Газета Завтра Газета - Газета Завтра 416 (47 2001) Страница 8

На нас даже пытались тут давить: мол, надо сокращать количество блокпостов, население от них устало. Но мы провели совещание всех глав администраций. И что выяснилось? Большинство глав, наоборот попросили нас увеличить количество блокпостов. Главное, четко контролировать, чтобы милиция наша российская, стоящая на них, не занималась вымогательством и не пропускала за "бабки" кого угодно и куда угодно. С этим мы сейчас боремся самым безжалостным способом.

Вот письмо от жителей села Дарго. Больше четырехсот подписей. Они просто умоляют командование не выводить из села наш мотострелковый полк. И мы пошли им навстречу. Кроме этого, мы приняли решение сформировать из местных жителей еще девять рот для охраны местных органов власти. Надо обеспечить их защитой, чтобы они не оставались один на один с боевиками…

…Еще несколько секунд назад наша "восьмерка" стремительно стригла воздух буквально в десятке метров от земли, но вот земля ушла вниз, и под шасси вертолета загорбатились густо заросшие лесом горы. Тотчас забабахали отстреливаемые тепловые ловушки, разлетаясь в стороны яркими золотыми шмелями. Их магниевый жар должен обмануть, увести за собой тепловые головки самонаведения ПЗРК.

Летом у боевиков появилась целая партия ракет "Стрела". Несколько их недавно были захвачены "спецназом" при штурме одного из горных складов. Судя по номерам, ракеты из партии, которая была оставлена в свое время грузинской армии. Но лукавые грузины утверждают, что эта партия была давно израсходована. Чуть ли еще не на прошлой абхазской войне…

Именно этими "израсходованными" ПЗРК был месяц назад сбит над Грозным вертолет с комиссией Генерального штаба. И еще несколько штук до сих пор остаются в арсенале боевиков.

Сверху нас прикрывает пара "крокодилов" — боевых Ми-24. Они выписывают над нами "восьмерки" и чем-то напоминают борзых, настороженно рыскающих в поисках следа.

Внизу яркое буйство осени. Лесистые склоны, как пестрый восточный ковер — алые, золотые, багровые, рыжие. Горы то почти в упор приближаются к "борту", наплывая вершинами, то вдруг проваливаются вниз глубокими узкими ущельями и протоками рек.

Если бы не война, этот полет был бы чудной экскурсией в кавказскую осень…

Но сейчас в этой красоте есть что-то тревожное. От этих склонов и вершин веет опасностью, где-то там прячутся боевики. Провожают нас ненавидящими взглядами, до боли в пальцах сжимают оружие. Но инстинкт самосохранения сейчас сильнее…

Смотришь сверху на этот безбрежный массив, и только диву даешься — как в этих горах можно кого-нибудь вообще обнаружить и уж тем более окружить, уничтожить.

Но вот внизу мелькнули темно-оливковые бруски боевой техники, и вертолет, заложив крутой вираж, начал осторожно пристраиваться на посадку.

Проходит еще несколько секунд — и пневматики колес глубоко впечатываются в жирный чернозем горы. Площадка приземления развернута на плоской вершине одной из гор. Прямо под ней — небольшой аул. А на склоне — полевой штаб воюющей здесь группировки.

Стихают движки, и мы спрыгиваем в знакомый "чеченский пластилин".

…За ночь земля успевает промерзнуть. Снежный иней до сих пор искрится в тени деревьев и на седом костяке высохшего бурелома по краям поляны. Но днем, на ярком солнце, верхний слой раскисает до мягкости пластилина, который топким пластом лежит на ледяной, скользкой корке неоттаявшей земли. Идти по нему особое искусство. Ноги вязнут, на каждый башмак налипает по огромному кому "пластилина", но стоит чуть ошибиться, неточно поставить ногу, и каблуки предательски скользят по ледяному панцирю.

После падения в этот "пластилин" чиститься просто бессмысленно: он как майонез — чем сильнее его оттираешь, тем глубже он въедается в одежду. Единственный способ — дождаться, пока грязь сама высохнет и отвалится.

Неуклюже ковыляем вниз по склону к автобусу, где развернут "цэбэу". У боевой техники заботливые солдатские руки уже набросали досок и ломаных веток. Идти сразу становится легче. В автобусе командующему докладывают обстановку. Операцией здесь руководит начбой округа генерал-майор Николай Богдановский. Высокий, крепко сбитый, с выразительным "мелиховским" лицом. Богдановский именно тот тип мужчины, который просто рожден для армии, для службы.

