Джон Кац - Собака, любовь и семья Страница 9

В прошлом году группа ученых, возглавляемая антропологом из Гарварда Брайаном Харом, выяснила, что собаки демонстрируют совсем не обычные способности — притом, гораздо чаще, чем наш ближайший родственник шимпанзе — предугадывать поведение человека, безошибочно интерпретировать его взгляд и едва заметные жесты. Хар со своими коллегами обнаружили, что эти способности стали врожденными в результате селекции, продолжавшейся тысячелетиями, в течение которых собаки живут рядом с человеком.

Однако другие исследования — да и несчастный ветеринар, показывавший мне отделение реанимации, — свидетельствуют о том, что у таланта манипулирования есть и оборотная сторона. Собачьи таланты не всегда идут им на пользу.

Не предъявляем ли мы к домашним любимцам завышенных требований? Не проецируем ли мы на них слишком сложные, не свойственные им мысли и чувства, а потом упрекаем их в том, что они не в состоянии оправдать наших ожиданий? Не делаем ли мы из них щит, за которым прячемся от своих проблем? Может быть, своим отношением к ним мы хотим показать, какого отношения сами ждем от окружающих? Одним словом — разрешаем ли мы нашим собакам оставаться собаками?

Что же можно сказать о нас и нашем обществе с точки зрения новой собачьей роли?

В мире собаководов сложилась собственная иерархия и субкультура, представленная в том числе и группой самоуверенных людей, убежденных в том, что работают лишь те собаки, которые пасут стада или охотятся на дичь — то есть занимаются делом, редко выпадающим на долю современной собаки.

Однако, если меня попросят подвести итог моего путешествия в мир людей и их питомцев, я скажу следующее: каждая собака выполняет работу. Всякая порода — даже комнатные собачки — имеет собственное предназначение. Каждый пес является потомком существа, оказавшего помощь примитивному, дрожащему от страха человеку, когда он особенно нуждался в ней. Сегодня мы уже не так примитивны, но еще не избавились от страхов, и наши собаки трудятся усерднее, чем когда-либо.

II

Мамочка

Наша первая встреча с Сандрой Робинсон состоялась морозным вечером, за три дня до Рождества. Она сама открыла мне дверь неприметного дома, в котором снимала квартиру на первом этаже. Передо мной стояла привлекательная, полноватая женщина в свободном мешковатом свитере и брюках; на плечи спадала копна темно-русых волос. Всем своим видом выражая крайнее недовольство собой, она извинилась за состояние своего жилища и подчеркнула, что очень-очень волнуется.

Два дня назад она ездила в питомник и вернулась со щенком шпица, которого назвала Элинор Ригби.

Собака — крошечный комочек бурого меха чуть меньше двадцати сантиметров длиной — дремала, свернувшись клубочком в углу обшарпанного детского манежа, установленного в столовой. Манеж, выстланный старыми газетами, заваленный игрушками и лакомствами для щенков, служил Элли спальней — во всяком случае, Сандра планировала, что это продлится до тех пор, пока собачка не освоит навыков чистоплотности. Рядом с манежем, на подоконнике, мигала огоньками маленькая пластмассовая елка.

Для одиноких жителей Монтклера, с его культом семейных ценностей, Рождество — нелегкий период. Дома и магазины сверкают огнями и елочными гирляндами. Магазины игрушек ломятся от очередей, — протянув с подарками до последней минуты, покупатели в безумной давке хватают что придется; в местах, отведенных для гуляний, не протолкнуться, на каждом свободном пятачке, как по мановению волшебной палочки, вырастают разукрашенные елки. Горожане принимают гостей, а к школам устремляются толпы родителей, приглашенных на рождественские утренники.

В эти предпраздничные дни Сандра чувствовала себя лишней. «Как будто меня вытолкнули из ярко освещенного круга, — сказала она, усаживаясь на диван. И философски добавила: — Вообще вытолкнули из этой жизни». Она имела в виду свою не очень счастливую жизнь одинокой женщины, которая недовольна своей работой, недавно пережила развод, а затем и разочарование от неудачных попыток завести новые знакомства; Рождество застигло Сандру в тот момент, когда в ее душе медленно и очень болезненно умирала надежда на встречу с хорошим человеком. Она сказала, что предпочла познакомиться с хорошей собакой.

Пока что Сандра была в полном восторге:

— С Элли я не чувствую себя выключенной из жизни, — призналась она. — Теперь у меня тоже есть семья. К тому же я никогда в жизни не получала лучшего подарка на Рождество. По-моему, символично, что я купила его сама.

