Сергей Алиханов - Творчество и есть жизнь. О прозе Рауля Мир-Хайдарова Страница 8

Подобное определение вполне отвечает сути завершающего век десятилетия.

Последний роман писателя «За все — наличными» удивляет молодой способностью Мир-Хайдарова, отталкиваясь от достигнутого, подниматься на новые ступени мастерства. Расширился творческий диапазон, а вслед за ним и художественное пространство. Действие романа происходит на Северном Кавказе, в Москве, в городах Европы. Усложнилась и структура романа, состоящего теперь из нескольких сквозных сюжетов. Но роман — не хроникерский слепок действительности, задача писателя — осмыслить бытие, проникнуть в сокровенные тайны жизни. Мир-Хайдарову удается сопоставить несопоставимое — найти эстетическое отражение текущей действительности, другими словами художественно препарировать «злобу дня». Писатель делает это неторопливо и обстоятельно. Прежде чем включить «четвертую скорость» сюжета, он вдумчиво растолковывает ситуацию, обрисовывает местность, интерьер и пространство романа, в котором живут и действуют его герои. «За все — наличными» произведение захватывающее, в нем действие набирает стремительный темп с первой же страницы.

…В темную августовскую ночь мужчина в дорогом спортивном костюме останавливает машину у дороги, ведущей в Грозный. Дерзкий беглец из чеченского плена оторвался от преследователей, а его тяжелая сумка битком набита стодолларовыми купюрами. Константин Николаевич Фешин, внук знаменитого художника, ставший фальшивомонетчиком высочайшей квалификации, был похищен чеченцами, чтобы наладить выпуск «твердой валюты» в горах Ичкерии. После нескольких лет каторжной работы он бежит из плена, прихватив валюту собственного изготовления. Побег удался: Фешин поселяется в Москве, с шиком обустраивает свою жизнь, восстанавливает старые и обретает новые криминальные связи. Возле фальшивомонетчика возникает американский корреспондент Карлен Татлян, прибывший в столицу с секретным заданием ЦРУ. Карлена «ошеломила Москва — гигантская, непонятная, безумно дорогая. Живущая по своим московским законам, которые иностранцу нельзя понять и предугадать… Жизнь в Москве оказалась куда стремительнее и напряженнее, чем в Нью-Йорке и в европейских столицах…». Карлен поражен сказочными возможностями обогащения здесь, на развалинах империи. В России «все вершилось с русским размахом, молодые и красивые становились богатыми в результате какой-нибудь одной операции, в крайнем случае — за месяц-два».

Немыслимая роскошь окружает авантюристов всех мастей. Вот «катала» Городецкий демонстрирует Фешину свои пятикомнатные апартаменты: «С высоты почти четырехметрового потолка свисали две многопудовые хрустальные люстры в виде гигантских виноградных гроздьев. Зеркала, картины, напольные и настенные светильники, старинные китайские вазы — бронзовые и фарфоровые; карликовые деревья „бонсай“ на изящных высоких консолях из светлой вишни… Фешину казалось, что он попал во дворец, где снимают сцену из жизни голливудских звезд».

Но баснословная роскошь сочетается с полнейшей безвкусицей! Иначе и быть не может… Крезы, Ротшильды, Гобсеки, рыцари наживы прежних времен! Стушуйтесь! Скромно отойдите в сторонку и посмотрите «кто к нам пришел!». Мир-Хайдаров дает точный социальный портрет этого «гостя», с его нелепым буйством, пантагрюэлевским аппетитом и блатными замашками. Знаменитые «воры в законе», удачливые бизнесмены, раздувшиеся в одночасье в прямом и переносном смысле банкиры — все в одной тусовке, за одним рулеточным столом. Эти «джинны» на джипах, выпущенные на волю сладкоречивыми демократами, прямо из реальной жизни попали на страницы романа. Децентрализованный сюжет позволяет автору выводить на первый план персонажи, которые на время приобретают статус главных. Почти каждый из них столь значителен, что вполне мог бы стать героем или антигероем самостоятельного произведения. В сюжет, наряду с «каталами» и картежными шулерами — Городецким — «Аргентинцем», оборотнем — Германом Кольцовым, по кличке «Самурай», аттестованным офицером милиции и одновременно главарем бандитской группировки, писатель удачно вводит и реального киллера Александра Солоника. Сочинители умилительных газетных легенд представляли неуловимого Солоника «эдаким бунтарем, санитаром общества, борцом против преступности, убийцей убийц, карающим мечом…». Солоник и сам был не прочь сочинить о себе нечто ласкающее демократический слух. Хладнокровному негодяю льстил имидж новоявленного Робин Гуда. Ограбив Фешина, киллер издевательски заявляет, что деньги ему нужны для спасения Отечества! Псевдопатриотизм в очередной раз становится оправданием преступления. Деньги — вот новый и единственный Бог, и не только Солоника, а всех тех, кто «проповедует разбой под видом честных спекуляций». Но только размах у этих «патриотов» иной — «тюменская нефть, трубопроводы, три-четыре банка, газеты, телеканал».

