Тарас Степанчук - Дом Романовых. Последние дни последнего царя. Страница 8

Глава третья

Царь Михаил Феодорович

1613–1645

В истории есть некоторые указания на то, что Михаил Феодорович был избран на престол с некоторыми ограничениями в самодержавии, но твердого убеждения в этом вынести нельзя, а если в это царствование очень часто собирались земские соборы и если без этих соборов не решалось ни одного серьезного дела, требовавшего расходов и материальных и личных средств, то объяснение этому очень простое. Надо вспомнить те обстоятельства, при которых пришлось юному Романову принять в свои руки управление нашей страной. Предшествовавшая смута и полная разруха всего Московского государства разорили начисто и частных людей и государеву казну. Следовательно, на каждое дело, на которое требовались деньги, можно было решиться лишь в соединении с каким-нибудь новым налогом, ложившимся на обедневшее и истощенное население. Неподготовленность самого молодого царя к делам управления, с одной стороны, и недоверие, даже к ближайшим людям, покоившееся на уроках смуты, с другой, вынуждали осторожного и недостаточно решительного Михаила Феодоровича обращаться к выборным людям со всего населения и согласовывать окончательные свои решения с желанием и одобрением тех, кто посадил его на царство и вверил ему свои судьбы. Немного более самостоятельным стало правительство после возвращения из польского плена отца государя митрополита Филарета, который немедленно занял вакантный патриарший престол и по родству с царем стал величаться «великим государем». Да и на самом деле в Московском государстве до смерти Филарета (1633 год) установилось двоевластие и большая часть государственных забот перешла на долю Святейшего Патриарха, строгого, справедливого и твердого помощника своего юного, малолетнего и мягкосердечного сына.

Много дел представилось выполнить Михаилу Феодоровичу для восстановления порядка в государстве и для обеспечения его внешней безопасности. По всей стране безобразничали казаки, которые хотя и способствовали изгнанию поляков, но стремились добыть себе «новые зипуны». В Астрахани засел один из казачьих же атаманов Заруцкий, в распоряжении которого находились вдова Лжедимитрия Марина Мнишек и сын ее, которого Заруцкий мечтал провести на царство Московское. Собранное войско разогнало казаков и разбило Заруцкого, после чего последний был посажен на кол; сына Марины повесили, а сама Марина умерла в тюрьме. Успокоивши государство внутри, пришлось посчитаться и с соседями. С севера наседали шведы, а с запада грозили поляки, стремясь отомстить за неудачу в своих планах поработить Москву. Война со шведами длилась до 1617 года и окончилась Столбовским миром, по которому шведы сохранили из своих завоеваний лишь Иван-город, Ямы, Копорье и Орешек; с Польшей заключили лишь перемирие в Деулине в 1619 году, после которого был освобожден из плена Филарет Никитич, но в 1632 году война снова возобновилась и окончилась в 1634 году вечным миром на реке Поляновке, по которому новый польский король Владислав отказался от всяких прав на Московский престол, но удержал за собой Смоленск и Северскую землю.

С третьим опасным врагом — турецким султаном удалось остаться в мире, несмотря на то, что казаки, считавшиеся султаном за подданных московского царя, принесли Турции немало забот. Так, в 1637 году они заняли турецкую крепость Азов и сообщили о том Михаилу Феодоровичу. Последний, остерегаясь войны с султаном, хотя и рад бы был получить в свои владения столь важный пункт на южном море, принужден был отнестись к казакам с порицанием: «Азов взяли вы, — писал он казакам, — без нашего царского повеления». А султану сообщил: «Казаки Азов взяли воровством, они издавна воры, беглые холопы и нашего царского приказания ни в чем не слушают; вам бы, брату нашему, на нас не досадовать за то, что казаки Азов взяли, это они сделали без нашего повеления самовольством, и мы за таких воров никак не стоим и ссоры за них никакой не хотим, хотя их воров всех в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим». Казаки просидели в Азове до 1641 года, отразили 24 приступа турецких войск, принудили их снять осаду и снова просили Михаила Феодоровича принять от них Азов. Большое было искушение царю приобрести приморский город, но предшествовавшие войны истощили и так разоренное население; пришлось удержаться от новой трудной и долгой войны и скрепя сердце послать казакам приказ очистить Азов и вернуть его Турции.

В царствование Михаила Феодоровича замечается стремление, хотя и зачаточное, к обновлению русской жизни на иностранный лад, ибо преимущество иноземного строя началось сознаваться и лучшими московскими людьми, и царем, а главное, патриархом Филаретом Никитичем. Правда, соблюдались еще со всей строгостью старые обычаи, за употребление табаку резали еще носы, но ради признанной необходимости учиться наукам и промыслам все большее и большее количество иностранцев было допущено в Москву. В 1639 году даже был приглашен известный ученый голштинец Адам Олеарий5 в качестве астронома, географа и геометра: «А нам указал царь в своей грамоте, такой мастер годен». Кроме того, патриарх Филарет одно время стремился добыть иностранную принцессу в невесты молодому царю, и ради этого завязал сношения с дворами датским и немецким, но условие перемены веры принцессами не привели переговоры ни к чему, и царь женился на русской боярышне княжне Марье Владимировне Долгоруковой в 1623 году, а после скорой ее смерти на Евдокие Лукьяновне Стрешневой, от которой родились сын Алексей и три дочери. В свою очередь, Михаил Феодорович желал выдать свою дочь Ирину за датского королевича Вольдемара, но по той же причине брак не состоялся, хотя королевич приезжал в Москву и сильно понравился и самому царю, и царевне — невесте.