Убежав с Манхэттена, Сандра жила в этой квартире уже три месяца. Интерьер выглядел по-спартански; белые шторы и невообразимая мебель невольно приводили на память живопись Эдварда Хоппера. В воздухе витал легкий запах кошачьей мочи. Санди объяснила, что у нее живет 12-летняя кошка, которая предпочитает не показываться на глаза посторонним и постоянно дуется, с тех пор как в доме появилась Элли.

Очевидно, Сандра сняла квартиру с обстановкой — полное отсутствие привычных мелочей вроде фотографий в рамках, каких-нибудь антикварных вещиц, произведений искусства или поделок говорили о том, что квартира занята временным жильцом, не планирующим остаться здесь надолго. Было ясно, что для этой женщины материальные ценности не имеют первоочередного значения. Излишняя аккуратность вообще не свойственна собаководам, привыкшим не замечать некоторых запахов, пятен и шерсти. Несмотря на эволюцию своей роли в обществе, основные привычки собак все еще датируются каменным веком. Впрочем, этому жилищу щенок не нанесет особого ущерба.

— Элли полюбила ее, — Сандра говорила о своей кошке, Тиа, — и хочет с ней подружиться, это сразу заметно. Но Тиа не желает иметь с ней ничего общего.

Сандра привыкла обходиться без принятых в обществе условностей: она не приглашала меня присесть и не предлагала выпить, — возможно, она просто устала от ожидания перемен, и даже присутствие мужчины было для нее утомительным.

Каждую минуту ее личность открывалась мне с новой стороны: она держалась приветливо, но одновременно казалась настороженной, была открытой, но сдержанной, тянулась к общению, но оставалась застегнутой на все пуговицы. Сандра призналась, что чувствует себя растерянной и чужой — в этой неуютной наемной квартире, в квартале, заселенном представителями среднего класса, в городе, где все внимание сосредоточено на школах, детях и семейной жизни.

Зачем же она приехала сюда?

— Нью-Йорк меня победил, — сказала Сандра. От знакомых она узнала, что в Монтклере множество кинотеатров, ресторанов и художественных выставок. Возможно, когда-нибудь она сможет купить дом или встретит подходящего человека и снова выйдет замуж, хотя надежда на это постепенно таяла в ее сердце. Одним словом, Сандра переживала переломный момент.

Впрочем, она понимала, что только от нее зависит, будет ли квартплата казаться такой непомерной, а ритм жизни — таким безумным. Да и до Манхэттена отсюда всего каких-нибудь шестьдесят миль. К тому же неподалеку проживала ее лучшая подруга Зои — еще одна женщина, распрощавшаяся с надеждами на лучшее. Но Зои, совершенно неожиданно для себя, нашла работу и теперь доставляла заказную корреспонденцию в качестве сотрудника Государственной почтовой службы США.

Почти целый год Сандра считала, что она вполне нормально ощущает себя в качестве жителя городка, вся жизнь которого вертится вокруг детей, — несмотря на то, что у нее детей не было. Кроме того, домовладелец, у которого она снимала квартиру, не возражал против маленькой собачки.

Элли завозилась в своем манеже, и Сандра поспешно встала с дивана и взяла ее на руки. Элли радостно повертела хвостом, а когда Сандра перенесла ее на диван, свернулась у хозяйки на коленях и снова уснула. Собачка была крошечной, с огромными, необыкновенно выразительными карими глазами. Сандра выглядела спокойной и умиротворенной, ее лицо светилось любовью.

Она не смутилась даже после того, как собачка помочилась у нее на коленях.

— Ох, детка, придется тебе посидеть у себя, — проворковала она и, усадив Элли в манеж, вышла в спальню, чтобы переодеться. В тенденции видеть в собаке ребенка, в желании нянчить ее как настоящего младенца угадывается искаженное проявление материнского инстинкта.

Вернувшись, Сандра извинилась:

— Понимаю, что должна скорее приучить ее к чистоплотности, но на улице так холодно, а она такая маленькая и хрупкая.

Вскоре Элли снова воцарилась на коленях у хозяйки. Поглаживая собачку, Сандра приступила к рассказу о своей жизни.

Оказалось, что последние два года ей чертовски не везло. Они с ее вторым мужем занимали квартиру с одной спальней на Ист сайде — в районе, славящемся своими ресторанами, клубами и театрами. Сандра жила в городе давно — с тех пор, как закончила Нью-йоркский университет и получила диплом.