Неизвестен Автор - Частные уроки Страница 13

Она лаская наткнулась руками на трусы.

-- Ты уверен, что не хочешь их снять? -- спросила она так, что невозможно было отказаться от выполнения ее просьбы.

-- Ну хорошо, -- очень неохотно уступил Фили. Он ее все равно стеснялся. -- С одним условием.

-- С каким? -- стараясь неосторожным словом не спугнуть его, спросила Николь.

-- Мы погасим свет.

Не услышав возражений он полез к выключателю.

-- Осторожней, -- сказала она, поддерживая его руками. Он щелкнул тумблером, погас свет. -- Осторожней, -- повторила она.

Он с плеском уселся на то же место и стал стаскивать в воде свои огромные трусы.

-- Тебе помочь?

-- Нет, нет... -- испугался Фили.

Он страстно желал ее, как желает мужчина женщину. Одна загвоздка: он еще не был мужчиной в полном смысле слова и понимал это. Он знал что станет таковым рано или поздно (и скорее рано, чем поздно), но и боялся этого момента и безумно хотел приблизить его одновременно. А еще он подумал как расскажет Шерману, о том, что мылся с ней голой в ванне -- пусть лопнет от зависти!

Она гладила его умелыми руками, плотно прижавшись к его спине восхитительно упругой грудью. Он сидел сладко закрыв глаза -- хотя и с открытыми абсолютно ничего бы не увидел.

Она добралась своими волнующими пальцами до его причинного места. Он сразу ахнул, вздрогнул, распахнул широко глаза, выгнулся дугой и выскочил из ванны, словно там сидела не обворожительная девушка, а зубастый аллигатор.

-- Наверное мне пора идти, -- пытаясь в темноте нащупать брошенный халат и разбрасывая вокруг клочья пены, сказал Фили.

-- Фили, подожди секундочку, -- воскликнула Николь.

Он наконец нашел халат, в волнении влез него задом наперед обеими руками. Поняв ошибку, он поморщился и запахнул его на спине, придерживая сзади рукой.

Николь, замотавшись в огромное махровое полотенце, догнала его в следующей, ярко освещенной комнате.

-- Подожди секундочку! -- повторила она, схватив его за руку.

-- Что? -- его всего трясло. Он сердился на нее, сердился на себя (другой на его месте не выскочил бы как последний трус и идиот, когда желанное яблоко само валилось в руки, да практически еще и умоляло слезно "Съешь меня!"), сердился на весь мир, устроенный столь дурацким образом.

-- Прости, -- попросила она.

Он молчал.

-- Ты простишь меня? -- спросила она с мольбой в голосе, придерживая на груди мгновенно промокшее красное махровое полотенце, на волосах ее скопились маленькие жемчужные капельки воды, на груди и шее висели хлопья пены.

-- Хорошо, -- ответил он, чтобы побыстрее прекратить начинающую тяготить его сцену и хотел уйти.

Она вновь остановила его.

-- Докажи.

-- Как?

-- Ты сегодня согласен остаться на ночь в моей постели?

-- Нет, спасибо, -- Фили решительно направился прочь, хотя понимал, что совершает сейчас непростительную глупость, за которую будет укорять себя уже, наверное, минут через пять, когда успокоится и начнет вспоминать все это (каждый жест ее, каждое сказанное ею слово) в тишине и уединении.

-- Фили! -- Она двинулась следом, держа левой рукой концы полотенца у груди, понимая, что дразнить его видом своего обнаженного тела больше пока не следует, чтобы не перегнуть палку. Догнала у двери, развернула и требовательно спросила: -- Почему нет?

Фили, глядя ей в глаза, честно ответил:

-- Я однажды пробовал в летнем лагере. И я понял: если спишь с кем-то на одной койке -- то выспаться совершенно невозможно!

Она молча укоризненно смотрела на него (с огромным усилием подавив где-то глубоко в груди зародившийся было смешок). Он потупил глаза и сказал, чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку:

-- Но спасибо. Было очень приятно провести с вами вечер.

Он снова повернулся к двери.

Она снова развернула его лицом к себе, понимая, что отпускать его сейчас нельзя.

-- Фили! -- с мольбой в голосе произнесла Николь. -- Докажи мне, что ты не сердишься на меня! Поцелуй меня на прощанье.

-- Хорошо.

Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он привстал на цыпочки и по-братски чмокнул ее в щеку.

-- А можно мне тебя поцеловать? -- спросила она с нежностью и даже уважением в голосе.

-- Да, наверно.

Она склонилась к нему, впилась опытно в его губы, и стала гладить его плечи.

Фили пытался нащупать ручку двери, чтобы бежать, хотя и ощущал пьянящее наслаждение. Она касалась губами его шеи, руки ее опускались все ниже под его халатом...

Фили понял, что больше не выдержит, сорвется и наделает глупостей (совсем не тех, которые наделал бы нормальный возбужденный мужчина, а детски-мальчишечьих), вырвался и убежал.

Николь с неудовлетворенной страстью во взгляде глубоко вздохнула и пошла вытираться.

