Про волков, собак и кошек - Мычко Елена Николаевна Страница 4

Тут-то Грей и сломался. Он прижал уши, поджал, как сумел, хвост и тоненько заскулил, прося пощады. Волки разжали челюсти, и недавний вожак тряпкой упал на землю. Он все понял!

Корсар стоял на дрожащих и подламывающихся ногах, видно было, что ему очень больно. Но когда Глот и Виген подошли, изъявляя покорность и явно радуясь, он нашел в себе силы опереться на прокушенную лапу и поприветствовать свой электорат, как полагается вожаку.

Все вернулось на круги своя: деля добычу, Корсар плясал боевые танцы, Глот и Виген время от времени получали от него «по ушам», но так, чисто символически. Волчицы вспомнили, что приличным женщинам надлежит хоть иногда скандалить и выпрашивать подарки. И только у Грея жизнь изменилась — он окончательно и бесповоротно оказался на последней ступеньке иерархии. Да и Глот с Вигеном не упускали случая напомнить «узурпатору», где его место.

А что делать — каждая личность сама творит свою историю.

ПРО КОШЕК

Артистическая натура

Нуар — это роскошный черный котяра. Шкура гладкая, волосок лежит к волоску, будто маслом намазали; мышцы под ней так и переливаются, лапищи, как у льва, хвост толстый — красавец мужчина, да и только. А глаза! У кошек вообще не бывает некрасивых глаз, но эти мерцающие изумруды… Нуар их то лениво щурит, собрав зрачок вертикальной щелью, то вдруг распахивает широко, и тогда они кажутся бездонным колодцем в кольце зеленого пламени.

Понятно, что такую красоту грех скрывать, и Нуар частенько снимается в кино. Вообще-то многие звери из тех, что жили в университетском виварии и питомнике Ботсада, участвовали в съемках художественных фильмов, однако Нуар в качестве звезды экрана был непревзойден. Самое главное — ему нравилось сниматься. На съемочной площадке он беспрекословно слушался Тарика, своего хозяина и дрессировщика, и выполнял такие трюки, что все только ахали. Вот, например, образ кота Василия в фильме «Через тернии к звездам» ему очень удался: как изящно он нес пачку жевательной резинки, чтобы угостить ею инопланетянина-осьминога! Да и в других картинах Нуар смотрелся великолепно. Артист, прирожденный артист…

Им любовались все, кто его видел, и понятное дело, вскружила слава голову, загордился Нуар. Нет, на съемках он, как всегда, работал — хоть пять дублей снимай, все выполнит. Но дома — звездная болезнь в полный рост, да и только.

Вон валяется на подушках, на которых вообще-то спит Тарик. «Нуар, лапочка, просыпайся, пора на съемки». Ага, ждите… Демонстративно сворачивается в клубок, да еще и раздраженно дергает хвостом, мол, отстаньте, надоело мне все, творческий кризис — понятно, нет? «Нуар!» Теперь оне еще и шипят, норовя поглубже зарыться в подушки. Так, парень, пошутили и хватит. Беру нахала за шиворот и, сдернув с нар, несу на улицу. Точнее, пытаюсь это сделать, так как обнаглевшее создание решило прихватить с собой обе подушки.

Интересная задача: как вынесли в узкую дверь кота, который правыми лапами закогтил одну подушку, а левыми другую? При этом самого кота отпускать нельзя — мигом смотается, ищи его потом по всей территории Ботанического сада. Опускаю всю конструкцию (один кот плюс две подушки) на диван и пытаюсь отцепить когти. Не тут-то было. Нет, Нуар не кусается и не царапается, он же кинозвезда, а не бродяга с помойки. Он лежит, расслабившись, с закрытыми глазами и просто перехватывает подушку всякий раз, как только я отцеплю одну его лапу. Наконец ему надоедает, и он сам втягивает когти, мол, ладно, везите, придется пострадать ради искусства…

Поклонники, из числа сотрудников Ботанического сада, буквально осаждали Нуара. Идешь по саду и видишь: сидит наш красавец в кольце женщин, те его нахваливают, наглаживают, а Нуар глаза прищурил и во-о-от распевает. Однако только восхищения поклонниц актеру оказалось мало — заметила я, что стал наш котофей буквально пропадать в помещении отдела плодовых растений. Спрашиваю, мол, дамы, а чего это Нуар у вас целыми днями делает — вы все в саду, а он в отделе? Те смеются: «Да он с заведующей выпивает». Сами понимаете, от такого заявления у кого хочешь глаза на лоб вылезут: заведующая — дама серьезная, строгая, никаких вольностей на рабочих местах и сотрудницам не позволяет, а тут все-таки кот.

