Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы Страница 8

Мы подошли к забору из плотно пригнанных досок, за которыми виднелся приземистый шлаколитой дом. И сам внушительный по размерам дом, и рубленые надворные постройки — все было основательно, добротно. Во дворе, на асфальтированной дорожке, лежала красивая собака кофейно-мраморного окраса. Из-под головы ее на обрывок цепи натекала лужица крови.

Молодой милиционер, довольный метким выстрелом, горделиво поглядывал на собравшуюся толпу сквозь открытые тяжелые ворота.

И окрасом, и купированным по всем правилам хвостом, и шерстью жесткой, редкой собака была очень похожа на дратхаара, немецкую жесткошерстную легавую. Правда, сразу в глаза бросались безобразно торчащие обрезки ушей…

Я подошел ближе.

— Взбесилась, понятно, — сказал, ни к кому не обращаясь, пожилой мужчина в рабочей спецовке с лопатой в руках.

— В писании святом сказано, что и тварь всякая против вас повернет… Бога забыли, вот он и наказывает… — прошамкала сухонькая старушонка в темной одежде.

— Заболела, наверное… — жалостливо проговорила молодая симпатичная женщина.

— Сколько лет собака живет здесь? — спросил я у своего знакомого.

Тот, немного подумав, ответил:

— Года три…

— Точно, три года, — подтвердила и молодая женщина. — Три года как мы на эту улицу переехали. Она тогда маленькой, щеночком была… Все визжала, все плакала…

— А откуда она у него?

На этот вопрос никто из присутствующих ответить не мог — принес хозяин щенка, а откуда?!

«Неужели Радка?» — подумал я, отозвал знакомого в сторону и попросил, как только вернется хозяин, выяснить — откуда у него эта собака.

— Не скоро он вернется, — предупредил знакомый. — Увезли его в тяжелом состоянии — рана на горле. Если бы соседи не подоспели, вообще конец бы ему был…

— Зря подоспели, — вдруг зло сказал мужчина, поднял лопату на плечо и зашагал по улице прочь.

Я тоже распрощался и заторопился домой. Во мне крепла уверенность, что убитая собака — именно та, моя, пропавшая три года назад — Радка, Радость.

Дома, в своих бумагах, я разыскал документ — ее родословную.

«Союз обществ охотников и рыболовов РСФСР

СПРАВКА

о происхождении щенка № 483/12

порода — дратхаар пол — сука кличка — Радость окрас — кофейно-мраморный клейма на ушах — левом нет, правом — нет рождена 13 апреля 1988 года Вязка зарегистрирована в книге вязок за № 223/5

Настоящая справка подлежит обмену на «Свидетельство на охотничью собаку» по достижении щенком десяти месяцев, после получения оценки на выставке или выводке».

Это был щенок от знаменитого дратхаара Верной — чемпиона Сибири и Дальнего Востока. Сколько стоило мне трудов, чтобы заполучить его, описывать долго. И вот, наконец, все позади. Щенок — мой!

Я нес это сокровище домой с таким ликованием в душе, что даже не замечал знакомых. Но как только выпустил щенка в комнате, мать с тяжелым вздохом сказала:

— Ну, вот и еще радость в доме.

И я, чтобы как-то задобрить ее, так и назвал щенка — Радость, сокращенно — Рада, Радка.

Радка оказалась на редкость подвижным щенком. Целый день она что-то выискивала в доме, попискивала себе под нос, гоняясь за кошкой, увлекшись погоней, однажды свалилась с крыльца… Поплакала и попробовала сама взобраться по ступенькам — не тут-то было. Тогда она подняла такой крик, что хочешь — не хочешь, а пришлось поспешить на помощь.

Ела Радка все подряд — и хлеб, и мясо, и молоко, и рыбу, и овощи, и фрукты… Аппетит у нее был отменный. Поэтому нашу кошку пришлось кормить во дворе за сараем, да еще тайком. Иначе бы она просто сдохла с голоду. Ведь стоило только взять ее плошку, сразу же около оказывалась Радка. Причем обмануть ее было трудно, потому как заподозрив что-то, она начинала следить не за нами, а за кошкой. И бедная кошка не успевала проглотить кусочек, как подкатывался коричнево-серый шар и тараном отбрасывал ее в сторону.

Непонятно, почему старая, испытанная в драках даже со взрослыми собаками кошка не могла противостоять этому щенку? Может, она жалела малыша или сбивали с толку необычные манеры нападающего? Радка шла напропалую, не боясь острых когтей, и кошка вынуждена была отступать.

Откровенно, так многое в доме пришлось менять с появлением щенка. Ровно в шесть часов утра, словно по звонку будильника, раздается смачный зевок, и Радка, поскуливая, делает круг по комнате, обязательно на что-то натыкаясь. Катится к входной двери и начинает пробовать ее крепость своими когтями.

