Михаил Лоскутов - Рассказ о говорящей собаке Страница 4

Естественно, что все жители города знали всех шестерых собак наперечёт. Они даже составляли известную гордость Таратайска. Эту гордость подогревали особенно владельцы собак, люди тщеславные и самолюбивые. Поэтому и все жители считали, что таратайские собаки самые умные на свете. Все говорили: «Наши собаки». Приезжих спрашивали; «Вы ещё не видели наших собак?» Возвращаясь поздно домой, таратайцы говорили: «Это лают наши собаки» — и слушали их, точно пение соловьев.

Каждый из владельцев, в свою очередь, конечно, считал, что его собака самая умная из шести собак, и на этой почве происходили между ними всякие дрязги.

Каждый находил в своей собаке особые достоинства, и каждая была по-своему хороша и мила для города. Чёрная собака счетовода Попкова была больше всех: она могла при желании проглотить поросёнка или даже самого счетовода. Пёс бухгалтера Ерша был необыкновенен по раскраске; весь он состоял из пятен и каких-то грязных полос и походил не то на зебру, не то на шахматную доску. На глазах у всех бухгалтер мыл его, доказывая, что эти пятна не отмываются. Белый пудель Екатерины Фёдоровны Бломберберг был хотя не чистый пудель, а помесь с овчаркой, но всё же был почти породистый и умел делать реверанс.

Но больше всех гордился своим псом Араратом провизор аптеки, огромный, как башня, мужчина, с усами, закрученными кверху. Его всегда видели с собакой и с бамбуковой палкой в руках.

— Я побью того, кто скажет, что моя собака не лучше всех, — говорил провизор. — Смотрите, она даже похожа на меня.

И действительно, у них было странное сходство: собака была так же длинна, у неё были так же закручены вверх усы; ей недоставало только бамбуковой палки.

Лишь один владелец трёхногой собаки не обладал особым самолюбием в собачьем вопросе. Это был старый пенсионер Поджижиков, человек ветхий, но так же равнодушно смотревший на мир, как его древнее животное, по прозвищу Бейбулат. Единственно, чем они оба занимались, это сидели целый день на крылечке и дремали.

И вот однажды…

Доктор кинологии и восточной школы дрессировки животных, заклинатель змей и зоопсихолог Отто Каррабелиус приехал в Нижний Таратайск прямо из-за границы, возвращаясь с Малайского архипелага. Никем не замеченный, он сошёл с поезда и с двумя чемоданами, ассистенткой, небольшой собакой, двумя обезьянами, попугаем и морской свиньёй, по прозвищу Элеонора, отправился в местную гостиницу «Эльдорадо». А через день по городу были расклеены удивительные афиши:

ДОКТОР КАРРАБЕЛИУС

продемонстрирует дрессировку животных.

Прыжок в обруч.

Поднимание животными гирь.

Танец танго на зонтике.

А затем впервые в Европе и Америке покажет номера восточной школы психодрессировки животных

ГОВОРЯЩАЯ СОБАКА

Результат долгой научной подготовки и работы с животными.

Чудес нет. Буфет по удешевлённым ценам.

Когда появилась афиша о необыкновенной собаке, весь город, естественно, начал говорить об этом событии. Мнения жителей были разнообразны.

— Это надувательство, — говорили одни. — Собака не должна говорить. Собака обязана лаять и дом сторожить. Знаем эти индийские штуки! На что наши таратайские собаки — и то не говорят ничего.

— Нет, всё же заграничное воспитание… — робко отвечали другие. — Конечно, дай нашим воспитание, так они бы и не так бы заговорили…

— По науке, собака не имеет права разговаривать. У неё с медицинской точки зрения не так всё устроено, — говорил провизор аптеки, размахивая бамбуковой палкой.

— Почему же! Вы забываете, как наука и техника вперёд шагнули. Вон телевидение, например… Почему же собаке не говорить? Пора. Давно бы пора обратить внимание. Это же красота! Сидит, к примеру, собака, дом сторожит. Чтобы ей лаять на вора, она ему вдруг вежливо так, басом говорит: «Ты чего тут шляешься? А то вот хозяина как кликну, так будешь хорош…»

Как передают теперь свидетели, особенное напряжение в городе началось с той поры, когда на улицах стал появляться доктор Отто Каррабелиус с собачкой. Поползли всякие слухи. Передавали, будто где-то его собака чихнула и извинилась. У кого-то она спрашивала адрес какой-то улицы. За Отто Каррабелиусом ходила толпа, и во главе — все владельцы собак, кроме двух. Хозяин чёрного пуделя Клондайка, местный священник Святоперекрещенский сидел дома и говорил собравшимся у него старушкам, что всё это ведёт к концу мира.

