Газета Завтра Газета - Газета Завтра 381 (12 2001) Страница 8

В конце восьмидесятых, в самый пик фермеризации, сколько русских молодых горожан ринулись на землю. А из сотни едва один закрепился и стал фермером.

Зная реалии глубинной, земляной русской жизни, хотя бы и в благодатных черноземных губерниях, оккупации пашен, массовой скупки лугов вроде бы бояться нечего. Но зная изощренность современных деловых людей, можно предположить невозможное: купит десять гектаров чернозема, погрузит в вагоны и ссыплет где-нибудь на скудные супеси Эльзаса. В Великую Отечественную войну на запад шли составы с черноземом.

Можно продолжить: за бутылку спирта скупят у запившего мужика приусадебные сотки и паевые наделы. И мужик лишится последнего — кормежки. Сто таких мужиков составят щайку. А тысяча? Возникнет, мягко говоря, социальная напряженность, а короче — бунт. Ну а уж поджоги усадеб новых латифундистов — наверняка. На тротил у мужиков не хватит. А бутылку бензина сцедят с того же "мерседеса".

Вспомним, совсем недавно по деревням ходили трезвые, красивые, хорошо экипированные люди и скупали у мужиков ваучеры — за литр "рояля". И скупили все! А со скупкой наделов к тому же исполнится и заветная мечта некоторых наших "мыслителей", предлагающих запереть в резервации нацменьшинства. Только в резервациях-то окажутся как раз славянские племена, кривичи да вятичи, угры да финны.

В фольклоре отражены потаенные чаяния: " Эх-ма, была бы денег тьма, купил бы деревеньку да жил бы помаленьку".

Такие мечтатели уже выявились и свои мечты осуществили.

В Подмосковье в каждом богатом доме ведут хозяйство дворовые люди из бывших колхозников. Они называются теперь "помощники", но, по сути, те же барские поденщики.

Покупают и деревеньки, как покойный нейрохирург Федоров. То ли еще будет с принятием Закона.

Надо сказать, что явочным путем уже три года как покупается и продается земля в Калмыкии, Костроме, Подмосковье, Самаре, Смоленске, Омске, Удмуртии. И наоборот, строго запрещена продажа земли в Дагестане, Мурманске, Пскове, Якутии.

Обнадеживает именно полярность взглядов на проблему.

Продажа городской земли (не полей, не лугов, просто подставки для стен и крыш) тоже при самом поверхностном знании реалий жизни в наших крупных населенных пунктах может привести к развитию нежелательных тенденций. Почти в каждом русском городе есть землячество кавказцев и украинцев — людей рисковых и торговых, владельцев крупного капитала и не желающих ассимилироваться. Эти люди, используя холодные районы России для делания денег и перекачивания их к себе на родину, не скрывают своей чуждости окружающей их жизни и отделяются от нее, как только возможно. Они — не временщики. Они хотели бы, чтобы их бизнес, торговля, держание рынков переходили по наследству. Создание анклавов в Новгороде, Томске, Воронеже на "собственной земле", устройство маленького государства в государстве — их заветная мечта.

Даже в нищенский Гарлем не смеет сунуться законопослушный американец. К богатому и вооруженному обитателю анклава не сунется и наряд милиции.

А скупка "просторов родины", непроходимой тайги? Тундры?

Скажете, кому это нужно деньги тратить на комариное царство? Вон, в Канаде, на тех же широтах никто ничего подобного не покупает.

Но достаточно вспомнить недавнюю историю российской приватизации, фантастически низкие цены на самые преуспевающие предприятия, и уже не отмахнешься от вопроса: не раскупят ли нашу тайгу? Тем более, что в отличие от канадской, наша под боком у японцев и у китайцев, для которых расширить территории за счет "законного", "мирного", "взаимовыгодного" приобретения чужих земель — великий соблазн.

