он уступит, подпишет твою рукопись, согласится с твоей редакторской правкой, навязанной сверху, из ЦК КПСС, или ещё из каких органов, мол, иначе премии лишат, журнал не выйдет и так далее. Но вся мягкость и улыбчивость пропадают, когда дело касается его принципов, его взглядов на национальную русскую культуру. Тут уж для него нет на земле никаких авторитетов.

Защищая идеалы христианства, не боялся он спорить со своим давним другом Леонидом Леоновым, опровергать иные его суждения, не боится затронуть наших литературных лидеров – Валентина Распутина или Василия Белова. Да и со мной, своим учеником, Михаил Петрович не единожды спорил и устно, на съездах и дискуссиях, и письменно, не принимая ни выдвинутой мною трактовки прозы сорокалетних, сама амбивалентность которых изначально была чужда лобановской тверди, ни более вольного подхода к литературному эксперименту, ни моей идеи широкого собирательства русской национальной элиты от Солженицына до Бондарева в противостоянии космополитическому засилию. История рассудит, кто из нас прав, но я всегда знал заранее, что Михаил Петрович ни на какие уступки мне в принципиальных вопросах не пойдёт.

Таков он был. Таков он есть. Таким он будет и впредь.

Этакий скромнейший, тишайший человек Михаил Петрович Лобанов, после статей которого, бывало, сотни людей вздрагивали, тысячи людей ликовали и аплодировали, а десятки высоконачальствующих чиновников запирались в свои кремлёвские кабинеты и решали, что с ним дальше делать, откуда выгонять, какие карательные меры принимать.

Каждая статья Лобанова в журнале "Молодая гвардия" рассматривалась под микроскопом нашими партийными геббельсами – яковлевыми и беляевыми. Казалось бы, вот она – настоящая жертва цэкистской идеологии, не Окуджава или Аксенов, не Евтушенко с Коротичем – эти лауреаты и орденоносцы, любимцы партийных салонов на Николиной горе, – а вечно в советское время критикуемый, ругаемый и изгоняемый литературный критик, русский патриот, автор биографий А.Н. Островского и С.Т. Аксакова Михаил Петрович Лобанов.

И вот происходит смена декораций: коммунисты изгоняются, антикоммунисты идут вперёд. И вдруг оказывается, что все любимцы партийных салонов – все евтушенки и коротичи – они и есть жертвы партийной критики, и даже главный идеолог советской власти секретарь ЦК КПСС по идеологии Александр Яковлев, чётко занимающий в коммунистической иерархии то же место, что и Геббельс в фашистской иерархии, этот идеолог становится ускоренно главным антикоммунистом, а Михаил Петрович Лобанов теперь уже выглядит в глазах либеральной печати самым оголтелым "красно-коричневым" публицистом. Единственное отдельное постановление ЦК КПСС было о критике Лобанове и его антимарксистской позиции. Поразительно, что все те марксисты, которые принимали это постановление, выкормыши Яковлева и Суслова, космополиты, гордо называющие себя интернационалистами, в годы перестройки резво перебежали из аппарата ЦК КПСС в лидеры антикоммунизма, и сейчас, подобно Александру Ципко, важно пишут: "мы – старые антикоммунисты...". Так и получилось, что антикоммунисты засели в верхушке партии, а фронтовик и истинный коммунист по своим убеждениям, народный коммунист Михаил Петрович Лобанов десятилетиями в советское время был под огнём партийной критики. Именно он и был главным героем разгромной статьи Александра Яковлева "Против антиисторизма". Его имя постоянно мелькало в негативных статьях Оскоцкого, Суровцева, Петра Николаева и других в журнале "Коммунист", где в то время работал молодой Егор Гайдар, в газете "Правда", где работал средний Тимур Гайдар...