Диана Морьентес - Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени Страница 56

Вместо Венеции Наташа фотографировала Максима — он красивее по ее утверждению. Как будто все прошлые годы не замечала его рядом, она не могла налюбоваться сейчас, и сама этому удивлялась. Когда он в белом — она в постоянном обмороке.

— Демон! — обзывалась она, не в силах отвести глаз от скромного одеяния своего мужа. Простая белая майка с коротким рукавом и треугольным воротничком-вырезом, простые белые джинсы и простой серый ремешок.

Сначала они вдвоем вернулись на мост Риальто, чтобы получше рассмотреть его вблизи. Здесь же в магазинчике Макс купил забавные часы-ходики. Потом они просто бродили по улицам Венеции, и Макс пытался найти тратторию, которую показала Стефания, где продается местное блюдо со страшным названием. Однако в этих кривых улочках легко заблудиться, а ориентиров никто из них не запомнил.

— Андрюхи тут не хватает, — ухмылялся Макс. — У него как будто с рождения в мозгу карты хранятся, и он их заранее наизусть учит.

— Да и пожрать он не против, наверное, не забыл бы, где эта забегаловка!

В общем, поиски были неудачными, и путешественники насладились обычными бутербродами. По пути довольно часто гондольеры предлагали свои услуги.

Перекусив на бегу и двинувшись дальше, попали в те кварталы, где практически не было туристов. Зашли в открытую продуктовую лавочку купить воды, а там нет никого, и на голос никто не выходит. Прождали несколько минут — никто не появляется, и тогда просто взяли воду и оставили у кассы деньги. Никто догонять не стал.

Время прошло быстро, хотя они как раз, по ощущениям, облазили вдоль и поперек весь городок, и надо было уже возвращаться на площадь Сан Марко. Там встретились с Ириной и отправились на пристань, где всю их группу рассадили по четырем гондолам. Все гондольеры были в традиционных тельняшках, но почему-то без соломенных шляп. Они медленно тронулись с места (гондола может только медленно) и поплыли сначала по Большому каналу, а потом свернули в первый же узкий канальчик. На Большом канале большинство зданий выглядело еще ничего, а здесь уже было много обшарпанных стен, и кое-где ощущался неприятный тухлый запах. Осыпавшаяся штукатурка не казалась Наташе неопрятной; она создавала атмосферу древности. Навстречу попадались другие гондолы, и «водителям» приходилось ювелирно расходиться друг с другом. Катались примерно с полчаса и проплыли в общей сложности метров 300. Макс этой прогулкой остался разочарован, впрочем, побывать в Венеции и не поплавать на гондолах — была бы не полная картина.

Не желая идти в отель, который снова оставлял желать лучшего, Максим опять предложил погулять. Наташа была уже уставшая, и «прогулка» обернулась «отсидкой» в одном из ресторанов. Макс не возражал. Они заняли столик на открытом балконе, нависающем над каналами с периодически проходящими по ним гондолами, и вид отсюда создавал как раз атмосферу стереотипной Венеции. К вечеру город перестал шокировать своей необычностью и воспринимался уже чем-то очень знакомым и даже изученным вдоль и поперек. Примелькался.

Это был последний город их спешного путешествия. Впереди еще неделя отдыха на Сицилии в одном из городов, название которого Наташе ни о чем не говорило, но все равно было грустно. Пляжный отдых — это уже совсем другое, он не имеет ничего общего с историей. Ей нравилось, как Максим рассказывал то, что знал об Италии из туристических отзывов, передач по ТВ и учебников. Он почти не использовал незнакомых терминов, а все используемые сразу же расшифровывал. Она даже спросила с замиранием сердца:

— А про Францию ты много знаешь?

— Про Францию? — Макс прикинул в уме. — С семнадцатого века примерно по середину девятнадцатого — много. Остальное эпизодически. Когда поедем во Францию, я тебе расскажу.

Слово «история» теперь обладало для Наташи особым смыслом.

— Кто я? — объясняла она мужу свою вечную задумчивость. — Вот ты Максим, потомок немецкого солдата Карла Веллера. Твоя бабушка осталась сиротой, но позже из плена вернулся ее брат. У твоей бабушки, кроме твоего отца, еще шестеро детей, но уже от другого мужчины. Твой отец мальчишкой пришел пешком через пол-России на Черное море. Вырос, был ужасным ловеласом, но встретил Машу, молоденькую семнадцатилетнюю девчонку. Случайно родился ты… Твой отец рассказывал мне про бабушку твоей бабушки! Пять поколений, Макс! А кто моя история?

— Я.

— Ты мое настоящее, а не история.

— Я твое прошлое, настоящее и будущее! А если тебя так интересует, кто были твои биологические родители, так ты же слышала эту историю!