Приходится вставать. Услышав шаги, Радка на мгновение замирает и бросается навстречу. Она так пылко изливает свои чувства, что зачастую и открывать дверь уже не нужно — на полу блестит лужа.

— Как тебе не стыдно?! — возмущаюсь я. — Уж вон какая большая, больше кошки…

Радка смотрит сначала на меня, потом на свое отражение в луже и, горделиво помахивая куцым хвостом, очень довольная, идет досыпать, предоставляя хозяину ликвидировать последствия.

Все вещи, лежащие в пределах досягаемости лап и зубов Радки, были сброшены на пол и тщательно опробованы, что не всегда для них кончалось благополучно. Поэтому мой отпуск был избавлением для матери, для дома, для кошки от этого неугомонного щенка. Хоть на некоторое время, хоть на чуть-чуть. Потому что, уезжая с друзьями рыбачить на Чумыш на целых две недели, я, конечно же, Радку взял с собой. Куда я теперь без нее, без Радости?!

Дорогу Радка перенесла хорошо. Она выбрала местечко на заднем сиденье и преспокойно проспала до самого Чумыша. У паромной переправы мы решили перекусить. Радка, предчувствуя важность момента, выбралась из машины и принялась знакомиться с участниками поездки. А знакомиться было с кем — и людей много, и две собаки.

Одну — рыжего дворнягу Сеньку — она знала, живет в одном дворе. А вот вторую — спаниеля Чару — видела впервые. Она радостно сунулась к ней, но наткнулась на оскаленные зубы: «Не лезь!»

Этого Сенька стерпеть не мог. «Как так?! Рычать на бедную крошку?!» Он решительно встал на защиту Радки и попал в страшно неудобное положение. Когда он, злобно прижав уши, приблизился к Чаре, оказалось, что она особа женского пола! Ах-ах! Какой конфуз!

Сенька виновато нагнул голову к земле и униженно завилял хвостом, прося прощения. Ведь ни один уважающий себя пес не посмеет обидеть даму. Таков незыблемый собачий этикет. И надо же так опрофаниться?!

А дама? А дама за это может делать с ним все, что ей заблагорассудится. И дама, конечно же, не упустила такого случая. Она крепкими зубами выразила на Сенькиной шкуре свое неудовольствие.

Сенька некоторое время крепился, подставляя то плечо, то пушистый хвост, но не выдержал, рванул наутек.

Чара не стала его преследовать, очевидно, посчитала ниже своего достоинства. И обратила внимание на испуганно прижавшегося к земле щенка. Она подошла и стала тщательно обнюхивать его, искоса бросая взгляды на Сеньку, который волновался в отдалении. Радка то ли от избытка чувств, то ли от страха перевернулась на спину и лизнула Чару в морду. Это решило исход дела. У Чары, не имеющей уже пять лет щенков, вдруг проснулся материнский инстинкт. Она очень обеспокоено потыкалась носом в голый щенячий живот и стала вылизывать его с таким усердием, что бедный щенок мотался из стороны в сторону.

Но материнского азарта у Чары хватило ненадолго. Как только все уселись у импровизированного стола, она тут же забыла о приемной дочери. Да и дочь не из лучших по поведению. Вон свалилась с крутого откоса в речку. И плывет-то к противоположному берегу. Нет, не родное дитя, так не родное… Пусть хозяин сам о ней и беспокоится.

И все-таки Чара не охладела к щенку совсем. Если вдруг раздавался его визг, она первой мчалась на помощь. И надо отдать ей должное, именно она научила Радку рыть норы в крутом чумышском берегу и прятаться в них от жары. Она же показала, как сбивать Сеньку внезапным толчком в плечо…

Для бедного Сеньки наш отдых на берегу Чумыша превратился в ад кромешный. Куда бы он ни прятался, Чара и Радка — скучающие фурии — находили его. Рычанием своим заставляли подняться, и как только он вставал на все четыре лапы, Радка била грудью в его плечо, и несчастный пес, глухо рявкнув от неожиданности и от стыда, наверное, кубарем катился по траве.

Когда Сенька, потеряв терпение, начинал морщить нос и обнажать клыки, Чара становилась между ним и Радкой. Против Чары Сенька был бессилен. Он поджимал хвост и убегал прочь. Но от разыгравшихся подруг было не так-то легко отделаться… Приходилось вмешиваться.

Чара на зов шла неохотно, недовольная тем, что ее отвлекают от интересного занятия. Радка бежала с удовольствием. Она уже понимала, что у людей для нее всегда припасено лакомство. Мы знали, что баловать щенка не нужно, но позволяли себе эту слабость, потому что не только для меня, для всех нас она была Радостью…