Наталия Криволапчук - Собака, которая любит Страница 13

На третий день после их рождения к нам пришли фоксятники из охотничьего клуба. Им интересно было взглянуть на моих детишек — один из первых в нашем городе пометов от молодого и очень перспективного кобеля, привезенного из Финляндии, сегодня уже оправдавшего все племенные надежды специалистов. Да и Бамби моя, очень породная, красивая, крепкая, им понравилась. Она ведет свой род от прекрасных отечественных кровей, начало которым положили во время оно отличные немецкие и скандинавские предки. В моих собаках и их детях наследников этих кровей признают даже при случайных встречах на улице. Заодно с осмотром я просила специалистов и хвостики детям купировать — это делается не позже третьего дня от рождения.

При осмотре моя Джинечка была оценена ниже всех. И корпус-то оставляет желать лучшего, и шерсть матовая, точно белесой пыльцой покрытая, и голова ничего особенного не обещает. Не стану лукавить, сердце мое дрогнуло: что ж я выбрала ее, такую? Неужели ошиблась? Может, пока не поздно, на сестру поменять? Но тут же опомнилась: какой бы она ни была, она и есть моя. Я же ее, по сути, и не выбирала вовсе!

В возрасте восьми недель, когда моих первых детей актировали кинологи нашего родного клуба, я с замиранием сердца ждала оценки Джинечки. Осматривала щенков Лилия Константиновна Попова, и нет человека, которому я верила бы больше во всем, что касается экспертизы и разведения собак. Дело тут даже не в опыте, накопленном за многие десятилетия, не в обширнейших знаниях и не в судейских титулах. Такое понимание и чутье никакими титулами не выражается. Мне порой кажется, будто Лилия Константиновна, едва взглянув на месячного щенка, уже видит, что он даст в потомстве через несколько поколений. Она всегда высоко ценит все достоинства собаки, но порой видит и недостатки, пропущенные не только мною, но и более опытными кинологами — бывало такое, помните, Лилия Константиновна? Правда, скажете вы об этом не всегда, бережно относясь к самолюбию хозяина.

Вот и тут я не задавала вопросов впрямую, опасаясь, что из доброго ко мне отношения Попова ответит уклончиво. Пусть уж лучше скажет про Джи-Джи все как есть, не щадя моих нежных чувств.

— Какая великолепная девочка! — показала она на Джинку. — Отличная голова, вон, морда какая длиннющая. И шея хорошая, и корпус.

Если бы эти слова не подтверждались потом на каждой Джинечкиной выставке, я все же отнесла бы их за счет такта Поповой, почуявшей мою к Джинечке любовь.

Сияя, как медный грош, я призналась, что хочу оставить эту девочку себе. Я ведь тогда еще очень мало знала о развитии новорожденных фокстерьеров и не в состоянии была оценить произошедшие с Джинечкой изменения. Думала, грешным делом, что Валентина Павловна Иванищева (по моему скромному мнению — лучший в стране специалист по фоксам) была при первом осмотре к ней слишком придирчива. Но ведь через три года сама Валентина Павловна признала Джинку «Лучшей сукой породы», хотя в сравнительном ринге ее обошел собственный сын, Лестер Гиль Эстель!

Сегодня я понимаю, что сама «слепила» свою собаку, мало того — я знаю, как именно это происходит. Это подтвердилось опытом с другими щенками, и в первую очередь, с Джинкиной же дочерью, Лэйсой Гиль Эстель, унаследовавшей от матери очень многое.

К моменту актировки Джинкиных детей Лесенька была плохо сформировавшимся, немножко растянутым щенком с чуть кругловатой головенкой и вздернутым носиком, что фокса вовсе не красит. Взяв ее в руки, Лилия Константиновна глянула на меня с сомнением и осторожненько спросила:

— Ты не боишься, что она курносенькой вырастет?

А что сделаешь, бойся — не бойся! Помет был почти экспериментальным. Я повязала Джинку с ее двоюродным братом, пытаясь закрепить близкородственным скрещиванием достоинства перспективных финских кровей. Когда я посоветовалась на этот счет с Поповой, та отнеслась к моей идее с пониманием: мол, выявишь сразу все, что есть. И о возможных неприятностях тоже предупредила. Так что тут уж — что выросло, то и выросло!

Но присматриваться к Лесе я стала очень внимательно, постоянно представляя себе тот экстерьер фокса, в который она должна была «вписаться». Помните, в замечательном собачьем каталоге Джоан Палмер именно так нарисована фигурка фокса, служащая для сравнения размеров разных пород. И я мысленно сглаживала расхождения, как бы подтягивая к своему идеалу формы головы, носик, формат корпуса.

Через две недели ко мне заглянула Ирина, знавшая, как обычно, моих детишек едва ли не с первого дня. И изумилась.

