Владимир Мединский - Война. Мифы СССР. 1939–1945 Страница 9

К слову, у Сталина были такие же основания не доверять Черчиллю, как и главарю нацистской Германии.

Кто, как не Черчилль, многократно заявлял, что СССР не может быть союзником ни при каких обстоятельствах? Разве не при его непосредственном участии планировалось нападение Англии на СССР: во время советско-финской войны, когда союзники собирались бомбить нефтепромыслы Баку? А еще у Сталина перед глазами стоял опыт Крымской войны и интервенции 1918 года.

Ну, а пока давайте бегло пробежимся по мифам, якобы доказывающим «факт дружбы»: договор между гестапо и НКВД, выдача евреев, разоружение укрепрайонов и подрыв их укреплений, совместный парад в Бресте.

Еще в 1938 году заключено соглашение о сотрудничестве между НКВД и гестапо. Существует подлинный документ, подтверждающий это.

«Подлинный документ» соглашения между гестапо и НКВД — редкий для нашего времени случай, когда фальшивка сработана настолько примитивно, что напоминает любительскую «фотожабу»[29].

Для начала гестапо названо в этом «документе» Главным управлением безопасности Национал-Социалистической рабочей партии Германии. При том, что эта зловещая структура с самого начала была государственной, а не партийной[30]. А заканчивается «документ» подписью зав. сельскохозяйственным отделом ЦК компартии Грузии, которому предстояло занять должность руководителя секретариата НКВД СССР лишь через пару лет.

Пострадал от неумех-фальсификаторов и «старина Мюллер». Впрочем, обижаться ему не приходится: его (прямо как в «Семнадцати мгновениях весны») сделали бригаденфюрером, при том, что в действительности он стал эсэсовским генералом только в 1940 году. А до того был скромным штандартенфюрером (как в 1945-ом — Штирлиц).

Контакты между сотрудниками НКВД и гестапо, конечно, были. Но сводились они — к немедленному взаимному уничтожению.

Хотя «Генеральное соглашение» — чистый беспримесный фальшак (что не помешало латышским фантазерам с радостью цитировать его в своем историко-документально-фантастическом блокбастере «The Soviet Story»[31]), тут же возникли домыслы, будто по нему советская сторона даже сдавала немцам своих собственных разведчиков-нелегалов. А уж бежавших в СССР евреев — и подавно.

Вот пример: «Чтобы угодить нацистскому диктатору в 1940 году, Сталин выдал гестапо немецких коммунистов и евреев, бежавших в Советский Союз. Он знал, что обрекает их на смерть»[32]. То есть немцы сами поймать евреев не могли, так наши им в этом радостно помогали.

В действительности происходило, как это часто бывает с мифами, прямо противоположное. Захватив Польшу, гитлеровцы всячески способствовали бегству евреев на восток, выдавливали их с подконтрольной территории, видя в этом бюджетное решение еврейского вопроса. Чтобы не было иллюзий, сразу отмечу: в результате СССР принял до 250 тыс. беженцев-евреев. Примерно в два с половиной раза больше, чем США и Англия, вместе взятые. Причем с началом войны в 1939-м две самых развитых демократии, загипнотизированные шпиономанией, вообще отказались принимать беженцев.

Именно в это время в белорусских лесах происходило следующее. Слово — не кому нибудь, а генерал-фельдмаршалу Кейтелю:

«Выселение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как хотелось бы. На деле практика была, например, такая: в тихом лесу тысяча евреев перебиралась через русскую границу, через некоторое время они вновь возвращались с русским офицером, который пытался заставить немецкого офицера принять их обратно».

Я уверен, что русский офицер не придавал ни малейшего значения национальности перебежчиков. Для него они все были поляки, все — просто нарушители границы. До войны у нас вообще как-то не было принято определять людей по национальности[33]. Скажем, украинцем человека, скорее, назвали бы по месту прописки. А громко говорить, что ты русский или что кто-то — еврей, вообще было небезопасно.