Фешин, несколько лет проработавший на чеченском «монетном дворе», давно не был в Москве. Фальшивомонетчик встречает старых знакомых по отсидкам и с трудом узнает их — настолько искусна мимикрия преступников, переделавшихся или, как говорят сейчас на продвинутом жаргоне, «перекоцавшихся» из «паханов» в пионеров рыночных отношений. «Власть оказалась насквозь беспринципной, лживой и коррумпированной от макушки до пят. Братва просто использовала единственный исторический шанс, выпавший на ее долю». Открылось небывалое поле деятельности для аферистов всех мастей, вступило в действие своеобразное разделение труда: «Один ворочает нефтью, другой — алмазами, третий — торгует прямо с армейских складов новейшим оружием, причем плевать он хотел на эмбарго и конвенции всякие, продает тому, кто больше заплатит, даже если это оружие завтра повернут против России…»

Золотая лихорадка охватила и большеротую армию чиновников. Карточный шулер Аргентинец «сожалеет» о неверно выбранном жизненном пути, казнится: «Надо было по госслужбе двигаться. Только там крутятся настоящие деньги».

Происходит своеобразное взаимовлияние — точно так, как профессиональные воры внешне стали походить на респектабельных чиновников, так и чиновники внутренне стали «воровской масти». Они объединились — и русской мафии, практически ставшей правящим режимом, стало тесно в России, — обзаведясь иностранными паспортами и гражданствами, старые воры в образе «новых русских» ринулись покорять мир. И вот они уже привольно чувствуют себя в Лондоне и Париже, в Тель-Авиве и Амстердаме, в Милане и Женеве. Ни одной мафии мира не удавалось так тесно переплестись с власть имущими, так дерзко подмять юридические основы государства, как это сумели сделать российские плутократы. Прежние стереотипы и узнаваемая воровская атрибутика не устраивают Мир-Хайдарова. Писатель точно улавливает и описывает изменившиеся черты и признаки, и опережающую время мимикрию уголовной среды. Наколки, золотые цепи, и вот уже костюмы от Кардена, газетная нахватанность с успехом подменили образованность, недавние разборки — с той же лексикой! — превратились в «деловые переговоры». Но взгляд писателя четко определяет воров под любыми одеждами — это люди, существующие ради денег, которые они не зарабатывают, а всевозможными негласными и гласными теперь путями отнимают у общества, изымают у добропорядочных граждан.

Мир-Хайдаров описывает быт, нравы и манеры воров нового образа, и, по сути, играет роль биолога, открывающего и представляющего обществу новый вид опасных и ядовитых членистоногих. Для представителей этого нового биологического вида «безвкусно одетый человек уже не человек». Воистину так — если обратить взгляд на них самих. Потребительский конвейер подхватил и потащил к мировому прилавку и «святое искусство». Не особенно разбираясь и не торгуясь, «денежные мешки» засовывают за пазуху и все мало-мальски ценное. Автор, устами одного из героев, замечает: «Настоящая культура — достояние лишь богатых людей, и доморощенным российским либералам и демократам не стоило бы строить на этот счет иллюзий, обещая народу расцвет искусства. Если капитализм в чисто американском виде воцарится в России, то народ навсегда будет лишен высокой культуры, ему останется лишь то, что сегодня демонстрируется по ТВ».

Неистовство личного потребления принимает в романе почти обрядовое значение. В джунглях Киплинга хищные животные устрашают врага не только ревом и рыком, но и «блеском меха». У хищников современного общества роль устрашающего «меха» выполняют сверхдорогие вещи. Пристальное внимание писателя к исключительным предметам роскоши и фешенебельного быта обусловлено художественной необходимостью — Мир-Хайдаров исследует как раз то, что ближе всего к телу, то есть к душе новой генерации двуногих хищников — «свою рубашку». Прекрасные вещи — в действительности благо, они украшают нашу жизнь. Но они не должны становиться фетишем, признаком касты.