Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 89

— Хорошо, — сказал Иваненко и снова сел. — Чего вы от меня хотите?

— Поясните себе положение, — сказал Морган. — В нее очьень трудно попасть. Она летает быстро. Ее нужно долго гнать, загнать и расстрельять в упор.

— А потому, — сказал Опанасенко, — нам нужно, — он стал загибать пальцы, — все быстроходные машины базы, все лучшие водители, все стрелки, побольше динамиту, побольше ракет…

— …и два мьешок лука, — сказал Морган, улыбаясь.

— Так, — зловеще сказал Иваненко. — Вы собираетесь гнать краулеры на полной скорости по пустыне, пережжете моторы, порвете ходовую часть, поперетопите машины в зыбучках…

— Но зачем так пьечально? — сказал Морган.

— …перекалечитесь сами, спалите все горючее… Не дам машин! — рявкнул он неожиданно.

Опанасенко грохнул кулаком в стену.

— Черт побери, — сказал он. — Да кто же для кого? Мы для машин или машины для нас?! Неужели же трудно понять! Да ваших же врачей эта гадина чуть не сожрала на той неделе!

— Спокойно, спокойно, — сказал начальник.

— Надо машины дать, — сказал Гайдадымов. — Я сам одну доведу.

— Черта лысого ты поведешь! — заорал Иваненко. — Нет, я так не могу! Я в таких условиях работать не могу! Охоты, облавы, а на Базе люди живут впятером в такой вот комнатушке! Для женщин комнату едва выделил! Строить надо, а не гарцевать на краулерах!

Опанасенко вдруг успокоился.

— Хорошо, — сказал он. — Не надо машин. Мы пойдем цепью. Все, конечно, пойдем. Пусть облава будет пешая. И горючее будет цело, и в комнатах после облавы станет посвободнее. Это вас устраивает, товарищ Иваненко?

— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, — прошипел Иваненко. — Не смейте!..

Начальник хлопнул ладонью по столу.

— Достаточно, — сказал он. — Это ругань, а не серьезный разговор. Товарищ Опанасенко, расскажите, пожалуйста, что такое эта рысь? О ней много говорят, и никто ничего не знает.

— Мы тоже мало знаем, Борис Максимович, — сказал Опанасенко. — Какое-то хищное животное. Никто его толком не видел. Охотится ночью, нападает длинным прыжком, всегда почему-то справа. Нападает почему-то на людей и всегда норовит вцепиться в правый бок. Что еще? Длинная, с серебристой шерстью, конечностей не заметно, глаз тоже. Вот и все, пожалуй.

— А где она скрывается днем? — спросил начальник.

— Неизвестно. Может быть, зарывается в песок. А может быть, у нее есть логово — передвигается она очень быстро.

— Дело вот в чем, — сказал начальник. — Через четыре месяца с Земли придут два корабля. Они привезут еще пять краулеров. С машинами будет легче. С другой стороны, за это время мы, по-видимому, закончим самые необходимые постройки и станет легче с грузовыми перевозками. Может, имеет смысл подождать с рысью?

Опанасенко поглядел на Моргана. Морган пожал плечами.

— Подождать, конечно, можно, — сказал Опанасенко, — но это опасно. Вам придется либо запретить выход с территории, либо, — он принялся загибать пальцы, — ввести непрерывный патруль вдоль трассы. На краулерах, конечно. Выделить отряд стрелков для охраны биологов, ареологов, связистов, работающих в поле. Поставить вокруг Базы высоковольтное заграждение. Одним словом, это дороже обойдется.

— Мы ее не знайем, — сказал Морган, — а она наглейет. Вчера я видьел ее сльеды у экскаватора. Раньше этого не было. Скоро она начнет нападать на краулер, а краулер есть открытая машина.

— Да-а, — сказал начальник. — Ну, что вы скажете, Ибрагим Константинович?

— Делайте, как хотите, — сказал Иваненко. — А я бы так просто запретил выход с Базы.

— Ну уж нет, — сказал Гайдадымов. — Такой приказ выполняться не будет. Запереть ученых на четыре месяца!.. Они скажут, что не для того сюда летели, и будут правы.

— Делайте как хотите, — повторил Иваненко.

— Хорошо, — сказал начальник. — Сколько времени нужно на подготовку, Федор Алексеевич?

— Двое суток, я думаю, хватит, — сказал Опанасенко и поглядел на Моргана. — А, Гэмфри?

— Да, — сказал Гэмфри.

— У нас на Базе сто восемьдесят три человека, — сказал начальник.

— Сто восемьдесят четыре, — поправил Гайдадымов, улыбаясь.

— Почему? — сказал начальник. — Сто восемьдесят три.

— А Богдан Богданыч Спицын? Ему уже неделя.

— Да, правда, — сказал начальник. Все улыбались, даже Иваненко. — Одним словом, не считая женщин и… гм… детей, у нас полтораста боеспособных мужчин.

