Конрад Лоренц - Человек находит друга Страница 9

Приучить собаку к послушанию с помощью наказаний нельзя и столь же бессмысленно бить её, если, соблазнённая запахом дичи, она во время прогулки убежит от вас. Побои не отучает её убегать – это происшествие уже далеко отодвинулось в её памяти, – а скорее отучат возвращаться, так как в её представлении они будут связаны именно с возвращением.

Единственный способ отучить её от этой манеры – стрелять в неё из рогатки, когда она задумает удрать. Выстрел должен быть произведён неожиданно для неё, и будет лучше, если она не заметит, что камешек, свалившийся на неё неведомо откуда, был послан рукой хозяина. Полная беззащитность перед этой болью поможет собаке хорошо её запомнить, и к тому же этот способ не внушит ей страха к рукам.

Наказывать собак, как и детей, можно только любя, так, чтобы наказывающий сам страдал от этого ничуть не меньше виновного; для определения же степени наказания нужно хорошо знать и понимать собаку. Разные собаки воспринимают наказание по-разному, и для нервного впечатлительного пса лёгкий шлёпок может значить гораздо больше, чем настоящая порка для его более уравновешенного и флегматичного брата.

Здоровая собака на редкость нечувствительна к физическому воздействию, и рукой ей почти невозможно причинить настоящую боль, если только не бить её по носу. Моя овчарка Тита отличалась большой силой, и после возни с ней я, как правило, бывал весь в синяках. Во время игры я мог ударить её кулаком, пнуть, резко стряхнуть на землю, когда она повисала у меня на рукаве, но она считала все это увлекательной забавой, дававшей ей право отплачивать мне сторицей. Однако, если я ударял её не в шутку, а всерьёз, пусть совсем легонько, она взвизгивала и тоскливо замыкалась в себе.

Когда в одной собаке соединяются физическая и душевная чувствительность, как, например, у спаниелей, сеттеров и сходных с ними пород, телесные наказания надо применять с величайшей осмотрительностью, иначе собаку легко совсем запугать, так что она станет робкой, неуверенной в себе, скучной и в конце концов навсегда проникнется страхом к рукам. Во время моих экспериментов по скрещиванию немецких овчарок с чау-чау выяснилось, что – особенно вначале, когда кровь овчарки ещё преобладает, – крайности характера, от «мягкого» и впечатлительного до совершенно бесчувственного, часто распределяются среди потомства без всякой системы.

Стаси была необычайно «душевно крепкой» собакой, но её дочь Пиги оказалась полной её противоположностью. И в тех случаях, когда они обе сходили с узкой тропы добродетели (например, чуть не разорвали пополам мальтийского терьера), прохожие негодовали на мою явную пристрастность и несправедливость, так как я сурово хлестал мать, а дочь отпускал, ограничившись шлепком и строгим выговором. Тем не менее обе собаки получали равное наказание.

Любое наказание собаки действенно не столько благодаря связанной с ним боли, сколько потому, что оно демонстрирует власть и силу наказывающего. И для того чтобы наказание принесло пользу, собака должна воспринять его именно как проявление власти. Поскольку собаки, как и обезьяны, при установлении иерархического порядка не бьют, а кусают друг друга, битьё, в сущности, оказывается не слишком эффективной и не слишком понятой карой.

Один из моих старых знакомых обнаружил, что лёгкий укус в предплечье, даже не оставляющий ран, производит на обезьяну куда большее впечатление, чем самые жестокие побои.

Другое дело, конечно, что не всякому понравиться кусать обезьяну. Однако в отношении собак карательные методы вожака доступны каждому человеку и в отличие от побоев не требуют насилия над собой: собаку надо поднять за шиворот и хорошенько встряхнуть. Более сурового наказания для собаки я не знаю, и оно неизменно производит на нарушителя закона и порядка самое сильное впечатление. В реальной действительности вожак, способный поднять и встряхнуть собаку ростом с овчарку, должен быть великаном, сверхвожаком, и именно так воспринимает собака своего хозяина в момент наказания. Хотя, на наш взгляд, подобная кара кажется менее строгой, чем побои, наносимые хлыстом или тростью, её даже со взрослыми собаками следует пускать в ход очень осторожно, если мы не хотим совсем сломить их дух.

Занимаясь любым видом обучения, требующим от собаки активного участия (как, например, прыжки, подача предмета и тому подобное), надо помнить, что и самая лучшая собака не обладает человеческим сознанием долга, а потому в отличие даже от маленьких детей будет сотрудничать с вами лишь до тех пор, пока работа ей нравится. Поэтому наказание тут не только нелепо, но даже вредно, так как оно может внушить собаке непреходящее отвращение именно к этому виду деятельности. Только привычка заставляет хорошо обученную собаку приносить зайца, идти по указанному следу или прыгать через препятствие, когда она «не в настроении».