— А это что еще за девочка?

— Как? Это та самая «девочка с фестончиками». — Так Леська была обозначена при рождении в моем дневнике пометов, где новорожденные описываются главным образом по окрасу, поскольку ни других особых примет, ни имен у них, как правило, еще нет.

— Не может быть! Она на себя не похожа!

— Да где ж я, по-твоему, взяла бы другого щенка того же возраста и, главное, того же окраса? — только и нашлась я ответить.

Ирина присутствовала на актировке и, естественно, слышала и помнила замечание Поповой. Помню, как сочувственно она тогда на меня посмотрела, — при всей нашей дружбе мы чуточку ревнуем к щенкам, обеим хочется получить что-то достопримечательное. Хорошо еще, что в разных породах — у нее пудели, у меня фоксы.

Сейчас Лэйса чуть ли не лучше всех в помете, хотя есть и ее родной брат Лестер Гиль Эстель, моя несомненная разведенческая удача. Правда, Леське на беду незнакомая овчарка разорвала в драке ухо (мои фоксы, выросшие при овчарках, чересчур доверчивы) и из-за плохо сросшегося хряща она никогда в жизни не была на выставке. Однако по неофициальным оценкам видевших ее специалистов это прекрасная, очень породная собака. На «простых смертных», не кинологов, она, грациозная, изящная, аккуратненькая, производит впечатление драгоценной статуэтки. Она так похожа на мать, что унаследовала даже одно из ее домашних прозвищ. Впервые назвав Лесеньку «принцессой» ее хозяйка даже не подозревала, что точно так же мы зовем порой и нашу Джи.

Мне очень жаль, что теперь наша доченька навсегда уехала вместе с хозяевами из Петербурга. Я не видела Лесеньку уже несколько лет. Верьте, не верьте, а я и в самом деле скучаю по своим фоксячьим детям.

Встречаясь с юной Джинечкой, Лилия Константиновна не переставала восхищаться. «Как только она носит длиннющую голову на такой тоненькой шейке!» — восклицала она.

И правда, росла моя Джи хрупкой, тоненькой девочкой-стебельком. Есть среди человечьих девчонок-подростков такие очаровательные создания, и у собак, как выяснилось, тоже. Мне не верилось, что с годами Джинка наберет свойственную настоящим фоксам крепость и силу, которые всегда отличали ее мать. И прелестный контраст деловитой энергии матери с нежной утонченностью дочери был мне особенно дорог.

Получилось так, что после того, как я перестала работать в клубе, Лилия Константиновна не встречалась с Джинечкой больше года, и даже при актировке собственных детей Джинка не присутствовала. Только тогда, когда Джинкиным детям уже перевалило за полтора годика, я взяла ее с собой, отправляясь в клуб по каким-то делам.

Сдержанная в проявлениях эмоций, насмотревшаяся за свою жизнь на самых разных собак, Попова даже из-за стола привстала.

— Что это за собаку ты с собой привела?

— Да это же моя Джи-Джи, вы ее маленькой знали.

— Ох, какая хорошая! Что ж ты ее так мало выставляешь? Ей бы на самых престижных выставках ходить!

Джинка, как и Черный, чарует всех, кто ее видит. Сейчас я зловреднейшим образом эксплуатирую ее обаяние на телевизионных съемках.

Если вам угодно, отнесите мои восторги по поводу Джинечкиного экстерьера и породных качеств на счет моей неукротимой любви к ней. Только есть в этом и другая сторона — именно наша любовь и наша душа делает таким даже не особенно перспективного щенка. Хотите иметь по-настоящему красивую собаку? Так любите ее, любите, не стесняясь, так, как я люблю мою Искорку-в-Тумане.

И все-таки вовсе не экстерьер в Джинке главное. Она выросла совершенно особой собакой. Об этом-то мне и хочется вам рассказать.

Радость-собака

Джи-Джи и впрямь — собака необыкновенная. Естественно, мне, пристрастной, решительно все, что касается моей любимицы, представляется необычайно важным и интересным, но, поверьте, она честно заслужила эту дополнительную главу в моем повествовании. Она в своем роде еще удивительнее, чем Рольф — среди овчарок. Именно она, можно сказать, реабилитирует в глазах собачников целую породу, которую принято считать трудновоспитуемой, не слишком понятливой и удобной в быту, приспособленной исключительно для охоты.

Джинечке не было и трех месяцев, когда она отправилась в свое первое автомобильное путешествие. Примерно в том же возрасте ездил из Питера в Смоленск и Рольфушка, только с ним мы жили все же в обычных для маленького щенка условиях, в квартире городского образца. Джинка же, противу всех обыкновений, угодила в дикий лес. Ошалев от работы, от города, от людей, мы спрятались тогда от всех и от всего на берегу прекрасного Лижменского озера в Карелии.