Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы Страница 56

Он не принял моего шутливого тона и даже не удостоил взглядом. За забором, учуяв чужого, залаяла большая собака, загремела цепью. Сенька было кинулся к ней, но я удержал:

— Куда ты, дурашка. Ведь ты меньше ее головы. И взвизгнуть не успеешь…

Сенька посмотрел оценивающе вначале на меня, затем на собаку, и, согласившись, повернул на дорогу, но вдруг остановился пораженный. Невдалеке, сразу за дорогой, паслась стая гусей. С курами Сенька был уже знаком, а гусей видел впервые. Он усиленно задвигал носом, но гуси заметили его и, недовольно гогоча, собрались теснее, распекая щенка на разные лады. Особенно старался большой белый гусак, вожак стаи.

— Го-го-го! — выкрикивал он. — Понаехали тут всякие…

Сенька постоял, словно прислушиваясь к гусиному гоготанью, потом бросился вперед молча, стремительно.

— Га-га-га! Этого еще не хватало… Спасайтесь, братцы! — загалдели испуганно гуси и, хлопая крыльями, пустились наутек.

Сенька, довольный, с внезапно возникшим охотничьим азартом, — следом.

Белый гусак бежал позади стаи. Он изредка оглядывался и громко вскрикивал:

— Га! Га! Караул! Караул!

Сенька шариком катился за ним, тоненько взлаивая. Я уже хотел окликнуть щенка, чтобы прекратить этот шум, как вдруг гусак остановился, растопырил крылья и, дерзко блестя глазами, повернулся к своему преследователю. Хищно изогнув шею, он зашипел сердито:

— Пш-ш! Ну-ка, подойди! Пш-ш!

Сенька замедлил свой бег, затем совсем остановился. Его лукавая морда, высунутый от усердия язык, высоко поднятый хвост выражали веселье и любопытство.

— Чего ты? — ласково тявкнул он на гусака. — Чего злишься? Шипение гусака стало еще более угрожающим, и вдруг он ринулся в атаку. Сенька в последний момент еле увернулся от широкого клюва. Гусак проскочил мимо, но тут же, помогая себе крыльями, развернулся и снова бросился вперед. Сенька попятился, затем повернулся боком, готовясь к отступлению, и в это время гусак, словно шпагой, ударил его клювом.

— Ай! — взвизгнул щенок. — Ты чего?! Больно же… — и, трусливо поджав хвост, рванулся со всех ног назад, к машине.

Теперь противники поменялись ролями. Причем Сенька выглядел не с лучшей стороны. Вся гусиная стая громкими криками подбадривала своего вожака:

— Га-га! Лови его! Гони!

Сенька мчался к машине на предельной скорости. Он с разбега юркнул в открытую дверь и забился между сиденьями. Гусак подбежал, заглянул в машину и, не видя своего противника, попытался залезть вовнутрь. Но я его не пустил. Гусак было ринулся на меня, но вовремя опомнился:

— Го-го-го! — торжествующе закричал он. — Видали, как я его?

— Га-га-га! Видали! Видали! — шумно хвалили своего вожака гуси. Сенька высунул свою коричневую морду из-за сиденья и, еще вздрагивая от пережитого испуга, тявкнул:

— Уж и пошутить нельзя…

— Выйди сюда! Я тебе пошучу! Выйди! — продолжал грозиться гусак. — Я тебе устрою…

— Ладно, ладно, ребята. Хватит вам, — попытался помирить я противников.

Но не тут-то было. Гусак снова полез в машину. Тогда я отогнал его за дорогу и позвал Сеньку:

— Иди сюда, забияка. Сам первый начал драку, а теперь в кусты. Не стыдно? Иди сюда!

Сенька вылез из машины и осторожно огляделся. Удостоверившись, что опасность миновала, он замахал хвостом и уставился на меня виноватыми глазами.

— Эх ты! Приехал в гости… Не стыдно? — журил я щенка, но он вдруг зевнул притворно и запрыгнул на сиденье. Потянулся лениво и улегся, щуря глаза, всем своим видом показывая:

— Зачем из-за пустяка шум поднимать? Ну, пошутили… Ничего же особенного не произошло…

Конечно, ничего особенного не произошло, но с того памятного дня Сенька уже не гоняется за гусями, а обходит их стороной.

Первый снег застал нас в дороге. Сенька лежал на заднем сиденье и спал. Сладко спится в непогоду. Снег лепил и лепил, покрывая дорогу толстым слоем. Но только я въехал в город, как снежинки поредели и вскоре совсем прекратились. Небо посветлело, а воздух стал чистым, душистым. Перед моими глазами встали выбеленные, как к празднику, здания, белые тротуары, белые пушистые деревья.

Я подъехал к дому. Вылез из машины. Взял горсть снега, он был холодным, влажным.

— Сеня, вылазь. Посмотри, какая красота! Эх, ты, засоня!

Сенька открыл глаза и тут же закрыл их. Он еще ни разу в своей жизни не видел снега, поэтому встревожился, перескочил на переднее сиденье к открытой дверце и недоуменно стал озираться вокруг.

— Иди ко мне, не бойся. Ну!

Но Сенька нерешительно топтался на сиденье и вдруг заскулил:

— Е-е-е! Я боюсь.