— Не ходите смотреть на эту нечисть, — говорил священник. — Вот до чего дошло при советской власти: собака говорит. Этак, того и гляди, куры танцевать станут, коровы частушки запоют! С нами крестна сила!

Один только старичок пенсионер Поджижиков сидел равнодушно на солнышке и грелся с собакой Бейбулатом. Когда ему говорили про говорящую собаку, он только зевал:

— Ну и что же, охо-хо, — говорил он, — пусть говорит на здоровье.

Ничто его не прошибало!

Мальчик Витя Храбрецов, пионер, ученик и следопыт первой категории, твёрдо задался целью выяснить тайну собаки. С утра до ночи он ходил по улице за доктором Каррабелиусом и даже пропустил все занятия. Но собака почему-то молчала. Вопрос особенно волновал Витю: если собаку можно выучить говорить по-русски, по-немецки и по-французски, то не может ли она вообще ходить в школу и готовить уроки?

В день представления зал клуба местной пожарной дружины «Красное пламя» был набит битком. В первом ряду сидели четыре владельца собак. Тут был и счетовод, и бухгалтер, и Бломберберг, и провизор с палкой.

Вышли доктор Каррабелиус во фраке и ассистентка в костюме наездницы. Быстро проделали свои номера обезьяны, попугаи и морская свинья Элеонора. Их публика пропустила мимо глаз. Доктор понял, что публику волнует собака. Видя напор толпы, он забеспокоился. Где-то треснул барьер.

Наконец вышла собака. Сначала она проделала прыжки и танго на зонтике. Потом доктор вышел вперёд и сказал:

— Товарищи, милостивый государь и милостивый государин, теперь мы продемонстрируем главный номер, как биль говари собака. Перед вами маленький млекопитающий животный Канис Фамильярис — обыкновенный домашний собака, по имени Мабуби Олстон.

— Давай! — крикнули в публике.

Ряды придвинулись к сцене. Доктор немного отступил и вытер затылок.

— Ничшего необыкновенного и сверхъестественного в этом мире нет. Все ви знайт, что такой, например, обычный животный, как попугай, может говорить по-человечески голос. Собака же — самий умный животный, древний друг человека. Мои долгие опыты на основе изучения восточный наук…

Публика придвинулась ещё ближе. Все вскочили с мест и полезли на сцену.

— Давай! — закричали опять в публике.

— Товарищи! — сказал доктор отступая. — Я боюсь, что при таких условиях мой собак не сможет сказать ни один слов.

Здесь публика заволновалась ещё больше. Все смотрели на собаку, но ничего не было слышно.

— Он сейчас удерёт. Держите его! — кричали владельцы таратайских собак.

— Она не будет говорить.

— Тише!

— Дайте собаке поговорить, — спокойно пробасил кто-то.

— А она на каком языке будет?

— Товарищи! — сказал доктор. — Я очень плохо говориль по-русски. Но мой собак изучиль его лучше меня. Ну, я попрошу кого-нибудь на сцена.

И здесь на сцену выскочил следопыт Витя Храбрецов.

— Я! Ну, как тебя звать? — спросил он у собаки.

Собака взглянула на него и открыла рот.

— Олстон Мабуби, — вдруг сказала она громко. — А тебя как?

Витя растерялся. Публика ахнула и присела. Собака открывала рот и выдавливала из себя настоящие слова. Тут в зале от напора толпы треснула скамейка, и опять поднялся шум. Все слова разобрать было нельзя. Доктор поспешно откланялся и удалился со сцены, уводя собаку.

Возбуждённая публика долго не уходила. Она спорила. «Говорила!» — заявляли одни. «Ничего не говорила. Это обман зрения!» — кричали хозяева собак.

На другой день в городе появилась афиша о втором представлении с припиской: «Ввиду нервного состояния собаки просьба соблюдать абсолютный порядок. В противном случае сеанс говорения может не состояться».

Город разбился на два лагеря. Теперь только и было споров: говорила или не говорила. Даже пять местных собак бегали по городу, взволнованные общим спором. Первая половина города теперь смотрела на них насмешливо: «Ну, вы, тоже собаки, только и толку, что реверанс…» Псы стыдливо поджимали хвосты и убегали в подворотни.

Но зато другие, наоборот, стали смотреть на собак с ещё большим уважением и даже с некоторой опаской: кто их знает, этих странных животных, о чём они думают? Мальчишки, горячие сторонники второй партии, ходили толпой по улицам и пели сочинённую кем-то песню:

Что за шум и что за драки?Кто затеял кавардак?Это враки,Это враки,Всем известно, что собаки,Таратайские собаки,Лучше всех других собак!

Только древняя трёхногая Бейбулатка и старичок Поджижиков оставались спокойны: по-прежнему они сидели на крылечке, равнодушные к общему волнению.