— Цепочку из скольких человек прошла эта байка? Ты думаешь, в этой сплетне осталось много правды? Что за люди — мужчина и женщина, которые меня сделали? Что за люди, которые не приняли меня в свою семью? Они плохие? Почему они заставили отдать меня в детдом? Кто моя мать? Как ее зовут? Чем она занимается? Какие книги читает? Вспоминает ли она обо мне..? А, может, у нее все плохо? Может, ее жизнь похожа на ад? А кто мой отец? Спортсмен-пенсионер? Или спорт был его молодежным увлечением? У меня есть братья или сестры? Ведь наверняка есть, да? Мои половинки. Такие же люди, как я. Только, наверное, младше…

И, раскинув руки в стороны, то ли демонстрируя свое одиночество, то ли обращаясь к Небу, покусывая губу, чтобы не заплакать, и борясь с мимикой, едва не кричала мужу:

— Кто я?! Я так тоскую по той себе, которую не знаю! У меня должно быть другое имя, другая родословная!

— У тебя есть другое имя, — сообщил Максим. — Тебя Эвелиной назвали. А фамилия у тебя все равно моя, так что…

— Эвелиной? — перебила Наташа. Ее истерика на мгновение притормозила, уступая место новой информации. — Точно! Это именно то, что должно быть…

Как и полагается музыканту, она услышала звучание, и оно моментально вписалось в общий эмоциональный фон. Девушка растерянно смотрела вперед и шептала:

— Да. Это МОЁ имя, а не «Наташа». Эвелина.

— Не знаю никакой Эвелины, — возразил Макс. — Я полюбил Наталью.

— Она дала мне имя, она не собиралась меня отдавать… Она выбрала мне имя — с такой любовью и так точно, словно знала уже тогда, что я такая… Почувствовала…

— Наташа, — твердо сказал Макс, и девушка протерла пальчиком протекающие краешки глаз. — Ты именно с ЭТИМ именем — такая! Неординарная, сильная, честная. Ты актриса, у тебя будет еще столько имен! Разве в них дело?

Слезы текли совсем без стеснения. Максим взял свою девочку за руки.

— Малыш, я знаю, что это трудно. Потерпи.

Наташа была преисполнена такой любви и благодарности ему за поддержку и терпение, что хотела только одного — извиниться за то, что не может справиться самостоятельно.

— Как ты меня выносишь со всеми моими истериками? — спросила она виновато. Наташа выговорилась, и ей стало значительно легче.

— Я люблю тебя, — ответил Макс нежно. — Ты любила когда-нибудь?

Италия — это то самое место на планете, где можно снова стать собой. Наташа здесь, как дома. Руины — это то, где ей сейчас комфортно, ведь она точно так же — на нуле, сломанная до основания.

Италия — это одна большая развалина, каждый раз смеялась Наташа, находя в новом городе очередные древние руины. И в аэропорту, пройдя регистрацию и купив на память книжку с картинками об античной архитектуре, удивлялась гравюрам:

— Остался только фундамент, как же люди смогли воссоздать на бумаге то, что было здесь так давно? Откуда они знают, что потолок выглядел именно так? Откуда они знают, где были окна?

— Главное, что есть, от чего отталкиваться, — рассуждал Макс. — Если осталось хоть что-то, значит, не все потеряно. Это я не только об архитектуре…

— Это Сицилия? — восхищенно восклицала Наташа, когда самолет уже заходил на посадку, сделав мягкий вираж над изумительным огромным островом с зеленым горным рельефом в обрамлении бирюзовых морей. Она еще сильнее прижалась лбом к иллюминатору, пытаясь разглядеть детали пейзажа. — А где мафия?

Сколько раз все могло бы быть по другому… Наташа открыла глаза ранним прохладным утром, озираясь по сторонам, и первые несколько секунд пыталась объяснить себе, где находится. Незнакомая комната, незнакомая кровать… Незнакомое ощущение безвыходности. В начале путешествия она старалась не думать, а теперь старается — думать, как советовал Максим. Здесь это получалось лучше всего, потому что перед глазами не мелькали разнообразные «музеи» и не надо было куда-то бежать.

Проблемы бывают у всех. До этих пор Наташа считала, что и в ее жизни бывали проблемы: перебои с деньгами, перебои в отношениях с любимым. Но проблем не было. Сейчас кажется, что не было и самой жизни.

Она началась только здесь, на Сицилии.

В обед под жарким палящим солнцем, растянувшись прямо на бортике бассейна на мягкой подстилке, вздрагивала от внезапных прикосновений прохладных мокрых рук Максима. Когда она лежит на животе, он любит кусать ее пяточки, крепко схватив за щиколотки, чтобы не получить ногой в лицо.