Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 53

Информаторы Смерша сообщили, что на ужине с советскими офицерами в июле 1944 года Калюта, которого они опознали как украинца и прозвали Василием, сказал собравшимся: “Знай мой отец в Америке, что его сын сейчас в России ужинает за праздничным столом с русскими офицерами, он бы плакал от радости. Кончится война, я привезу сюда, в Россию, и отца, и сестру; я все отдам, чтобы им дали паспорт”. По словам агентов Смерша, Калюта был очень дружелюбным, с радостью общался с советскими гражданами, играл на аккордеоне, часто пел русские и украинские песни. Офицеры-красноармейцы его любили. Впрочем, порой его песни тревожили кураторов Смерша. В одной из них, по слухам, были слова: “Земля советская свободна, но в ней свободы не видать”. С их точки зрения, Калюта принимал советский режим лишь отчасти8.

Благосклонное отношение Калюты к СССР начало меняться в конце 1944 – начале 1945 года, когда сослуживцы попросили его помочь их подругам в отношениях с полтавским отделом НКГБ. Когда Калюта спросил чекистов, почему девушки под арестом, почему их допрашивают, отбирают паспорта, ответ был стандартным: все они проститутки; советская сторона делает одолжение американцам, защищая их от венерических заболеваний. А вот от самих девушек Калюта узнал, что после ареста их спрашивали, почему они встречаются с американцами. Женщинам приказывали шпионить за своими американскими друзьями и собирать как можно больше информации о том, что те делают и говорят. Чекисты заставляли девушек подписывать бланки с обязательством о неразглашении всего, что с ними случилось в отделе под угрозой уголовного наказания.

Калюта отметил, что женщины были осторожны и не отказывались напрямую, но говорили, что между ними и их любовниками мало что происходит, за исключением секса. По-английски они знают только love me и kiss me, а их американские друзья едва говорят по-русски. Позже Калюта писал, что языковые навыки джи-ай были ограничены “постельным русским”. Казалось, в НКГБ нашли решение этой проблемы. Через месяц девушки получили приказ бросить любовников и встречаться с другими американцами в надежде, что те будут говорить по-русски или по-украински и будут более полезны спецслужбам. Некоторые так и поступили, другие отказались. Когда Калюта спросил тех девушек, которые продолжали встречаться со своими американскими парнями, почему они это делают вопреки приказам НКГБ, он узнал, что они смирились с судьбой и морально готовы отправиться в тюрьму, если придется. Они надеялись, что американские военнослужащие и их командиры смогут вступиться за них9.

Смерш и органы госбезопасности в Полтаве еще больше усилили активность по вербовке женщин, встречавшихся с американцами. Получалось с переменным успехом. В феврале 1945 года полтавский отдел НКГБ сообщил, что завербовал осведомительницу из числа девушек, присутствовавших на американской базе в Рождество, и другую, посетившую новогодний праздник. Первой была 17-летняя школьница Ирина Рогинская. На рождественский вечер ее пригласил капеллан, майор Кларенс Стриппи, отвечавший за организацию вечера. Рогинская уже была в списке украинок, общавшихся с американцами, и подтвердила, что познакомилась с американским военнослужащим в июне 1944 года, а также пару раз встречалась с подполковником Уильямом Джексоном, начальником медицинской службы баз. Другого компромата на нее не было, и спецслужбы решили завербовать ее и внести в агентский список под кодовым именем Михайлова.

Чекистов интересовали не только американцы, но и советские девушки, которые с ними встречались. Рогинская в этом плане идеально подходила – она общалась и с теми, и с другими. Фаина Агеева, на несколько лет старше Рогинской, встречалась с сержантом-американцем Рэем Монджо, который пригласил ее на новогодний вечер. Фаину завербовали под кодовым именем Мацулевич. В отчете чекистов указано, что обе – и Рогинская, и Агеева – проявили готовность к сотрудничеству. Скорее всего, сами девушки рассказали бы совсем другую историю о своей вербовке, если бы их могла спросить об этом третья сторона. Возможно, когда открылось, что они встречаются с американцами, под угрозой оказались их будущее и свобода10.

Калюта снова имел стычку со спецслужбами в начале февраля 1945 года, когда он и майор Коваль вместе с советскими офицерами договаривались о приглашении на вечеринку и танцы, устроенные на базе, студенток Полтавского медицинского института. Двое американских офицеров пообещали после вечеринки отвезти девушек домой. Советские военные предлагали оформить пропуска, но потом не стали связываться с институтом. Калюта и Коваль взяли дело в свои руки, поехали в Полтаву, встретили там студентку, которую хорошо знали, и попросили ее пригласить на танцы подруг, до 12 человек. Она обещала, но предупредила, что многие девушки не захотят сообщать свои имена и адреса официальным органам. И все же американцы составили список, представили его советским властям и приготовились праздновать. Советская сторона выдала пропуски, и все с нетерпением ждали вечеринки11.

Однако 3 февраля, во второй половине дня, когда майор Коваль поехал в Полтаву, чтобы забрать девушек и доставить их на базу, его ждал сюрприз в доме одной из девушек, которую Калюта в своем отчете назвал Валей. Коваль застал Валю и ее мать в слезах: у них только что побывал капитан Максимов – скорее всего, именно тот самый Максимов, который служил главным офицером связи на базе и стал одним из первых завербованных агентов Смерша под кодовым именем Марков. Выполняя приказ начальства, Максимов сообщил Вале, что она должна отказаться от танцев: пусть скажет, что готовится к экзаменам. Впредь ей следует отклонять подобные приглашения, а если она когда-нибудь расскажет американцам о его визите и указаниях, ее арестуют и отправят в Сибирь. Последние слова так напугали мать Вали, что она, согласно более позднему донесению, “во время визита майора Коваля была в беспамятстве от отчаяния”.

Вечер на базе был сорван, несколько американских летчиков устроили маленькую вечеринку у Вали с ее подругами. Вскоре Коваль узнал, что у других девушек произошло то же самое. Американцы, раздосадованные отменой первоначальных планов, возмутились. Майор Зорин, глава отдела Смерша на полтавских базах, отрицал свою причастность. Согласно его донесению, Смерш был ни при чем, а девушек отговорили от посещения танцев агенты полтавского НКГБ. Органы приказали и ректору мединститута запретить своим студенткам посещать танцы. Теперь чекисты хотели, чтобы генерал Ковалев, новый командующий базой в Полтаве, отреагировал на американский протест. Но он отказался, желая сохранить с американцами рабочие отношения12.

Степан Ковалев, уроженец Полтавщины, в летние месяцы был заместителем генерала Перминова, а командование базой принял в звании генерал-майора. Он не возражал против американских вечеринок и сам их посещал. Тем