Поэтому, пока собака ещё не приобрела привычки выполнять определённую команду, необходимо, особенно в начале обучения, ограничивать урок несколькими минутами и немедленно прекращать его, если интерес собаки начинает угасать. Обучаемому животному необходимо любой ценой внушить, что его не только не заставляют что-либо делать, а, наоборот, позволяют ему выполнить данное упражнение.

Вкратце обсудив общие принципы обучения, вернёмся к трём конкретным навыкам, которые необходимо привить любой собаке. Главный из них, на мой взгляд, беспрекословное выполнение команды «Лежать!»; благодаря этому навыку любая собака становится приятнее и полезнее. Собака должна научиться ложиться по команде и не вставать без разрешения – такое умение обеспечивает ей много преимуществ: владелец может спокойно покинуть её в любом месте, например, перед дверью магазина или учреждения, так что она получает возможность сопровождать его почти повсюду, и её лишь изредка приходится оставлять дома, что для истинно преданной собаки является худшим из несчастий. Ещё важнее воспитательная ценность этой команды, так как её выполнения означает существенное развитие привычки к послушанию. Для собаки не так просто подавить желание следовать за хозяином и остаться одной в каком-нибудь непривычном месте – выполнение этой команды равносильно выполнению неприятного долга. Поэтому команды «Встать!» и «Ко мне!» воспринимаются как счастливое избавление, и в результате «приход на зов» превращаются из работы в удовольствие. Очень часто заставить плохо поддающуюся собаку идти на зов удаётся только через промежуточную стадию обучения лежать. Эгон Бойнебург, один из лучших дрессировщиков собак, каких я только знаю, при обучении охотничьих собак сосредоточивал усилия именно на команде «Лежать!», а не на «Ко мне!». Он разработал метод остановке в разгар травли для тех собак, которые в обычных условиях были послушны, но оказывались столь азартными охотниками, что, гоняясь за добычей, повиновались своей страсти, а не свистку хозяина. Добивался он этого, приучая собак по команде «Лежать!» прерывать любую деятельность и даже гон: они ложились и ждали распоряжения «Ко мне!». Когда собака бросалась преследовать дичь, Бойнебург не пробовал её отозвать, а просто кричал громко: «Лежать!» Взмётывалось облако пыли, поднятой резко затормозившими лапами, а когда оно рассеивалось, зрители видели послушно улёгшуюся собаку.

Обучение команде «Лежать!» настолько просто, что доступно даже людям, вообще лишённым способности дрессировщика. Начинать его следует между седьмым и одиннадцатым месяцами жизни собаки, в зависимости от её породы. Слишком раннее начало ни к чему хорошему не приведёт, так как нельзя требовать от подвижного весёлого щенка, чтобы он по команде ложился и сохранял абсолютную неподвижность. Когда же он подрастает и остепеняется, обучающий сталкивается с гораздо меньшим сопротивлением.

Уроки следует начинать на мягкой сухой земле, например за шею и крестец и легонько прижимать к земле, повторяя:

«Лежать! Лежать!» – или какое-нибудь другое подходящее слово. В первый раз, возможно, придётся применить и силу.

Одни собаки очень быстро понимают, что от них требуется, другие – не сразу, третьи же будут стоять окостенев и начнут разбираться в ситуации, только когда им силой согнут задние, а потом передние ноги.

Эта предварительная подготовка может показаться постороннему наблюдателю несколько комичной, но поразительно, как мало повторений требуется для того, чтобы собака поняла, чего от неё хотят, и начала ложиться по команде сама. И сразу же следует препятствовать собаке вставать, если ей вздумается сделать это до подачи соответствующей команды. Разделять эти два момента между разными уроками неправильно. Нужно стоять вплотную к собаке и чуть-чуть покачивать пальцем перед её носом, чтобы у неё не было возможности вскочить на ноги. Затем вы внезапно зовёте: «Ко мне!», отбегаете на несколько шагов и ласкаете собаку или играете с ней в награду за только что перенесённое испытание. Если собака проявит признаки усталости и начнёт сторониться хозяина, стараясь избежать повторений упражнений, урок следует прервать и отложить до следующего дня. Время пребывания в лежачей позе следует увеличивать очень постепенно, и обучающему требуется немалый такт, чтобы найти счастливую середину между излишней строгостью и чрезмерной ласковостью.