* * *

Шерман сидел в резиновом костюме на дне своего бассейна и дышал через длинную специальную трубу.

Фили лег на доску трамплина и пытался дотянуться до трубы, чтобы закрыть ему доступ воздуха -- невинная дружеская шутка.

Но не дотянулся. Пришлось хлопнуть ладошкой по воде -- мол, вылезай, дело есть, нечего пузыри в воде считать.

Шерман всплыл на поверхность.

-- Ну что еще случилось? -- очень недовольно пропищал толстяк, выплюнув загубник дыхательной трубки.

Фили не стал мурыжить приятеля. Его прямо распирало, так хотелось быстрее поделиться случившемся:

-- Я только что принимал ванну вместе с мисс Меллоу, нашей экономкой! -выпалил он восторженно.

Шерман подплыл к трамплину и взялся за край доски. Фили протянул ему руку.

-- Ванна? Вместе? Да ты что, шутишь? -- недоверчивым тоном спросил Шерман, вылезая при помощи Фили из бассейна.

-- Нет, не шучу, -- ответил Фили серьезно. Он взял с поребрика очки друга и полотенце и подошел к нему.

-- Слушай, а ты знаешь, что некоторые семьи все вместе принимают ванну, -чтобы как-то сдержать охватившую его жгучую зависть, пытался сделать Шерман вид, что ничего особенного не произошло. -- В Японии, например. В Японии есть традиция -- вся семья вместе принимает ванну.

-- Почему? -- удивился Фили. Он впервые слышал об этом.

-- Откуда я знаю почему! -- ушел от ответа Шерман. Не выдержал все-таки и спросил, проявляя свою крайнюю заинтересованность: -- А ты потрогал?

-- Что? -- не понял Фили, принимая в свои руку подводную маску приятеля.

-- Сиськи ее потрогал? -- удивляясь, что друг не понимает, что больше всего интересует его, переспросил Шерман.

-- Ну... В общем, да. -- Фили надел Шерману его очки, что держал до этого в руках и подал полотенце.

-- Что значит "в общем, да"? Потрогал или нет?

-- Ну, не руками... -- замялся Фили. Но ведь он же не солгал -- трогал же ведь, трогал! И честно пояснил: -- Локтями.

-- Ну как она? -- спросил Шерман, вытирая мокрые волосы поданным заботливо полотенцем. --Тоже возбудилась, когда ты ее локтями?

-- Я не знаю.

-- О, господи! -- страдальчески возвел к небу глаза Шерман.

Они пошли по краю бассейна.

-- Ты знаешь, приличные девушки позволяют свои сиськи трогать, когда они в тебя влюбляются, -- изрек Шерман мудрость, берущую истоки в полупрочитанном Евангелии. -- Иначе они -- шлюхи! -- Он секунду подумал над своей мыслью и кивнул согласно: -- Это точно.

Они поравнялись с шезлонгом, на котором распласталась с неизменным ярко-глянцевым журналом Джойс. Фили остановился, залюбовавшись ее телом, и ответил Шерману невпопад:

-- Не знаю.

Джойс оторвалась от журнала и заявила капризно:

-- Эй, Фили, отойди. Ты мне солнце заслоняешь!

Фили пожал плечами -- подумаешь! Шерман хотел в очередной раз оценить умственные способности своей сестры, но они уже миновали ее, да и другой вопрос занимал его сейчас гораздо больше.

-- Знаешь, Фили, что я думаю? -- после некоторых размышлений решился Шерман.

-- Что?

-- Что мисс Меллоу -- шлюха.

-- Нет, не шлюха, -- обиделся Фили.

-- Нет, шлюха! -- Чем еще он мог объяснить свалившееся на друга счастье?

-- Нет, не шлюха. Если она пригласила меня в ванну, это еще не значит, что она шлюха. -- Оправдывал мисс Меллоу Фили. -- Многие люди вместе принимают ванну!

-- Ну кто, например? -- ядовито улыбнулся Шерман.

-- Ну, японцы. Ты ж сам говорил! Может, она наполовину японка?

Крыть Шерману было нечем и он решил зайти с другой стороны.

-- Фили, знаешь, что я думаю? -- снова повторил Шерман. Солнце отражалось в его очках, скрывая от Фили выражение его глаз.

-- Что? -- Ничего хорошего Фили не ожидал от плода его раздумий.

-- Я думаю, что ты влюбляешься в нее! -- И Шерман пошел вперед не дожидаясь ответа закадычного друга.

-- Ты сумасшедший! -- крикнул ему в догонку Фили.

-- Нет, не сумасшедший! -- огрызнулся толстяк.

-- Шерман! -- окликнул Фили. Ему очень не хотелось ссориться с приятелем (обычно их ссоры носят затяжной характер, а сейчас Фили остаться без моральной поддержки Шермана отнюдь не улыбалось). К тому же, где-то в глубине души он допускал, что доля истины может присутствовать в обоих предположениях толстяка.

-- Что! -- обернулся тот.

-- Послушай, Шерман, -- Фили подошел к другу, -- Если парень дотрагивается до сисек женщины, но не на свиданке, а так... дома... Как это считается? Что он плохо себя вел?