— Чего ты, глупый? — Я вытащил его из машины и поставил на снег. Но Сенька взвизгнул и опять заскочил в машину.

— Это же снег, Сеня. На, нюхай, — я протянул ему снежок, но он отпрянул.

— Сенька! — сказал я строго. — Ко мне!

Он ступил на самый краешек сиденья, виновато завилял хвостом, но не спрыгнул.

— Как тебе не стыдно?! Трус!

Он смотрел на меня, и в его глазах я читал страх:

— Я боюсь. Это такое громадное, такое белое…

Я вытащил его одной рукой из машины, другой захлопнул дверцу. Сенька испуганно поднимал поочередно лапы и жался к моим ногам. Но, наконец, поняв, что это белое его не кусает, стал принюхиваться, потом сделал шаг, второй… Оглянулся на меня повеселевшими глазами и звонко гавкнул:

— Гав! Так что же это такое?

И вдруг прижал к голове уши, встопорщил шерсть на загривке и зарычал:

— Грр! Грр! Кто такой?

— Ты на кого, Сенька? — Я оглянулся вокруг, но ничего подозрительного не видел. Между тем Сенька рычал все громче, потом залаял:

— Гр-гав! Гр-гав! Хозяин, помогай! — и бросился к забору.

Ах, вон оно что! Около забора лежал камень, но теперь, в снегу, он казался головой какого-то странного, сказочного существа в высокой белой шапке.

Я смахнул с камня снег. Сенька подошел, обнюхал, и, очевид-но, учуяв свои метки, оглянулся:

— Так это мы домой приехали? — спрашивали его удивленные глаза.

— Конечно, домой. Вперед, Сенька, вперед!

Почувствовав родные запахи, Сенька осмелел. Сунул нос в снег, фыркнул и припустил бегом вокруг машины. Потом упал, перевернулся. Вскочил. Отряхнулся и опять бегом, со звонким, веселым лаем:

— Гав-гав! Хорошо-то как! Чисто!

На его лай выскочил из соседней подворотни Шарик. Его черная шерсть на белом снегу казалась прямо-таки угольной. Сенька рыжим пламенем — к нему. И пошла кутерьма… Черный, рыжий, белый… Черный, рыжий, белый…

Черный… Рыжий… Белый.

— А ты боялся, — улыбнулся я. — Это же первый снег зимы и первый снег в твоей жизни, Сенька.

По весне мой товарищ попросил меня помочь отремонтировать дачу. Ремонт несложный, работа сразу же пошла споро. Сенька, радостно поблескивая глазами, крутился тут же, совал нос в каждую дырку, в каждую банку. В пушистом хвосте его застряли стружки, передняя правая лапа вдруг стала зеленоватой, а левая — голубой. На морде пролегла белая полоса. Это и вынудило нас пойти на крайние меры — выставить Сеньку за дверь. Он долго скулил под дверью, царапался, потом внезапно затих.

Перемены в поведении моего друга всегда подозрительны, тут-то и жди подвоха! Я выглянул в окно. Сенька крутился около крыльца, что-то усиленно вынюхивая. Вот он царапнул землю лапой в одном месте, потом перешел на другое. Здесь, очевидно, земля была мягче. И вот Сенька быстро-быстро заработал обеими передними лапами. Земля так и сыпанула вверх. Я никогда не подозревал в нем таких способностей и очень удивился. Сенька тем временем работал, как хорошая землеройная машина, и пока я выскочил на крыльцо, вырыл уже довольно глубокую яму.

— Сенька, ты что делаешь? Ну-ка перестань сейчас же! — закричал я. Он высунул из ямы свою лохматую морду, испачканную теперь еще и землей.

— Ты что, не видишь? Работаю! — Удивленно посмотрел он на меня и опять принялся за дело.

— Нельзя! Нельзя! Пошел отсюда! — я приближался к нему с самыми серьезными намерениями.

Сенька это понял и неохотно попятился.

— Гав! — негромко гавкнул он. — Вы работаете, а мне так уж и нельзя?

— Лег бы, повалялся на солнышке, — начал уговаривать я его и протянул руку, чтобы погладить, но он обиженно отвернулся.

Засыпав яму, выкопанную Сенькой, я вернулся в комнату. Работа наша шла к концу, но беспокойство вдруг охватило меня с новой силой. Бросив кисть в ведерко с краской, я вновь вышел на крыльцо. Сеньки не было.

— Сеня! Сенька, где ты?!

Обошел вокруг домика — Сеньки нет. Внимательно оглядел весь участок — никого. Ну не мог же он перескочить через такой высокий забор? Или, может быть, есть где-то в нем дыра? Я пошел вдоль забора. И у недавно высаженного, какого-то редкого сорта малины, которым мой товарищ очень дорожил, я увидел… О, ужас! Увидел кончик пушистого хвоста, торчащий из свежевыкопанной норы. Оглянувшись, не видит ли это кощунство хозяин, я вытащил упиравшегося Сеньку за хвост и наскоро присыпал яму. Сенька, наклонив голову набок, наблюдал за мной со стороны. Я пожурил его, погрозил пальцем, но стоило мне отойти, как он тут же вновь принялся за дело. Мягкая, разрыхленная земля так и летела из-под его лап. Ну что ты будешь делать? Пришлось забрать его в комнату.