Газета Дуэль - 2009_5 Страница 9

Повторим, суд на 8 страницах Решения полностью переписал заявление Гагаринского прокурора, предупреждение Россвязьохранкультуры, не действующую редакцию статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности», действующую редакцию этого же закона, часть текста и выводы всех экспертиз, но не указал ни единого доказательства заинтересованных лиц, сделав лживое заключение: «Каких-либо доказательств, опровергающих выводы судебной лингвистической экспертизы, а равно доказательств, позволяющих сомневаться в их объективности, суду сторонами не представлено».

Таким образом, Решение суда построено на незаконных доказательствах, представленных истцом, и без какого-либо учета доказательств, представленных заинтересованными лицами, а посему выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

В своем Решении без ссылок на какие-либо нормы закона, суд «установил»: «Доводы Мухина Ю.И. о том, что подборка статей «Смерть России» является элементом дискуссии и содержит в себе личное убеждение автора Дуброва, который адресуется к своему оппоненту и высказывает свои личные убеждения, суд находит несостоятельными, поскольку высказывание «личного мнения», носящего экстремистский характер, путем публикации в средствах массовой информации в силу действующего законодательства не допустимо и не является предусмотренным законом основанием для непризнания указанной публикации экстремистскими материалами».

Таким образом, Замоскворецкий суд, силой своих властных полномочий, прекратил действие статьи 29 Конституции РФ, которая устанавливает свободу слова: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова… Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них… Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом».

А статья 2 закона «О противодействии экстремистской деятельности» требует: «Противодействие экстремистской деятельности основывается на следующих принципах: признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина».

Конституция РФ запрещает только пропаганду некоторых видов деятельности, представители ответчика указали на это суду в Объяснениях, но суд проигнорировал Конституцию, не потребовав от истцов доказать наличие пропаганды в рассматриваемом материале.

В результате суд в своем Решении не применил указания статьи 29 Конституции РФ и статьи 2 закона «О противодействии экстремистской деятельности» — не применил закон, подлежащий применению.

Как об этом упомянуто выше, все три лингвистические экспертизы собственно лингвистических исследований текста не проводили, а в своих выводах дали только его юридическую оценку, признав в тексте наличие разнообразных видов экстремизма формулировками диспозиции статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности». То есть, филологи дали тексту ту правовую оценку, которую обязан сделать сам суд согласно статье 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности»: «Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом…».

В результате юридические формулировки диспозиции статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности», данные в заключении экспертизы ГЛЭДИС (л.д. 16), надзирающий орган дословно перенес в свое Предупреждение газете (л.д. 6), из этого предупреждения Гагаринский прокурор дословно перенес их в свое заявление (л.д. 4–5), а Замоскворецкий суд дословно перенес их в свое решение с заявления прокурора. В результате, эксперты-филологи ГЛЭДИС вместо лингвистического анализа текста фактически вынесли судебное решение.

Согласно статье 79 ГПК РФ «При возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу». Специалистами по применению положений закона «О противодействии экстремистской деятельности» являются не филологи, а юристы, в данном случае, сам суд. Следовательно, суд в нарушение статьи 79 ГПК РФ принял в качестве доказательства выводы специалистов, не обладающих специальными знаниями в данной области знаний — в области права. Это в свою очередь является грубым нарушением статьи 55 ГПК РФ, которая требует считать доказательствами только «полученные в предусмотренном законом порядке сведения», что является воплощением в ГПК РФ требования статьи 50 Конституции РФ: «2. При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Закон не предусматривает получение заключений от экспертов, не обладающих специальными знаниями в той области, по которой они делают выводы, тем более, не предусматривает, чтобы эксперты делали выводы вместо суда.

Указания ответчиков на незаконность использования сведений, полученных с нарушением закона в качестве доказательств экстремизма: в заявлении об отводе эксперту (л.д. л.д. 173–174); в вопросах представителям прокурора, исчезнувшим из дела; в заявлении о недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением закона (л.д. л.д. 100–101); в заявлении о вызове экспертов для допроса (д.д. 188) и в ходатайстве о назначении лингвистической экспертизы (л.д. 189), были проигнорированы судом.

Следовательно, заключения экспертиз, выводами которых суд сформулировал свое Решение, являются доказательствами, полученными с нарушением федерального закона, в связи с чем доказательствами быть не могут.

Таким образом, суд неправильно применил нормы процессуального права, что привело к неправильному разрешению дела.

В связи с незаконностью и антиконституционностью Решения суда, основываясь на статьях 29 и 50 Конституции РФ, на статьях 2, 8 и 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности», статьях 55, 79, 195, 198 и главе 40 ГПК РФ, ПРОШУ: Решение Замоскворецкого суда от 24.11.08 о признании экстремистскими материалами подборки материалов, озаглавленной «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» в N 27(475) от 04.07.2006, в том числе письмо А.В. Дуброва «О матери» из данной подборки» отменить, дело передать для нового рассмотрения».

Наш адвокат Г.И. Журавлев дополнил мою жалобу своей жалобой со следующими доводами:

«Суд в своем Решении зачем-то дословно переписал и старую редакцию закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 2002 г., и новую, но в резолютивной части Решения указал в качестве признаков экстремизма деяния, которые по новой редакции экстремизмом не являются, в частности:

— «подрыв безопасности Российской Федерации» в новой редакции закона от 2007 г. экстремизмом не является.

— «высказывания, призывающие к полному уничтожению Российского государства, как граждан еврейской, так и русской национальности» не являются экстремизмом ни в какой редакции и никогда ими не были.

В судебном заседании от 24 ноября 2008 г. заинтересованное лицо (Мухин Ю.И.) задал вопрос представителю истца (прокуратуры): «В своем Заявлении Вы упорно пользуетесь уже не действующей редакцией закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 2002 г. В действующей редакции статьи 13 этого закона уже нет пунктов «а» — «в», а вы просите суд принять решение на основании этих пунктов. Гагаринский прокурор не признает редакции закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 27.07.2007 г.?». Ответ: «Пользуемся всеми редакциями».

Суд нарушил конституционный принцип: «Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон» (Статья 54 Конституции РФ), — и применил закон, не подлежащий применению».

Кроме этого, Журавлев сказал:

«Итак, статья 44 Конституции РФ устанавливает права автора статьи на его статью как интеллектуальную собственность: «Интеллектуальная собственность охраняется законом». Таким законом в настоящее время является часть 4 Гражданского кодекса. Статья 1226 ГК РФ устанавливает, что «На результаты интеллектуальной деятельности…признаются интеллектуальные права, которые включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, также личные неимущественные права…».

Гражданский кодекс статьей 1229 установил исключительное право автора: «Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности…». А Замоскворецкий суд посягнул на это право Дуброва использовать свою статью внесением его статьи в список запрещенной литературы.

Право на защиту произведения от любого посягательства, способного нанести ущерб чести и достоинству автора (право на защиту репутации автора) — это личное неимущественное право Дуброва, и статья 1228 ГК РФ устанавливает, что «Право авторства, право на имя и иные личные неимущественные права автора неотчуждаемы и непередаваемы». А это значит, что эти свои права Дубров имеет право защищать только сам, либо поручить защиту своих прав своему представителю. Мы такими представителями Дуброва не являемся.