По всему чувствуется, что с командующим у генерала полный контакт. Богдановский вместе с Молтенским склонились над картой. За ночь полки и батальоны завершили внешнее окружение района, где блокированы боевики. Теперь задача сжимать и утягивать этот "мешок", не давая "волчарам" из него вырваться.

— Что по лидерам? — спрашивает Молтенской.

— Масхадов ночью выходил на связь вот из этой точки, — карандаш Богдановского клюет небольшой распадок на карте. — Мы нанесли сюда удар артиллерией. С тех пор молчит. Хаттаб уже второй день молчит. Чувствуется, что нервничают. Жалуются, что аккумуляторы в станциях садятся. Читают друг другу сводки из Афганистана, бодрятся. Мы их накрываем. Вчера передали, что "Зелимхан" женился…

Перехватив мой удивленный взгляд, генерал поясняет:

— "Женился" — значит, погиб. Так боевики кодируются.

Ясно…

Докладывает начальник разведки. Невысокий плотный полковник ГРУ. Я хорошо его запомнил еще по той войне. Цепкий, собранный, немногословный. Слышу знакомые названия: "Центорой", "Белготой", "Дарго"…

…Какая странная штука жизнь. На прошлой войне именно с этих мест начался мой второй, после грозненской эпопеи, на нее "заезд". Тогда эти аулы здесь штурмовала группировка Шаманова. Отсюда начала всходить его военная слава. И аул Дарго был одной из первых твердынь им взятых…

И вот теперь я вновь в этих краях….

Одна из особенностей этой войны в том, что теперь боевые действия здесь ведет в основном Северо-Кавказский военный округ. От других округов только части "спецназа", "десантура" и "морпехи". И это понятно. Эти элитные войска должны постоянно обкатываться в боевых условиях. Поэтому одна бригада ГРУ сменяет другую, один полк ВДВ сменяет другой. Но все же основной костяк группировки полки и дивизии СКВО. Вертолетчики, артиллерия, бронетанковая техника — все свое, "родное". Конечно, при такой "стабильности" группировки командование намного лучше знает свои части и подразделения. Само подбирает и расставляет командиров. И как следствие — боевой дух, боеготовность этих частей не сравнить с тем, что было на прошлой войне, когда набранные "с бору по сосенке" некие "сводные" полки дивизии бросались в огонь войны без выучки, отлаженного взаимодействия, а зачастую даже без простого знакомства друг с другом.

Сегодня армия качественно в ином морально-психологическом состоянии, но проблем все равно хватает. И главная из них — техническая отсталость. Десять лет реформ страшным плугом прошлись по армии. Новой техники практически нет. Пушки и танки в большинстве своем производства середины семидесятых. Вертолеты так же, кто после второго, а кто и после третьего капремонта. Некоторым "бортам" вообще уже больше двадцати пяти лет. Но главное — страшно устарела связь, а также средства разведки и навигации. Война в горах — это война небольших мобильных отрядов. Здесь победу одерживает тот, кто раньше обнаружит противника, кто лучше ориентируется на местности, кто быстрее способен организовать взаимодействие. И здесь, как выразился один из "спецназовских" командиров отрядов, мы воюем техникой сорок пятого года против техники двухтысячного.

Боевики имеют отличную связь. Почти каждый боевик для связи в группе снабжен личной "мотороллой" или "кенвудом", командиры имеют спутниковую связь, которая практически не засекается и не перехватывается. В каждой группе есть "джипиес" — небольшой блок системы спутниковой навигации, которая позволяет в считанные секунды с точностью до нескольких метров определить свое местоположение. У них отличные дневные и ночные бинокли. Боевики одеты в легкие, прочные, влагонепроницаемые и непродуваемые костюмы, имеют специальные экранирующие накидки, защищающие их от тепловизоров.

У нас же радиостанции — это тяжелые огромные ящики, которые весят десятки килограммов. О связи внутри группы "спецназовцы" могут только мечтать. "Джипиес" если и есть, то купленные за собственные или "спонсорские" деньги. Оптика и ночные бинокли тоже зачастую "самокупленные". Амуниция и форма вообще вне критики. Ватники и сапоги, в которых ходит большинство солдат и офицеров группировки, изменились со времен Второй мировой войны только в смысле окраски. Если что-то и видишь на ком-нибудь новое, современное, то все это куплено за свои деньги…