Печальное состояние государства после долгой смуты не могло не отразиться на торговле и промышленности русских городов. С одной стороны, русские купцы обеднели, с другой стороны, конкуренция иностранных купцов, привозивших товары и лучше и дешевле, подрывала собственное купеческое дело. Но приезду иностранных мастеров и правительство и народ были рады; первое из-за новых ремесел и промыслов, дотоле неведомых на Руси, а второй потому, что новые заводы иностранцев давали ему хлеб и заработок. Из новых заводов можно указать на завод подле Тулы для литья пушек голландского купца Винниуса и таковые же заводы немца Петра Марселиса по рекам Ваге, Костроме и Шексне.

Глава четвертая

Царь Алексей Михайлович (Тишайший)

1645–1676

В 1645 году, 12 июля, царь Михаил Феодорович скончался, оставив далеко неустроенное царство свое 16-летнему сыну Алексею Михайловичу. Новый царь напоминал своего отца добротой, мягкостью и привязчивостью к людям, за что и получил название Тишайшего, но превосходил Михаила Феодоровича живостью ума и характера, чему, конечно, много способствовало более соответственное его воспитание как будущего государя.

Как юным Михаилом руководил Филарет Никитич, так и юный Алексей первые шаги на великом царствовании делал под руководством воспитателя — боярина Морозова. Разница была лишь в том, что патриарх Филарет помогал своему сыну и чужд был других личных выгод, а боярин Морозов хотя и умный, и ловкий, и образованный, не мог отречься от частных интересов и подчинял им общегосударственные. К этому еще присоединилось и другое обстоятельство. Царь Алексей, озабочивали, оставить скорее потомство, женился на Марье Ильинишне Милославской, а боярин Морозов, для упрочения своего положения, на сестре последней. Тесть царя и правителя, дотоле неизвестный и мелкий чиновник Илья Данилович Милославский, воспользовался таким выгодным положением и устроил своих близких и родственников на теплые места, где они принялись наживаться кто как умел. Притесненный народ летом 1748 года учинил в Москве мятеж, жертвами которого пали некоторые из виновных лид, а именно думный дьяк Чистый и окольничий Траханиотов. Народ требовал казни и боярина Морозова, но последнего отослали в Кириллов-Белозерский монастырь, и значение его в государстве совершенно прекратилось. На смену Морозову явилось новое крупное и знаменитое лицо — Патриарх Никон. Родившись в крестьянской семье в Нижегородской области, он сразу выделился из своей среды умом и талантливостью. Найдя возможность научиться грамоте — верному средству выйти в люди, он скоро покидает свою деревню и поступает в монастырь на искус; но вскоре, вызванный родственниками обратно в мир, он женился и 20 лет от роду был посвящен в священники. Через 10 лет супружеской жизни, потеряв всех детей, он убедил свою жену принять иноческий чин и сам постригся в монахи в Анзерском пустынном скиту на Белом море. Слава о подвижнической жизни нового инока разошлась по Руси, и когда он в 1646 году появился на Москве по делам скита и представился царю — участь его была решена. Почти сейчас же состоялось назначение Никона Архимандритом Новоспасского монастыря в Москве, и полюбившийся царю молодой монах стал его постоянным собеседником, советником и другом. Являясь еженедельно во дворец и «печалуясь» за угнетенных, вдов и сирот, Никон приобрел огромное влияние на царя и уже в 1647 году был посвящен в Новгородские митрополиты, т. е. занял первое за патриархом место, а в 1652 году, по смерти патриарха Иосифа, царь предложил ему занять это высшее в церкви место. Никон согласился, но при условии, что бояре и народ дадут ему клятву «почитать его как архипастыря и отца, слушаться его во всем и дадут ему устроить церковь». Клятва была дана, Никон стал патриархом и теперь ему уже ничто не мешало влиять бесконтрольно на паря и насладиться полным удовлетворением своего честолюбия, которое простерлось до того, что он стал величать себя, по примеру Филарета, «великим государем и патриархом всея Руси». Но подобное возвышение породило ему массу врагов, которые исподволь старались подействовать на государя и возбудить неудовольствие последнего. Причин нашлось очень много, тем более, что сам Никон, будучи и резок и жесток, не старался бороться с врагами путем снисходительности, мягкости и на выпады последних отвечал лишь презрением и беспощадным осуждением, задевая иногда и самого царя. Когда однажды в 1658 году, будучи чем-то недоволен, он решил пустить в ход крайнее средство и всенародно отрекся от патриаршества, рассчитывая, конечно, на упрашивания и примирение с царем, его упрашивать не стали и не помешали удалиться в Воскресенский монастырь, Раздраженный самовольной выходкой бывшего своего друга, царь отвернулся от него и предоставил разрешить дело суду восточных патриархов, которые, прибыв в Москву, осудили Никона, лишив его архиерейского сана, после чего бывший патриарх был сослан в Белозерскую Ферапонтову пустынь. Но наряду со всем этим Никон совершил большое дело в упорядочении церковных дел и в исправлении священных книг, которые, благодаря необразованным переписчикам в течение нескольких столетий, постепенно, были сильно искажены. Реформа эта, очищавшая церковные обычаи от многих нелепых и несуразных обрядностей, была положительно необходима, но проведенная Никоном, т. е. резко и круто, как все, что им делалось, повела к многим осложнениям и породила раскол, который и в наши времена еще очень силен.