Елена Тасманова - Два оттенка грубости Страница 2

Если вам когда-нибудь приходилось в возбуждении сосать немытый палец мужчины, то возможно вы меня поймете. Мне не приходилось этим заниматься, но вкус пришел довольно быстро, еще наверное потому, что он кое-что сделал. Он задрал мой халат выше, засунул руку и потрогал меня там. Поймите меня правильно, он не просто запустил туда руку. Он сразу, совершенно точно, как будто перед этим стрательно изучал мою анатомию, без каких-либо проволочек взял меня двумя пальцами за какое-то чувствительное место. Кажется, я уже была возбуждена. Что это такое, тогда я не очень понимала, но одно его прикосновение взорвало меня. Я заглотнула его пальцы глубоко в горло, словно боялась, что он отберет их у меня. Меня всю затрясло, и тепло растеклось внизу живота - и я терпко, первый раз в жизни, кончила, с его пальцами у меня во рту, и его руками у меня между губ внизу. Он даже не снял с меня трусы, которые у меня, конечно, были. Я кончила остро, и как это бывает с теми, с кем это случилось впервые, не поняла, что со мной. У меня мелькнула мысль, что это странное ощущение из-за того, что я выпила самогона.

Между тем он понял, что со мной произошло. Он был очень опытный, подлец. Теперь я это знаю, хотя мне не становится легче.

Наверное, мне было неудобно. Возможно, но я почти не чувствовала ничего, кроме томной усталости и слепой нежности к человеку, который наклонился на до мной и целовал мне колени. Он расстегнул мой любимый рабочий халат, и приподнял мои ноги повыше, чтобы я могла опираться голыми ступнями (шлепанцы я давно отбросила) о сиденье. Сам он пристроился, скорчившись, внизу прямо передо мной - может быть, это и выглядело смешно, потому что места там было меньше, чем мало, но чувство юмора у меня в ту минуту отрезало начисто. Он ласкал внутреннюю поверхность бедер руками и языком, пока я не возбудилась снова. Мое дыхание изменилось, и он понял, что со мной. Он поднял голову, и посмотрел на меня. Я закрыла глаза, и снова открыла их. Я сказала - да.

- Да, сделай что-нибудь.

Кажется, голос у меня был жалобный.

Он бережно оттянул мои трусики снизу, сдвигая их в сторону и открывая мои нестриженные, неопрятно обросшие волосами половые губы. Отчего-то мне стало страшно. Он потрогал там языком, а я положила руки ему на затылок. Он там что-то облизывал, а меня бросало из жара в холод. Потом он нащупал какую-то точку и с ужасной силой всосал ее внутрь - и это было нестерпимо больно, и я вскрикнула. Он удивился. Искра подозрения мелькнула в его глазах. Он облизал губы, которые видимо были соленые от моего сока, и сказал:

- А я ведь ничего не делаю...Случаем, ты не девочка?

Я уже упоминала, что в описываемый момент была наполовину девочкой, а наполовину неизвестно что. Так получилось. Когда-нибудь напишу об этом страшный рассказ. Фактически, не считая мокрых прикосновений в темноте в ту злополучную ночь, я никогда раньше не видела отчетливо мужского пениса, или не знаю, как правильнее это назвать.

Я сумрачно ответила:

- Почти.

Он вздохнул, и погладил меня по голове. Так, как гладят маленькую девочку. Мне он показался тогда таким добрым и ласковым. Господи, я ошиблась. Я вывернулась и потянулась к нему губами - так я тогда понимала любовь, и он поцеловал меня. Когда мы оторвались друг от друга (а его губы действительно были солеными), я спросила:

- Как тебя зовут, милый?

Это было сказано особым голосом - я подражала одной совковой актрисе, не вспомню ее имени. Он ухмыльнулся и ответил:

- Ежик, - и потом принялся расстегивать джинсы.

Он делал это не спеша, а я подавленно наблюдала, как расходится зиппер, показывается светлый треугольник трусов. Типично мужским движением, одним пальцем, он оттянул трусы и вытащил пенис. Я открыла рот от изумления.

Он мне показался ни толстым, ни тонким, а скорее каким-то комковатым. Головка была наполовину скрыта бледной кожицей. Он угрожающе покачивался, придерживаемый резинкой трусов.

- Его тоже зовут ежик, - объяснил мой партнер. Знакомил он нас, что-ли... у меня не было времени на размышления, потому что Ежик взял меня за волосы и потянул вниз. Я осторожно взяла головку губами, не чувствуя страха. Он придерживал меня за затылок, пока я посасывала розовую головку. Он не говорил ни слова, не учил меня, как это делать, просто придерживал. Естественно, я была совершенной неумехой - я даже не видела, как это делают в фильмах. Но я старалась. Первым делом я сдвинула губами кожицу, и принялась водить языком по плотному круглому тельцу, впитывая в себя его вкус. Я дрожала всем телом, и он заметил это. Я почувствовала, как палец Ежика полез под трусы и нащупывает меня сзади, между ягодиц. Я замычала в ужасе, когда палец уткнулся мне в анальное отверствие, расслабила губы и отпустила пенис. Ежик легонько шлепнул меня по спине, приказывая продолжать, и я снова принялась сосать головку, с удивлением понимая, что его палец уже во мне сзади, внутри. У меня в попе. Господи, я чуть не сошла с ума, когда он принялся там шевелить. Мне не было больно, а только странно. А затем... я ощутила второй палец - его большой палец, который он запустил во влагалище. Это уже было больно, и я завыла. Тогда Ежик отпустил меня, и отстранился.