Вежливо стучу и заглядываю в кабинет: «Простите-извините, говорят, наш Нуар тут, не мешает ли?» И что же я вижу? В святая святых, прямо посреди рабочего стола заведующей, развалился Нуар и спит беспробудным сном. Одна лапа на телефонной трубке лежит, другие деловые бумаги попирают, хвост со стола свешивается. Я впадаю в легкий ступор, заведующая — в столь же легкое замешательство. «Нет, Лен, что ты, совсем не мешает. (Ну-ну, весь стол занял, а так какие помехи) Я тут с ним… он такой славный, ну, в общем, я ему валерьяночки налила, ну немножко совсем, ему так нравится…»

Сгребаю кота в охапку — матушки! — да он действительно пьяный в лоскуты! Сонно приоткрывает один глаз и пытается что-то промурлыкать, нет, не получилось, опять заснул. Пока несла до питомника, кот продышался на свежем воздухе, но все равно еще хорош. Спустила с рук — шатается и орет немузыкально, ну точно подгулявший мужик. При этом куража и гонору выше крыши: стоять сил нет, так он сел, головой мотает и рявкает басом — и без переводчика ясно, недоволен он моим вторжением. Вот, дескать, сидели в приятной компании, о высоком беседовали, ну выпили, конечно, по граммульке, а тут врываются, хватают поперек живота, тащат… И кого тащат — артиста, тонкую натуру! На этом силы оставили его, и он свалился досыпать.

Заведующая пообещала больше «не наливать» Нуару, но кажется мне, что он все-таки ее раскручивал на рюмочку. Уж больно с таинственным и вороватым видом порой направлялся Нуар в сторону плодового отдела и, самое главное, являлся лишь под утро, явно отсыпаясь где-то в саду. Ну что возьмешь с кинозвезды!

Кошкина месть

Кошки правят, а собак травят! Когда я услышала эту фразу в американском фильме, то сразу вспомнила разборки между собаками и кошками в Ботсаду.

Дело в том, что кошки в питомник приходили самыми затейливыми путями, но оставались там по собственной воле. Попробуй заставь кошку жить там, где ей не нравится. Ну а собаки, как и полагается первым друзьям человека, рождались в питомнике, жили там и умирали, не имея возможности что-либо избирать или менять.

То ли поэтому, то ли по причинам куда более древним (кто первый, кто лучше, кто правит, а кого травят), только жили собаки и кошки в питомнике строго по поговорке. Иными словами, дай им волю перевидеться без свидетелей, так или у собак морды кошачьими когтями порезаны, или кошек хоронить приходится.

Вот и Гренка не была исключением. Ее совсем молодой купили на Птичке. Черная, как смоль, «котёнка», шерстка прилизанная, хвост длинный; уже не котенок, но еще далеко не кошка. Пока до питомника несли, и имя придумалось — Гренка-в том смысле, что подгоревшая до угля и тонкая.

Ну да ладно, принесли в склеп[3], выпустили, дали еды. Гренка обнюхалась, осмотрелась, лакнула из миски, да и сиганула на улицу в открытую форточку.

Ой, мамочки! А на улице-то лайки гуляют, ужина ждут. Вот Гренка и приземлилась в гостеприимно распахнутые пасти. Вылетели мы с Анной из склепа, на собак наорали, всех распинали, из зубов кошку выдернули…

Смотрим: вроде жива, дышит, только длиннее стала в полтора раза, а так и ничего… Дня три Гренка прохворала, лежала на нарах, тяжело дыша в забытьи, а потом сползла вниз. Поела, попила, тяжело вскарабкалась на форточку, только сразу прыгать не стала. Огляделась, принюхалась и лишь потом выскочила на улицу. Ну, думаем, обратно не придет: зачем кошке такой дом, где идешь прогуляться, а попадаешь чуть не на тот свет?! Тем не менее Гренка вернулась и зажила нормальной кошачьей жизнью. Мышей ловит, с котами гуляет, котят исправно приносит — ну все как полагается. Только прежде чем в форточку выскакивать, внимательно оглядится, прямо как образцовый первоклашка при переходе улицы: посмотри налево, посмотри направо.