— Боеспособных мужчин у нас человек сорок, — сказал Опанасенко, — и то считая Следопытов. Да нам больше и не нужно. Десять машин, сорок человек. Это не проблема, Борис Максимович. Поручите это нам с Гэмфри.

— Хорошо, — сказал начальник. — Готовьте облаву. И помните, Федор Алексеевич, вы поведете самое ценное, что у нас есть — людей и машины. Берегите, пожалуйста, людей, но не забывайте и о машинах.

— Конечно, — сказал Опанасенко.

Стругацкие продолжают дорабатывать сюжет. Пока еще не начат текст, за исключением ранних вариантов пролога и пары глав. План доводится до совершенства, основная работа еще впереди. Очередная фамилия для стажера, другой порядок глав, появление в прологе и эпилоге Марии Юрковской… И вот — очередной план:

Пролог. Дауге и Мария Юрковская после проводов экспедиции.

1. Мирза-Чарле. Вакуум-сварщик Юрий Николаевич Кочин, двадцать лет. Отстал от группы добровольцев. Визит к Быкову после многих мыканий.

2. Один из первых дней рейса. Стажер бродит по кораблю и приглядывается. Описание корабля — уютного дома межпланетника. Стажер приглядывается к людям. Юрковский за работой — радиограммы, переговоры, распоряжения. Капитан на корабле не нужен — только до старта и при катастрофе. Стажер — неутолимое любопытство, добр, наивен, «послушайте, скажите мне, пожалуйста…», очень всех любит. Юрковский называет его кадетом. Рассуждения Юрковского насчет пистолета. Выпендривается перед Кочиным. «Э-э… Кадет, не можете ли вы вакуумно сварить обед?» Может быть, называет прапорщиком. Быков систематически и методически читает журналы и газеты за два прошлых месяца и смотрит кино. Мих. Ант. считает курс, вздыхает про пенсию, жалуется, что это его последний рейс. Разговоры о политике и о текущих событиях. Жилин считает, следит за режимами двигателя, составляет диаграммы, на вопрос стажера — отвечает, что работает над проектом корабля, который пролетит сквозь солнце. Все на полном серьезе; «а для охлаждения на другом конце солнца поставим души». Жилин — фантазер и хохмач. И не понять, где он говорит серьезно. Его идея о передаче предметов в виде лучистой энергии. «Обнадеживают работы средневековых фокусников». Показывает фокусы.

3. Марс. Проблема пиявок. Мнения: ареологи, ареодезисты, следопыты (марсианская цивилизация или пришельцы?), астрономы, строители, ареобиологи. Дети на Марсе. Песчаный танк «Мимикродон». Решение предпринять облаву. Сомнения ареобиологов: облава не поможет, часть пиявок уйдет в пустоты, под поверхностью Марса, где они, вероятно, размножаются. Смутные планы экспедиций в пустоты.

4. Облава. Юрковский в пешем строю. Удовлетворение Юрковского по поводу того, что вопрос решили без него. Упреки Быкова, рассуждения Юрковского об опасности и храбрости. Юра в облаве участвует.

5. Рейс. Быт. Крутиков: эврика, нашел, что какое-то пространство проницаемо деритринитивно в сигма-смысле. Из наивного хвастовства Юры вытекает спор о смысле жизни. Юра: самое хорошее — красиво умереть. Остальное — по ходу. Юрковский — барин: Ваня, отправьте эту телеграмму моим шифром, эту — открытым текстом. Юра, принесите из моей каюты бювар. Телеграмма. Юрковский сильно мрачнеет, показывает Быкову. Кажется, будет тяжело. Это пострашней пиявок. Юра как ни бьется, не понимает, в чем дело. Жилин загадочно молчит.

6. Подавление бунта. Нищие духом. Космические рудники «Спэйс Пёрл Лимитэд» на астероиде. Затравленный представитель комитета МКК, албанец. Держится геройски, но ничего не может сделать. Меры: усовещивал слезами, прятал спиртное, отбирал оружие, бил, вызывал полицию — все куплено компанией. На базе — пьянство, пренебрежение мерами личной и общей безопасности, «компания набрала сброду, хорошие люди с Запада в космос не идут, омещанились». Резня, бои с аутсайдерами. Откуда-то появились и неизвестно куда исчезли три девки. Возможно — убиты. Последнее (телеграмма) — перехвачен и разграблен автотранспорт с медикаментами (спирт). Есть группа культурных рабочих — опереться можно на них. Но они не желают сотрудничать. Представитель компании — первейшая сволочь и мерзавец. Инициатива боев с аутсайдерами принадлежит ему. Оружие прячут, не отдают. Комитетчик в ужасе спрашивает: а где же остальные корабли. Юрковский прибыл только с Жилиным. Арест, атомные торпеды, «смертники-коммунисты» — по-русски змеиным шепотом, Жилин, не оборачиваясь: «А ты как думал, сволочь». Речь Юрковского о нищих духом. Предложение плюнуть и пойти на чистую работу встречено неловким молчанием. Юрковский назначает самоуправление из группы крепких и грозит закрыть рудник. «Человечество от этого не пострадает».