Я скорчилась на сиденье, тяжело дыша. А Ежик разливал самогон.

- Будешь? - спросил он меня.

- Смотря шо, - ответила я сердито.

- Сейчас выйдем наружу, - пообещал он.

И я вдруг с ужасом осознала, что наступает вечер. И что я сижу здесь, в чужой иностранной машине. Мои вещи остались в кафе, и никто даже не знает, где я.

- Я пойду домой, - тонко сказала я.

Он покачал головой.

- Нет. - Опрокинул голову и влил в себя кружку самогона. - Я еще не закончил.

Тут я действительно испугалась.

- Меня дома ждут.

- Шо? - передразнил меня Ежик. - Дома ждут? - он открыл переднюю дверь, и выбрался из машины. Он открыл дверцу с моей стороны, вытащил меня, и бросил плашмя на траву. Ноги меня не слушались, и я почти не сопротивлялась.

- Я ласковый, - сказал он. Странные нотки прорезались в его голосе. - Но бываю грубый. Бываю грубый немного, а бываю очень.

И приказал:

- Встань с земли, девочка.

Я поднялась. Он сдернул с меня халат, потом трусы. Я стояла перед ним голая. Вечерняя прохлада холодила мне ягодицы. Он стоял передо мной с расстегнутыми джинсами, из-под которых выглядывал темный бугристый червь. Странно, что она только мысль вертелась у меня в голове - как бы в деревне не узнали!

Он взял меня руками за груди. Сильно их сжал, и я вскрикнула.

- Не кричи, девочка, - Ежик взял меня одной рукой за шею, другой за ягодицу, и развернул. Я начала трястись в истерике, но он не обращал на это внимания. Держа меня обеими руками за попу, он подводил меня к себе, и я чувствовала его головку у себя между ягодиц.

- Нагнись чуть-чуть, - посоветовал он.

Я немного пригнулась, и почти одновременно Ежик мощно вдавил в меня пенис. Я едва сдержалась, чтобы не завыть по-собачьи. Острая боль проткнула меня насквозь. По бедру потекла тонкая кровяная струйка. Ежик вводил и выводил свой орган, а я корчилась в неудобной позе, отчаянно желая, чтобы это все быстрее закончилось. Это продолжалось не больше минуты - а потом... меня охватила нежность. Мне захотелось, чтобы он не останавливался, несмотря на то, что все внутри у меня горело. Еще мгновение - и сок выплеснулся из меня, и он впустил в меня что-то теплое - мы кончили одновременно. Он вытащил пенис, и немедленно развернул меня, чтобы дать облизать. Он ткнул мне головку в зубы, и я покорно слизала с нее слизь и кровь. Железистый вкус крови возбудил меня, и я сильно сжала зубами головку. Ежик негромко вскрикнул, и хлопнул меня по спине. Я спрятала зубы, и принялась нежно водить языком по скользкой головке. Потом я вынула член изо рта и пролепетала, еле шевеля языком:

- Еще.

Он повел меня к багажнику, и там, после недолгих свирепых ласк, Ежик взял меня снова. Он посадил меня на багажник, а мои ноги положил себе на плечи. Крепко держа меня за бедра, он мерно качался во мне, и я качалась вместе с ним. Почувствовав приближение оргазма, он выпустил член, дал его мне в рот, и заставил делать невороятное - заглатывать его в горло. Там, где-то около гланд, он разрядился, и я чуть не задохнулась, пытаясь проглотить его солоноватую сперму. Затем мы снова ласкались - я сидела у него на коленях, а Ежик сосал мои груди, пока не вспухли соски. Он рассказал подробности про своего "ежика". Я поняла, почему так больно с ним знакомиться, и круглое слово "шары" окрасилось новым значением. Потом он бил меня по ягодицам, я визжала, и мастурбировала его член рукой. А потом, почему-то спереди "фиата", я мертвой хваткой вцепилась в пыльный бампер, и он больно, до крови, взял меня в зад.

Все это происходило словно в тумане, но я отчетливо помню, что он был действительно груб. В нем не было жалости. Хотя я понимаю, что он был ровно настолько груб, насколько я могла выдержать. Это была та грубость, которую я заслуживала. Это был тот оттенок ее, который был мне нужен. В жизни я встречалась с другой жестокостью - так вот, она мне не подходит принципиально. И сейчас, стыдно признаться, я до боли хочу встретить Ежика. Но он уехал, оставив меня, семнадцатилетнюю дурочку, дожидаться его до конца моих дней.