Александр СИНЦОВ

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 18 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

19

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Сергеев ЗЕМЛЯ – СВЯТЫНЯ

Земля на Руси издревле была чем-то большим, чем "природный ресурс", который может кому-то принадлежать, который можно покупать и продавать. Русский человек называл ее "землей-матушкой", "землей-кормилицей", в какой-то степени даже обожествлял ее. Причина, наверное, заключалась в особом отношении русских к природе, которая воспринималась как часть живого космоса, сотворенного Высшей Силой. Русский крестьянин понимал, что земля — Божья, что это величайший дар, который Провидение может ниспослать человеку. Если европеец, человек Запада, считал, что когда семена, брошенные в землю, приносят урожай — это нечто само собой разумеющееся, для русского человека это было великим чудом. Плоды, которые дарила земля, были чем-то вроде манны небесной, хотя в них и был вложен великий крестьянский труд, а каждый колос пшеницы был полит ведром пота. Народная поэзия, песни, стихи Голубиной книги исполнены самого настоящего поклонения земле, и одновременно — ощущением единства и близости с ней. Именно в этом таинственном единстве русский человек черпал богатырские силы, дававшие возможности совершать невозможное, дойти до Тихого океана, отражать вражьи нашествия. Земля давала и силы терпеливо переносить все тяготы бытия, подниматься в тяжелую годину, нести государеву повинность, бороться с холодным северным климатом.

С другой стороны, каждый клочок русской земли был полит кровью нескольких десятков поколений наших предков, сражавшихся, погибавших и, в конце концов, как бы "воссоединявшихся" с ней, становившихся с ней одним целом. Русский народ никогда не был "народом крови", бережно оберегавшим свой генотип, суровыми запретами ограждавший от смешения с другими народами. Двери в русскую семью всегда были открыты для людей, принадлежавших к другим нациям, а русское дворянство вобрало в себя не только аристократические роды Древней Руси, но и Литвы, Польши, Золотой Орды. Русское сознание мыслило иной категорией — принципом почвы, и именно русское пространство было священной сверхценностью. Русские князья и цари, а за ними советские вожди постоянно расширяли пределы страны, завоевывая все новые и новые пространства. Иван Солоневич писал в своей книге "Народная монархия", что в отличие от европейских "землепроходцев", завоевывавших новые земли и тут же основывавших на них свои "марки", "графства" и т.д., столбивших свои наделы, русские люди, удаляясь от "государевых земель" на тысячи верст, ничего не брали себе, но все слагали к ногам царя, в котором видели помазанника Божия. Ни Демидовы, существовавшие в "автономном режиме" и способные создать собственное государство, ни Ермак, ни Хабаров или Дежнев даже не мыслили о том, чтобы взять открытые или завоеванные земли себе лично. Если земля — Божья, то она и должна принадлежать лишь тому, кто поставлен над ней свыше, кто как бы воплощает в нашем мире волю Всевышнего. Иное было немыслимо.

Возможно, что категория земли вообще является центральной для русской цивилизации, определяющей ее своеобразие и уникальность.

По этой причине русское сознание отвергало западный взгляд на землю, как на "вещь", и видело в ней некий священный источник жизни, дающий человеку энергию и силу. И принципы землепользования, испокон веков установленные в крестьянской общине, были жестко связаны с этой мировоззренческой установкой. Земля распределялась в соответствии с количеством работников, способных ее обрабатывать, она принадлежала общине как таковой. То, что даровано свыше, можно было делить только по справедливости, уделяя каждому по его нуждам, не присваивая себе ничего лишнего. Отсюда же вытекало и особенно бережное, рачительное отношение к каждому клочку земли. Если земля не принадлежала кому-то по отдельности, то это не значит, что она была "ничья". Напротив, вся община, как одна большая семья, отвечала за использование земельного ресурса, за его качество, следила за севооборотом. Все, что досталось в наследство от отцов, должно быть передано детям в внукам, сохранено в неприкосновенности. Видя незасеянные земли, пустыри, крестьянин испытывал настоящую душевную боль, чувствовал себя повинным в грехе небрежения, каялся перед землей.