Танцующие в темноте - Rune Mirror Страница 38

– Ну… – Девушка отпустила руку партнёрши. – Я готова была бы жить с тобой и готовить тебе завтрак, там… И, может, вместе гулять вечерами, готовить, забирать тебя с работы… Я хотела бы с тобой семью. – Девушка выглядела грустной.

– Я считаю, что семья – это крепость. – Камилла посмотрела на Лару. Ей очень хотелось поддержать девушку. – Крепость, состоящая из стенок. Любовь. Секс. Работа. Понимание. Способность разговаривать, договариваться и находить золотую середину. Тогда она выстоит. Если хотя бы одна стена пошла трещинами, то крепость начинает крениться, другие стены тоже идут трещинами, и потом вся эта конструкция падает к чертовой матери, и потом вы обнаруживаете себя на руинах и ищете первый треснувший кирпич, чтобы понять, где ошиблись, и из-за чего все закончилось.

– Семья.. Брак.. – Макс подняла мрачные глаза от бокала, – да я не знаю, что такое семья. У меня её никогда толком не было, кроме вас. Я думаю, я из тех людей, которые, как Яна, осознано выбирают одиночество. Я не приспособлена для отношений. Я – слон в посудной лавке. Я не умею строить вот эти стены, о которых говорила Камилла. Мне кажется, я сама по себе – треснувший кирпич.

– А я думаю, ты не такая. – Марина сделала глоток коктейля и посмотрела на Максим. – Просто у тебя другая душевная организация. С тобой сложнее, возможно, но это не значит, что хуже, чем с другими. И я уверена, что твоё счастье тебя найдёт, когда вы обе будете к этому готовы. Я тоже не сильна в семьях. Но, мне кажется, основа всего – любовь. Причём, не тихая, с вот этим всем взаимным уважением и прочими красивыми словами, а жгучая, сжигающая изнутри, когда что в ад, что в рай, без разницы, лишь бы вместе, когда мир стоит под углом 90 градусов, и ты едва можешь удержаться на ногах, когда порознь невыносимо. Полумеры не для меня. Я пока не встретила такого мужчину. Но я верю, что он тоже где-то ищет меня.

– Хорошо, – Николь пыталась собраться с силами, потому что весь этот разговор только взбаламутил ее и без того неспокойные мысли и сомнения, еще и Максим, до которой можно было дотронуться, просто протянув руку… – для меня брак – это надежность. Это домик у моря, детишки, это когда вы вечерами после работы гуляете вместе по парку, когда читаете друг другу книжки зимними снежными вечерами, когда к вам приезжают внуки на рождество, когда вы вместе наряжаете ёлку. Брак – это опора, поддержка, забота.

– Ты ни слова не сказала про любовь. – Мягко заметила Яна.

– Потому что любовь – это всегда ад. Это всегда то, чего у тебя нет, то, до чего невозможно дотянуться, даже если вы сидите на расстоянии вытянутой руки. – Николь посмотрела на Максим, в глазах её читалась боль. – Это всегда страх быть отвергнутой, это когда от одного взгляда у тебя подкашиваются ноги. Это всегда разочарование, которое придёт следом, чёрная дыра, которая убивает тебя изнутри. Это когда тебе кажется, что в твоих руках мир, и ты танцуешь с ним в темноте, но когда открываешь глаза, оказывается, что ты обнимаешь мыльный пузырь. Он лопается, попадает в глаза и сильно щиплет. И ты плачешь.

– Я курить. – Макс встала из-за стола и пошла через клуб на улицу.

– Я… – Николь спешно подыскивала повод выйти.

– Да иди уже! Быстрее! – подтолкнула её Марина.

***

– Так ты уезжаешь? – Николь выбежала на улицу следом за Максим. – Куда?

– Ещё не знаю. – Макс прикурила сигарету и выпустила дым. – Может, Европа… Куда-то, где не бывает зимы.. Или в Питер, он единственный мне нравится. Мне кажется, я бы смогла там осесть.

– Бежишь? – Николь прислонилась к стене, разглядывая девушку. Её темные глаза в тусклом свете фонарей казались чёрными, футболка спадала с худого острого плеча… Она была до боли, до изнеможения красива и притягательна. Все лучшее женское и мужское было смешано в этой девушке в идеальных пропорциях. Не удивительно, что столько женщин готовы были продать душу дьяволу, лишь бы заполучить её хотя бы на ночь. От неё веяло недоступностью и сексом. Всё, в том, как она стояла, как выглядели её бедра в этих джинсах, как она держала сигарету, было невыносимо притягательным, лишающим воли.

– Уже нет. Думаю, я закончила с этим. – Макс окинула взглядом девушку. Бордовое платье до колен, выгодно обтягивало ее бедра, тонкие лямки на худеньких девичьих плечах манили. Было в ней что-то такое женственное, утонченное, загадочное, что терзало желанием разгадать. Макс прикрыла глаза, стараясь избавиться от навязчивой мысли о том, как, должно быть, красиво она стонет в постели.. – Я хочу пойти учиться, возможно. – Макс вновь взяла себя в руки. – Стилист, может быть, или ещё кто-то, хочу понять, кто я, и чего стою сама по себе.

– Всего. – Николь развернулась и пошла обратно в клуб.

– Потанцуем? – Макс быстрым шагом зашла следом за девушкой и поймала её на танцполе за локоть. – Только один танец.

Николь была не в силах сопротивляться. Этот жуткий странный вечер, эти чудовищно долгие пять дней, в течение которых она делала все, чтобы не думать больше о девушке, не искать её глазами в толпе, едва почуяв знакомый запах мужских духов… Боль и желание переплелись внутри. Макс обняла её за талию, нежно притянув к себе. Играла какая-то до боли знакомая песня, по лицам, плечам, спинам танцующих лениво ползали огоньки света. Николь чувствовала, как Макс кончиками пальцев гладит обнаженную кожу плеча, медленно спускаясь к лопатке, как прижимает её к себе, словно боится выронить, потерять, словно девушка сейчас растает, исчезнет. Николь прижималась к Максим щекой, чувствуя ее дыхание в своих волосах. Их тела были так близко, что сложно было разделить, где заканчивается одно и начинается другое. Николь чуть сильнее обняла Максим за шею, почти отчетливо слыша легкий рык, который издала девушка.

Ей хотелось запомнить это мгновение навсегда. Мира не существовало, ничего не существовало, кроме них двоих. В голове вдруг всплыла фраза подруги про «ад и рай». Она чувствовала сейчас именно это. Хоть в ад, хоть в рай, все равно. Только чтобы это мгновение застыло. Песня закончилась, и Макс слегка ослабила объятия, понимая, что теряет девушку. Ничто не может длиться вечно. Даже если внутри все