В общем, понятно, что именно происходило на границе. На ней же, на новой границе, развернулось большое строительство. Строились новые укрепрайоны — «линия Молотова».

На старой границе оставалась недостроенная «линия Сталина». Несмотря на громкое название, ее не могли закончить уже 10 лет. Не хватало ресурсов — самых обычных, например цемента. Укрепрайоны «линии Сталина» страдали всеми болезнями советского долгостроя — что-то устаревало, что-то приходило в негодность. Лишь в сентябре 1941-го по плану на ней должны были в очередной раз возобновиться работы.

А пока все внимание было сосредоточено на «линии Молотова», что вполне разумно. Разумно и то, что крепостное вооружение перебрасывали со старой границы на новую. Будущий маршал Василевский ставил задачу: «Одновременно необходимо всемерно форсировать строительство и вооружение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов в 1942 году на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайонов по линии старой госграницы»[34]. А вот директива наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии командующему войсками ЗапОВО от 22 мая 1941: «Разработать план приведения в полную боевую готовность укрепленных районов на прежней госгранице в пределах округа»[35].

В общем, такого маразма — взрывать собственные укрепления перед войной, как утверждают поклонники Резуна-Суворова — наши себе не позволяли и позволять не могли. Если бы какой-нибудь «стратег» до этого додумался, он был бы просто-напросто тут же расстрелян. Как был расстрелян ровно через месяц после начала войны командующий всего ЗапОВО генерал Павлов, на котором, как считалось, лежит часть вины за катастрофические потери июня 41-го…

Павлов Дмитрий Григорьевич (1897–1941)

Генерал, командующий Западным фронтом, Герой Советского Союза

Сейчас над несчастным генералом армии Павловым вновь сгущаются тучи. Вновь его пытаются объявить слабаком, бездарностью, а то и предателем, который открыл границу перед немцами. Бред. Павлов просто слишком буквально выполнял приказы из Москвы. И делал, что мог… Когда ничего сделать было нельзя. Его вызвали в Москву и ровно через месяц после начала войны, 22 июля — расстреляли. «…Подсудимые Павлов и Климовских, будучи: первый — командующим войсками Западного фронта, а второй начальником штаба того же фронта… проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии, тем самым дезорганизовали оборону страны и дали возможность противнику прорвать фронт Красной Армии…»

Трусом, конечно, Павлов не был. Генерал-танкист под псевдонимом «Де Пабло» свою личную храбрость доказал еще в Испании, стал Героем. Но нужны были виноватые, нужно было на кого-то переложить ответственность за поражения. Нужен был урок для всех. В приказе Сталина говорилось прямо: «Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица. Приказ объявить всему начсоставу от командира полка и выше». Дмитрий Григорьевич Павлов был реабилитирован в 1957 году. Как и еще шесть расстрелянных тогда военачальников… А они могли бы брать Берлин

Что же до совместного парада советских и германских войск в Бресте — еще один популярный миф, доказывающий дружбу двух тиранов, — то его попросту не было. Вообще не было. Есть фильм немецкой кинохроники. Но любители истории уже давно его разобрали по косточкам и доказали, что «парад» возник благодаря искусному киномонтажу. Конечно, не Лени Рифеншталь, но школа, школа…

Хотя в том, что тени от проходящей «одновременно во время парада» немецкой техники отбрасываются вперед и налево, а от советской техники — вперед и направо, есть что-то сюрреалистическое… что-то от знаменитых кадров высадки американцев на Луну.

Механизированные части Гудериана заняли Брест первыми, пять дней над Брестской крепостью развивался флаг со свастикой. Потом он был спущен, и в город вошли советские войска. Те и другие маршировали, стараясь показать себя с лучшей стороны. В разное время (потому — и тени «пляшут»). По разным улицам. Одни — выходили из города. Другие — входили. Все.